— Я хочу прояснить наш прошлый разговор, поскольку мы так и не закончили его. — Это гложет меня, мучает мой разум в основном потому, что я чертовски сильно хочу ее трахнуть. — Ну, ты знаешь, разговоры о сексе.
Я достаю розовый пакетик сахара из металлического держателя в центре стола и перекатываю его между подушечками пальцев. Постукиваю им по столешнице, чтобы занять руки, загибаю углы.
Мое колено подпрыгивает под столом.
— Какой разговор о сексе? Тот, что был у меня дома, или тот, что был у нас в эти выходные, когда ты прислал мне фотографию своей жесткой… биты?
Нет, я не посылал ей фото члена. Она буквально говорит о винтажной бейсбольной бите, которую мне подарили родители, когда я подписал контракт с Айовой.
— Тот, где мы обсуждали ответственность. — Мои ноздри раздуваются.
— Ох, этот разговор о сексе. — Она ерзает в кресле, закинув правую ногу на левое колено.
— Да. Этот.
Мы молчим несколько секунд, когда официантка возвращается с нашими напитками, ставя их один за другим на стол. Я раздраженно поднимаю брови, надеясь, что она поймет намек и уйдет.
— Итак, давай поговорим об этом, потому что это все, о чем я могу думать.
— Это потому, что ты сплошной бушующий гормон. — Скарлетт делает изящный глоток горячего шоколада. — Я имею в виду, посмотри на себя. Ты выглядишь так, будто хочешь перепрыгнуть через этот стол и…
— Трахнуть тебя?
Она слегка отплевывается, белые пенистые взбитые сливки прилипают к уголку ее губ.
— Это один из способов, чтобы описать это. — Ее руки лежат на столе, но пальцы не отрываются от керамической кружки. — Но ты же знаешь… я не хочу отношений, основанных на сексе.
— Я тоже не хочу отношений, основанных на сексе, но было бы очень здорово, если бы у нас его было очень много.
— И весь этот секс ты хочешь иметь только со мной? — Она делает глоток горячего шоколада совсем не случайно, глядя на меня поверх ободка.
— Эээ, да?
Ее смех прерывает еще один официант, который ставит наши тарелки на стол. Она тоже колеблется, явно пытаясь завязать разговор, хотя и не с нами, как парой, — со мной.
Мои пальцы в волнении постукивают по столу. Колено подпрыгивает.
— Могу я предложить вам что-нибудь еще?
Ты можешь убраться к черту.
— Нет.
— Вы уверены? У нас есть действительно отличные печенья, их только что доставили из пекарни на углу.
Скарлетт вежливо улыбается, ничего не замечая.
— У нас все хорошо.
— Если еще что-нибудь понадобится…
— Вы не слышите, вам говорят «нет»?
Господи Иисусе, я так раздражен. Она что, плохо слышит? Почему эти чертовы официантки не оставят нас в покое?
У нас тут чертов секс-разговор!
— Стерлинг, — ласково произносит Скарлетт, и она смотрит на девушку, виновато улыбаясь. — У нас все хорошо, но спасибо.
Она убегает прочь.
— Я был груб? — Я невозмутим.
— Немного?
Я тяжело вздохнул.
— Послушай, нам надо поговорить о всякой ерунде, и я не хочу, чтобы меня постоянно перебивали. — Я бросаю взгляд в сторону прилавка. — Теперь эта официантка будет жаловаться на то, какая я сволочь, и никто нас не побеспокоит. Видишь, как это работает?
Губы Скарлетт приоткрываются.
— Это отстой, и мне очень жаль. Я был мудаком, но мы уезжаем на каникулы через две недели, и я только что нашел тебя. Я веду себя эгоистично.
Скарлетт — единственное, о чем я думаю с тех пор, как она уехала домой, и с тех пор я дрочу на образы и мысли о ней каждую ночь.
Вообще-то, у меня реально болит запястье; сегодня утром спортивному инструктору пришлось перевязывать его мне.
Ее глаза расширяются, ресницы трепещут.
— Только что нашел меня?
— Да. — Я перегибаюсь через стол и хватаю ее за руку. — Как, черт возьми, я могу наслаждаться зимними каникулами без тебя? Пятничные вечера будут отстойными.
— Я… я не думала об этом.
— Я думал. Быть дома — отстой. В какой день ты уезжаешь на каникулы?
— Когда ты уезжаешь?
— У нас обязательное собрание команды с тренерским штабом в последний вечер занятий. Я получу расписание тренировок от тренера, еще раз увижусь с персональным тренером, а в воскресенье улетаю домой. — Я делаю паузу, хватаю бутерброд, запихиваю его в рот, откусываю большой кусок и жую.
Официанты могут быть занозой в заднице, но, черт возьми, этот сэндвич хорош.
Я стону, засовывая его еще глубже в рот, закатывая глаза.
— Господи, Роуди, ну и манеры у тебя! — она смеется, кашляет и тянется к воде, чтобы прочистить горло. — Прекрати, или я задохнусь и умру.
— Слишком хорошо, ничего не поделаешь. — Я пещерный человек, мой голос чавкающий. — Итак, когда ты уезжаешь на зимние каникулы?
Ее стакан с водой опускается на стол.
— Ну, я рано сдала экзамены, так что уезжаю в эту среду.
Еще две недели, и мы не увидимся до января. Зимние каникулы будут очень тяжелыми, мои родители сведут меня с ума, и я не увижу Скарлетт. Сама мысль об этом чертовски странная, учитывая, что мы проводили вместе пятницы последние шесть недель.
Дразнились, разговаривали и целовались, как подростки.
Это было потрясающе.
— Что ты делаешь, пока ты дома?
Скарлетт пожимает плечами.
— Я? Работаю, если смогу забрать часы. Это всё или ничего, когда все студенты колледжа наполняют город во время своих перерывов. Что насчет тебя?
Я пожимаю плечами.
— Не знаю, что бы там ни планировала моя мама, — каждый год все по-разному. У нас нет большой семьи, так что это очень скучно, чертовски скучно. — Я наконец-то откусываю еще один кусок сэндвича. — Мой отец каждый год жалуется на всех туристов в городе, а в этом году они упомянули, что хотят уехать из города.
— Это же Флорида! Что может быть лучше этого?
— Круиз в последнюю минуту? Получается, дешево уезжать из порта в городе, так как нам не нужно летать, чтобы добраться туда. До берега меньше часа езды.
— Это звучит как рай.
— Не могу дождаться, когда сяду на задницу.
— Ты сидишь на заднице?
— Ну, нет. Я все равно буду тренироваться, ходить в спортзал и все такое. — Мои глаза останавливаются на темных волосах, падающих на ее правое плечо, быстро сканируя все точки ее тела. Нежные плечи. Голубые глаза. Изящные руки.
Это глупо.
Я же Роуди, чертов, Уэйд, ради бога. Я играл на стадионах, заполненных тысячами людей, я не нервничаю, и уверен, что никогда не теряю слов.
Скарлетт улыбается, протягивая кусочек своей булочки.
— Хочешь немного?
Мне вдруг захотелось всего этого.
— Ну, ты знаешь, — говорит она, разламывая маффин. — Этот отпуск будет отстойным, и это отчасти твоя вина, ведь ты из Флориды и все такое. Я имею в виду, кто предпочтет Айову солнечному штату? — она усмехается, зависть наполняет ее дразнящий тон.
Я колеблюсь, взвешивая свои слова.
— Почему бы тебе не поехать со мной домой?
Скарлетт смеется, запрокидывая голову назад, ткань ее рубашки натягивается на груди.
— Поехать домой с тобой, ха-ха, очень смешно.
Дерьмо. Она думает, что я шучу, и у меня сводит живот.
— Это не самая плохая идея в мире.
Эта идея укореняется в моем мозгу, и я немедленно принимаю задачу: отвезти Скарлетт в мой дом во Флориде во время перерыва.
Многие пары так поступают, верно? Навещают друг друга и прочее дерьмо? Для нее ведь вполне разумно поехать со мной на каникулы, не так ли? Провести время со мной, познакомиться с моими друзьями? Познакомиться с моими родителями?
Я не собираюсь приукрашивать: я чертовски без ума от этой девушки.
Кроме того, она любит океан, а у меня есть океан, так почему бы не отдать его ей? Если Скарлетт не видит в этом логики, значит, она более неразумна, чем я думал.
— Ты же не хочешь, чтобы я и в правду поехала с тобой домой. — Она помешивает суп. — Так ведь? Я имею в виду, мы только начали… ну, знаешь, тусоваться.
— Я не хочу просто тусоваться, помнишь? Долгий путь? — Я уточняю. — Я хочу встречаться с тобой, чтобы внести ясность.
— Ты хочешь быть эксклюзивными, — невозмутимо говорит она.
Я неловко ерзаю на месте. Почему она смотрит на меня так? Как будто я пришелец с другой планеты?
— Да, именно этого мы оба и хотим, верно?
Ее колебания длятся всего долю секунды.
— Да.
— Тогда почему ты так на меня смотришь?
Скарлетт хихикает:
— Потому что я просто… это безумие. Вся эта ситуация безумная. Ты мне действительно нравишься, просто никогда еще ни с кем не было так легко. Парни могут быть такими мудаками, и я думаю, что жду подвоха. С тобой все слишком гладко.
— Слишком гладко — это хорошо, да?
— Да. Это очень хорошо.
Я выпрямляюсь в кресле, как золотистый ретривер, виляющий хвостом, взволнованный тем, что угодил своему хозяину, и воспринимаю слова Скарлетт, как похвалу.
— Я же сказал, что ненавижу игры.
Ее глаза сияют.
— Но тебе нравятся наши игры.
— Да, черт возьми, — тихо говорю я, приподнимая бровь. Господи, какая же она сексуальная. — Правда или ложь, что ты хочешь спать со мной.
— Ты такой надоедливый, — стонет Скарлетт.
— Ответить на вопрос.
— Правда. — Она неопределенно пожимает плечами, отхлебывая суп с ложки.
Я ухмыляюсь:
— Правда или ложь, что ты находишь меня привлекательным.
— Надень поводок на шею своему эго, черт возьми. Конечно, я нахожу тебя привлекательным, а кто не находит? — Скарлетт скрещивает руки на груди и устремляет взгляд к потолку. — Правда или ложь, что ты хочешь спать со мной?
Теперь мне эта игра нравится больше, когда она сотрудничает.
— Правда.
— Правда или ложь, что ты находишь меня привлекательной?
— Тоже правда.
Скарлетт размешивает взбитые сливки, положенные поверх горячего шоколада, пена медленно тает в ее кружке.
Она облизывает её, баюкая кружку, делая еще один глоток с мучительным стоном.
— Правда или ложь, — неуверенно начинает Скарлетт, теребя ложку, лежащую в суповой миске. — Это нормально для девушки быть девственницей в возрасте двадцати одного года.