— Можно. Хоть неделю сиди, или дольше. У нас мертвый сезон.
Глава 21
Офис Ларисы Ивановны Мамонтовой находился под одной крышей с самым большим из ее магазинов. Скромный дизайн, без показной роскоши. Самая обыкновенная приемная, стол, компьютер. Женщина-секретарь, не первой молодости, наверное, из подруг Мамонтовой, вежливо спросила:
— Как доложить Ларисе Ивановне?
Я полезла в сумочку за визиткой, но Алина меня опередила:
— Нам Лариса Ивановна назначила на двенадцать часов, мы от Вениамина Куропаткина.
— Так и доложить?
— Да.
— Лариса Ивановна, к вам пришли, — оповестила секретарша хозяйку по телефону. — Проходите, вас ждут, — это было сказано уже нам.
Мамонтова сидела в рабочем кресле, возвышаясь над письменным столом. Она записывала что-то в блокнот и, казалось, заметила нас не сразу. На ней была черная шелковая блузка. Очень простой фасон на ладной фигуре Мамонтовой смотрелся верхом элегантности. Не смотря на значительный возраст, Ларису Ивановну без лишних слов можно было назвать красивой женщиной. Наверное, именно поэтому она мне понравилась еще тогда, на похоронах. В ней было что-то царственное: и в осанке, и в благородных чертах лица. Я подумала, что так должна была выглядеть Екатерина Вторая, красивая, рослая. Хотя, если судить по воспоминаниям современников, знаменитая императрица была не очень высока, полновата и особой красотой не отличалась.
Мамонтова подняла на нас глаза, уставшие и грустные.
— Вы от Куропаткина? По какому вопросу вы пришли проконсультироваться?
Алина открыла рот, чтобы выложить тщательно отрепетированную по дороге заготовку, но я опередила ее. Сама не знаю почему, Лариса Ивановна вызывала у меня симпатию и доверие. Я решила, что не стоит перед ней ломать комедию, придумывать несуществующие причины — куда лучше выложить все как есть и спросить, есть ли у нее какие-нибудь соображения по поводу смерти Федора Петровича. Разумеется, в эту минуту я рисковала и могла ошибиться.
— Лариса Ивановна, извините нас, мы пришли поговорить о вашем бывшем муже.
Мамонтова прищурилась, как будто хотела разглядеть, кто это к ней пожаловал, чтобы покопаться в ее личной жизни.
— О ком вы пришли поговорить? — переспросила она.
— О Богомолове Федоре Петровиче. Примите наши соболезнования в связи с его кончиной.
— Я ничего не понимаю, — Лариса Ивановна откинулась на спинку кресла и пристально посмотрела на нас. — Кто вы?
Она не волновалась, нет. Волновалась я. Как объяснить Мамонтовой наш порыв найти человека, который наглым образом использовал туристическое агентство для достижения своих гнусных целей?
— Вы не волнуйтесь, пожалуйста, — скорее для себя, чем для Мамонтовой сказала я. — Мы пришли с добрыми намерениями. Дело в том, что Федор Петрович был перед смертью в туристической поездке.
— Знаю, это я его уговорила съездить отдохнуть, — спокойно ответила Лариса Ивановна.
Меня бросило в жар: «Неужели я ошиблась? И за всем этим стоит Мамонтова?»
— Да? Вы посоветовали Федору Петровичу посетить Англию?
— Нет, не то чтобы Англию, а отдохнуть вообще. В последнее время он много работал, год никуда не ездил, занимался открытием нового магазина нашей сети. А возраст такой, что пора бы и себя пожалеть, — Лариса Ивановна говорила о Богомолове с материнской заботой. У меня отлегло от сердца — нет, не могла Мамонтова нанять киллера.
— Так вот, в Англии с ним стали происходить странные вещи. Нам показалось, что ему специально строят козни, а он по чистой случайности каждый раз их избегал. Нет, пожалуй, не так! Тогда, в Англии, нашей группе страшно не везло. Представьте, из двенадцати человек шесть вернулось домой с увечьями разной тяжести. Здесь и сотрясение мозга, и отравление, перелом ноги, растяжение связок и просто ушибы. И во всех случаях рядом находился Федор Петрович. Он вроде как притягивал к себе неприятности, а сам в последнюю минуту умудрялся выйти сухим из воды. Парадокс. Не поверите, его в последнюю секунду успели вытащить из-под колес автобуса. Девушка отравилась пивом из его бутылки. На него в супермаркете посыпались литровый бутылки виски — ему хоть бы хны, а Асе ногу зашивали, — я перевела дух. Мамонтова слушала меня очень внимательно, лицо было серьезным и сосредоточенным. — Когда мы узнали о том, что его убили в подъезде, мы связали все события прошлых дней и пришли к выводу: его хотели убрать еще в Англии, только киллер оказался неопытным, или судьба у Федора Петровича была такая — умереть на родине.
— То, о чем вы говорите, мне очень странно слышать. Богомолов, — она назвала его по фамилии, — был везучим по жизни человеком. Ему многое удавалось сделать. Взять, к примеру, «Сытый желудок». Когда он мне признался, какое название придумал для своего магазина, я была в шоке. Говорила ему: «Федя, к тебе не будут ходить. Что это за название?». И что? Теперь этих магазинов семь. А как он легко улаживал конфликты с властями? Кто занимается бизнесом, прекрасно поймет, что я имею в виду. И никаких катаклизмов в жизни у него не было: ни пожаров, ни наводнений, ни краж, ни взломов. Странно. Очень странно…Извините, вы все еще не представились, — вспомнила Мамонтова. — Какое отношение вы имеете к Федору Петровичу?
— Да, с этого надо было начать. Меня зовут Марина Владимировна Клюквина, я владелица туристического агентства «Пилигрим», а это моя компаньонка Блинова Алина Николаевна. Вы понимаете, Лариса Ивановна, поскольку мы гарантируем безопасность нашим клиентам и несем ответственность за каждого из них, мы должны найти человека, который убил Богомолова. Это наш долг. Помогите нам, пожалуйста.
— А полиция?
— У нее другая версия.
— Я знаю. Теперь понятно. Только как я могу вам помочь?
— Лариса Ивановна, может, вы знаете о каких-то конфликтных ситуациях? Может, Богомолов кому-то дорогу перешел. Кому он мог мешать?
— Не знаю, Федор Петрович был неконфликтным человеком, до скандалов никогда не доводил. Иной раз даже себе в убыток поступал, а людей не обижал.
— А в прошлом? Как давно вы знаете Богомолова?
— Всю жизнь, — смело заявила Мамонтова. — Жили на соседних улицах, бегали в одну школу, только я на три года младше его была. И родителей его с детства знала — мать Федора Петровича в нашей школе химию преподавала, добрейшей души женщина, он в нее пошел.
— Вы после школы поженились?
— Нет, почему? Мы встретились случайно, я в то лето институт закончила, а он уже товароведом в магазине работал. Мне нужны были туфли к выпускному платью, а ножка у меня, извините, немаленькая, такие размеры всегда были в дефиците. Подружка написала записочку своему приятелю, который работал в обувном магазине, с просьбой мне помочь. Когда он ко мне вышел, конечно же, мы друг друга узнали. Стали встречаться, так дело до свадьбы и дошло.
Но насколько Федя был хорошим человеком вообще, таким плохим он был мужем. Все в моей семейной жизни было: и друзья, с которыми он до утра гулял, и женщины, у которых он ночевал. Терпела я долго, даже слишком, десять лет. А потом мы расстались. Тут уж Богомолов рванул во все тяжкие. Три раза был женат. Один раз целый год. Два раза по полгода. И представьте, все жены его выгоняли. Вот такой он был человек: ему нужна была семья, и в то же время быть примерным семьянином он не мог — задыхался. А где ж эдакую мазохистку взять, чтобы сквозь пальцы смотрела на мужнины похождения? Вот его жены и выгоняли. И я их очень хорошо понимала. А потом был период, когда он от одиночества пить начал. Я тогда ему сказала: «Федя, знаешь, какая тебе нужна жена? Глухая и слепая. Где такую найдешь, не знаю, но не найдешь — сопьешься. Так что ищи». И нашел. Не красавица, а Богомолов любил красивых женщин, не скажу, что умная, но преданная и благодарная. Он ее из глухой провинции привез. Поселок Боголеповка, дыра жуткая, во дворце культуры библиотекой заведовала. А фамилия у нее была, не поверите, Боголюбова. Мы тогда еще шутили: «В Боголеповке Богомолов женился на Боголюбовой». Как он на нее запал, ума не приложу. Ему было сорок два, а ей — лет, наверное, двадцать пять или чуть больше, но с первого взгляда нельзя было определить, что между ними такая большая разница в возрасте. Ольга всегда выглядела как серая мышка: не красилась, одевалась скромно. Я даже не знаю почему. Возможно, сиротское детство отпечаток такой на ней оставило, — Лариса Ивановна пожала плечами. — И знаете, они прожили больше пятнадцати лет, а Ольга себе не изменила — как была мышью, так и осталась. А уж у Федора, будьте уверены, была возможность ее приодеть.
— Может, она была религиозной? — подала голос Алина. — Секту какую-нибудь посещала?
— Я сначала тоже так подумала. Не помню, в каком это году это было, Федор ко мне пришел и сообщил, что нашел женщину, на которой хотел бы жениться, но есть одна проблема: невеста непременно от него откажется, если узнает, что у него до нее было четыре жены. Что делать? Я ему предложила потерять паспорт, а в паспортном столе попросить, чтобы все эти штампы «женился-развелся» не проставляли. Он так и сделал, не так уж и дорого ему это стоило.
— Так Ольга в секте? Какая-нибудь староверка?
— Нет, потом я перестала так думать, Федор никогда мне не говорил о том, что Ольга часто в церковь ходит или посещает какие-либо собрания, постится, обряды соблюдает. Она даже куличи пасхальные никогда не делала.
— А у вас после развода с Федором Петровичем сохранились хорошие отношения? — поинтересовалась я.
— Мне кажется, они у нас стали даже лучше, чем были в браке, — улыбнулась Мамонтова. — Мы дружили, общий бизнес вели.
— Кому же была выгодна смерть Федора Петровича? — спросила Алина.
— Мне так уж точно — нет. Бизнес у нас был четко поделен, все оформлено на бумагах. В случае смерти Федора от его торговой сети ко мне отходило двадцать пять процентов, остальные семьдесят пять оставались Ольге на безбедное существование. Других наследников не было. А что мне его двадцать пять процентов? Одна головная боль! Так я своими магазинами занимаюсь, он — своими, у каждого свое дело.