— Все ясно, — торжественно изрекла Алина. — Они не оставляют нас в покое. И не оставят, пока не перебьют или изувечат всех до единого.
— Алина, ты о ком говоришь? — Степа настороженно посмотрела на Блинову.
— Как о ком? О них родимых, плаклинских приведениях, — пояснила я ничего непонимающей родственнице.
Степа перекрестилась и на всякий случай отошла от Алины подальше. Безумие, конечно, не заразное заболевание, но как говорится: «береженного бог бережет».
— Степа, успокойся, пожалуйста, у Алины новая версия. Нам мстят английские призраки.
— Ты меня разыгрываешь? — Степа сделала круглые глаза. От кого-кого, но от меня она не ожидала шуток подобного рода.
— Ничуть! Мы были у Мамонтовой. Никому Федор Петрович не мешал, и убивать его было не за что. Сашу, похоже, тоже.
— Да, я была в больнице, там к Саше все хорошо относились. Он был спокойным и рассудительным парнем, — подтвердила Степа. — Главврач собирался после окончания интернатуры Сашу оставить в больнице.
— Должна признаться, Саша мне тоже нравился, — откликнулась Алина. — Не повезло парню.
— С этой поездкой не повезло многим, — со вздохом сказала я.
— Вы хотите сказать, что все это совпадения? Или, что вы там еще придумали? Приведения? — Степа не хотела верить ни в дело случая, ни уж тем более в привидения. — Вы что, с ума посходили? Какие такие приведения?
— Степочка, ты не нервничай. Случай серьезный, здесь задействованы силы потусторонние. С материалистической точки зрения понять эти две смерти, конечно, можно, но ты постарайся подойти ко всему случившемуся с другой стороны. — Алина говорила со Степой нежно и ласково, как будто в этот момент была врачом-психиатром, а перед ней находился неизлечимый душевнобольной. Хотя со стороны все выглядело совсем наоборот. — Вот скажи, Степа, ты в Бога веришь? — Степа кивнула в ответ. — Это хорошо. Тогда ты не должна отрицать царство небесное и вечность души человеческой. Правильно?
Степа еще раз кивнула и с надеждой посмотрела на меня — когда же я вмешаюсь и прекращу этот спектакль?
— А вот представь, — продолжала Алина, — душа умершего не нашла успокоения. Не может она с легким сердцем (про сердце я в переносном смысле) поселиться в райских садах, потому что остались у нее несколько незавершенных дел на земле. И что тогда? Она ждет удобного момента, чтобы довести до ума свои дела. А тут появляемся мы, без приглашения, нагло, беспардонно. Мы пытаемся влезть в тайное, сокровенное. Что остается делать душе или призраку? Мстить!
— Алина, у тебя все в порядке со здоровьем? — очнулась Степанида. — О какой душе ты ведешь речь?
— Я говорю в общем и в целом. В Плакли прописано двенадцать приведений. Какое приведение отправило на тот свет Богомолова, а какое Сашу, я не знаю. Одно могу вам сказать: нам всем, оставшимся в живых, надо быть крайне осторожными. Наемный киллер, по сравнению с киллером-призраком, ничто, детский лепет.
— Алина, скажи, дорогая, — раздался дребезжащий от страха Венин голос, — а те, кто уже пострадал, тоже должны остерегаться?
— Веня, не знаю! Возможно, кому-то повезло со сломанной рукой или сломанными ребрами, и его призраки оставят в покое. Но ты вспомни, на Богомолова в Англии и автобусы наезжали, и черепица падала, и бутылки сыпались, а все равно его смерть в родном подъезде подстерегла.
— Значит, и на Орешкину, тоже может вновь что-нибудь свалиться?
— От призраков никто не застрахован. Очень даже может быть, они пойдут по второму кругу, но прежде всего, надо остерегаться тем, кого месть еще не коснулась.
— Ну, хватит, Алина, — возмутилась я, вспомнив, что только меня и мою компаньонку миновала участь калеки. — Сворачивай свои мысли о приведениях обратно. Это случайность. Трагическая случайность, и не более того.
— Не верите мне? Ну и зря! Был такой случай…
— Никаких больше случаев! — оборвала я подругу, подозревая, что о случаях из жизни приведений она может говорить часами. — Мы и так уже сверх меры запуганы. Если бы я в свое время тебя не послушалась, все было бы нормально. С этой поездки у нас началась черная полоса. Мы сами должны помочь себе — вычеркнуть из головы все воспоминания связанные с Плакли и ее обитателями.
— Я за! — поддержал меня Веня. — Я с радостью забуду и Плакли, и мадам Орешкину с ее псом Мафусаилом. Как они меня достали!
— В церковь сходить надо, свечки поставить за упокой души, — посоветовала Алена.
— Рациональное предложение, — похвалила я нашу секретаршу.
— Надо бы все-таки сходить на похороны Саши. Жалко мне его, — Алина зашмыгала носом и потянулась за платком. — Ни за что пострадал. Уж кого надо было бы наказывать, так это меня.
— И правда, Степа, когда похороны?
— Вчера.
— Уже похоронили?
— Я так и сказала — вчера были похороны. Надо бы Асе позвонить, выразить соболезнования. Бедная девушка еще женой не стала, а уже вдова.
— Посмотрим, есть ли у нас в компьютере адрес, — Алена подошла к компьютеру и вошла в нужную программу. — Так, путевку покупал Саша. Марина Владимировна, а тут вообще иногородняя прописка.
— Да, мне Саша говорил, что он снимает квартиру, — вспомнила Алина. — Что делать будем? Кто помнит, Ася у него жила или в другом месте?
— Я не помню, но если сотрудники были на похоронах, то наверняка знают и Сашин адрес, и живет ли там Ася. Степа, сходишь?
— А завтра можно? — еле слышно прошелестела Степа и потерла рукой поломанные ребра. — Я так сегодня устала.
— Извини, я совершенно забыла. Конечно, тебя никто не гонит в больницу. Теперь уже не к спеху, мы можем вообще к Асе не ходить.
— Нет, я думаю, ей будет приятно знать, что о ней и о Саше помнят. Я схожу в больницу, обязательно схожу, — пообещала Степа.
Часы показывали без пяти шесть — пора было закрывать нашу контору. Сегодняшний день не принес нам никакой прибыли — одни хлопоты и разочарования. Похоже, для нашего агентства наступили не лучшие дни. Если так пойдет и дальше, мы можем оказаться банкротами.
Как тут не поверишь в месть рассерженных призраков. За день ни один человек не поинтересовался нашими туристическими предложениями, зато Лидия Федоровна устроила форменный скандал, отчасти даже хорошо, что в этот момент никого из клиентов не было.
— Все, закрываемся, — объявила я. — Сегодня к нам уже никто не придет.
— Я вас подвезу, — предложила Алина.
— Я поеду в салон, — отказался поехать с нами Веня. — Вряд ли Орешкина вновь ко мне заявится.
Мы вышли из «Пилигрима», поговорили еще минут пять о событиях последнего дня, простились с Веней и направились к машине. Алина вставила ключ в замок зажигания, мотор затарахтел, но завестись не пожелал. Она вновь повторила операцию — тщетно, машина наотрез отказывалась ехать.
— Черт! Она ведь всегда заводилась как часы с пол-оборота. Что с ней происходит? — возмутилась Блинова и со злостью стукнула по рулю. Автомобиль чахло пискнул.
— Это ты у меня спрашиваешь? — переспросила я. — Ты ведь прекрасно знаешь, я в моторах автомобильных не разбираюсь.
— С утра ехала…ехала, — растеряно повторяла Алина.
— Может быть, месть? — решила пошутить я. — Твоих английских приятелей?
— Месть? Какая к черту, месть, если я забыла с утра машину заправить, — наконец вспомнила Алина. — Это называется: «Склероз нечаянно нагрянул». К Мамонтовой уже добирались с мигающей лампочкой. Забыла? — Алина посмотрела в мою сторону и покачала головой, как будто именно я должна была помнить о бензобаке в ее машине. — Господи, голова уже кругом идет от всего. Вылезайте, дамы, идем пешком.
Пришлось нам последовать ее совету, вылезти и топать пешком.
Глава 23
Вечер в нашей семье прошел как обычно: с шумом, гамом и выяснением отношений. Олег пришел с работы уставший, голодный и оттого злой. Мы со Степой заявились ровно за пять минут до его прихода, и, естественно, приготовить поесть ничего не успели. Олег уже сидел за столом, а мы только решали, за каким полуфабрикатом послать Анюту в ближайший магазин.
Видя, что мы не обращаем на него никакого внимания, мой муж высказал свою точку зрения на нашу безалаберность и наплевательское отношение к единственному мужчине в доме.
Тут Анюта совершенно некстати заявила, что в нашей семье он не единственный мужчина, есть еще Бобби. Пес в этот момент аппетитно похрустывал Чаппи «Сытным обедом», чем в конец разозлил Олега.
— Конечно, вы за собакой лучше ухаживаете, чем за мной. Во всяком случае, кормите, а я после трудного рабочего дня вынужден голодать. Может, мне абонемент в общепит приобрести? — рявкнул во весь голос Олег.
Степа вмиг себя почувствовала виноватой. Когда она гостит у нас, в ее обязанность входит приготовление еды. Это даже не обязанность, а проявление доброй воли — нравится ей баловать вкусненьким любимого племянника. Я против такой постановки вопроса ничего не имею, хочется ей надрываться на кухне, пожалуйста, бог в помощь.
После того как Олег непрозрачно намекнул о своей «собачьей» жизни, Степа завертелась волчком по кухне: достала из холодильника колбасу, сыр, бросилась разогревать остатки вчерашнего плова и намазывать масло на хлеб.
— Ты это для него одного стараешься? Плова на четверых не хватит, — остановила я Степу, растворившуюся в заботе к племяннику. Она захлопала ненакрашенными ресницами, почувствовав себя теперь уже виноватой и перед остальными. — Если ты испугалась, что Олег Александрович сбежит в столовую, можешь успокоиться, он никуда от домашней кухни не денется, потому что таких абонементов нет, а каждый день завтракать, обедать и ужинать в ресторанахнам пока не по карману.
— Да? Тогда что приготовить?
— Ничего. Сейчас пошлем Аню за пельменями. А твой любимый Олег не умрет за десять минут от голода.
Я не в шутку разозлилась на Степу и на ее племянника, то есть на мужа, который каждый раз орет, как только у него засосет под ложечкой. Ей-богу, у младенцев и то выдержки больше, чем у некоторых мужчин.