— А могу я знать, зачем вам понадобились сведения об Ольге? Много лет прошло. Я, как она уехала, так ее и не видела. Не хотелось бы обидеть человека, сказать что-то лишнее.
— Если вы нам скажите правду, вы Ольгу не обидите. И потом, вы человек грамотный, законы знаете. Утаивание информации несет за собой уголовную ответственность.
«Умница. Отлично сказано, — мысленно похвалила я Степу. — Главное только, чтобы Анна Тимофеевна не слишком перепугалась, и смогла говорить».
Глава 25
— Тогда слушайте. Ольга и родилась в Боголеповке, и выросла здесь. Родителей она рано потеряла. Бабка воспитывала, а уж какое на пенсию баловство? Училась Ольга не блестяще, но хорошо, без троек. Я тогда в школе работала, младшие классы вела и Олю очень хорошо помню. После школы она подалась в районное культпросветучилище. Почти сразу же выскочила замуж за однокурсника. Когда приезжала в поселок приглашать на свадьбу, я ее отговаривала. Ольга девка хорошая, была достойна и лучшего парня.
— Чем же вам ее жених не понравился?
— Скажите, разве это профессия — баянист? Она на библиотекаря училась, зарплата, как вы понимаете, ей большая не светила. Но она женщина. Семья, дети. А муж? Какие деньги он мог принести в семью? То-то и оно! У нас скорее нальют, чем заплатят. Что мне еще в нем не нравилось — красивый был слишком. Ольга у нас неброская, натуральная, не красилась совсем. Хотя если ее подкрасить, реснички, губки — была бы, как сестра, красавицей. А уж та у нас первой вертихвосткой слыла.
— У Ольги была сестра? — в один голос спросили мы. Вот это да!
— А вы не знали, что у нее была сестра-близнец?
— Близнец?
— Да. Оксана.
— Они очень похожи? — дрожащим от волнения голосом спросила я.
— В детстве как две капли воды, не различишь. А потом Оксанка стала подкрашиваться, одеваться ярко. Да и побойчее она с рождения была, не то что Ольга. Оксана была лидером, Оля на вторых ролях.
— А Оксана тоже пошла в культпросвет училище?
— Нет, она окончила курсы медсестер и устроилась на работу в районную больницу. Так вот Ольга вышла замуж за баяниста Алексея Боголюбова, через год родила девочку, Настеньку. А еще через год они разошлись, сестрица постаралась.
— Как так — постаралась?
— Да как? История банальная — увела мужа у родной сестры. Только Оксане Алексей был не нужен. Денег приносил мало, за душой ничего не имел, и квартиры у него своей не было, с Ольгой в общежитии жил. Стоило такого рядом с собой держать? Вот она его и прогнала. Куда он делся, не знаю, а Ольга с дочкой вернулась в Боголеповку и стала заведовать библиотекой. Отношения у нее с сестрой разладились — простить такое трудно. Хотя, на мой взгляд, все, что ни делается — к лучшему. Такой муж, как Алексей, никому не нужен. Да и Оксана за свой грех через год была наказана.
— Как же она была наказана?
— История произошла с ней очень скверная. Человека она убила. Оксана вечно проводила время в сомнительных компаниях, а как в больницу устроилась, так совсем жизнь понеслась у нее кубарем. Говорили про нее разное, не буду пересказывать. Непутево она жила. А однажды в ее квартире нашли мужчину мертвого, да не простого, а начальника местного, зарезала она его и сама же вызвала милицию. Раскрутили Оксану по полной программе, срок дали самый большой, какой могли, это чтобы другим неповадно было. Судья оказался приятелем покойного и Оксану жалеть не стал.
— А Ольга?
— А что Ольга? Переживала она сильно за сестру, такая хмурая ходила, что словами не передать. Хоть и в ссоре они с Оксаной были, а родную сестру Ольга все равно жалела, про зло ее забыла и в тюрьму с передачами ездила. А потом она резко замуж засобиралась. Человек к ней посватался приезжий, городской, солидный, намного ее старше по возрасту. Он мне с первого взгляда понравился. И фамилия у него к нашим местам подходила. Богомолов! Вот как мужика звали! Относился он к Ольге очень хорошо. Где они с ним познакомились, не знаю, но уж точно не в библиотеке, к нам только свои ходят, чужим книги на руки не даем. Эта библиотека досталась нам кровью и потом. Всем поселком деньги собирали, в город ездили, книги выбивали. Времена, если вы помните, такие, что ничего достать невозможно было. Из дома книги приносили, шефы помогали…
— Анна Тимофеевна, извините, вы отвлеклись, — мне пришлось пресечь поток воспоминаний, нахлынувший на библиотекаршу, иначе мы бы никогда не добрались до сути.
— Ах да, мы говорили об Ольге. Но больше я ничего вам не могу рассказать. Она вышла замуж и уехала. И никогда сюда не приезжала.
— Анна Тимофеевна, а чем занимался Ольгин муж? Не знаете, что он делал в Боголеповке?
— Помнится, говорили, трудился по торговой части, а конкретно… Нет, не помню. Хотя, кажется, он у нас закупками руководил. В те времена был такой лозунг — «С поля — на стол», или что-то в этом роде.
— И еще один вопрос. Вы говорили, у Ольги была дочка?
— Была, — Анна Тимофеевна пожала плечами. — Только еще до того, как появился жених приезжий, Ольга сдала ее в интернат.
— Как сдала? — удивилась я, по описанию Анны Тимофеевны Ольга была женщиной правильной и совестливой.
— Настя много болела, а Ольга работала, матерям-одиночкам на больничном сидеть некогда. Родственники к этому времени померли, сестра — в тюрьме. Вот она и определила ребенка в интернат. Нет, вы ничего не подумайте, интернат у нас хороший, санаторного типа, из города к нам детишек привозят. Лес, речка, свежий воздух, колхоз подшефный овощами и фруктами балует. В целом ребенку там было лучше, чем здесь, на мизерную зарплату библиотекаря. А когда появился ухажер, Ольга сразу ему о дочке не сказала, наверное, боялась, что бросит. Все оттягивала момент, а потом ей стыдно было признаться, почему столько времени молчала. Я ей тогда говорила: «Ольга, признайся», а она: «Тетя Аня, устроюсь в городе и заберу дочку». В город-то она уехала…
— А дочку забрала? — спросила я, заранее предвидя ответ.
— Нет.
— Она до сих пор в интернате?
— Нет, она уже взрослая, школу закончила.
— Ах да, конечно, прошло ведь больше пятнадцати лет.
— Шестнадцать лет, — поправила меня Анна Тимофеевна.
— И как сложилась судьба у девочки?
— Забрали ее из интерната родственники.
— Вы ведь говорили, у Ольги не было родственников.
— Тетка какая-то объявилась. Седьмая вода на киселе. Увезла девочку. Честное слово, не знаю, что с ней. Я-то и с Ольгой больше не виделась, один раз меня она поздравила с Новым годом и все, больше не писала и здесь не появлялась. Оксана, та года два назад приезжала, ее досрочно за прилежное поведение отпустили, сестру искала, про племянницу спрашивала.
— Адрес взяла?
— Ольгин? Какой у меня был, тот и дала, а уж нашла ли она сестру, я не знаю. Изменилась Оксана очень, тихая стала, стерла тюрьма с нее спесь и красоту. Мне даже жалко ее стало, за все грехи свои девка расплатилась, — Анна Тимофеевна молча перекрестилась. — Что с Ольгой-то стало? Вы ведь мне так ничего и не сказали, зачем приехали?
— Муж у Ольги умер, теперь она богатая наследница.
— Надо же! — зацокала языком Анна Тимофеевна и к чему-то добавила. — Каждому воздастся по заслугам.
Комната стала заполняться детьми, хозяйка занервничала — пора было начинать занятия в кружке «умелые руки», а гости из города, то есть мы, уходить не собирались. Мы действительно могли бы посидеть еще час, до нашего автобуса оставалось немного времени, но показаться назойливыми нам не хотелось. Мы поблагодарили за беседу Анну Тимофеевну, простились и побрели на остановку.
Пока мы сидели в Доме культуры, на улице разыгралась метель, вместо утреннего дождика мела самая настоящая вьюга. Ветер срывал с деревьев листья, гонял их вместе с мусором по земле и хлопал плохо приколоченной к крышам жестью. Острые снежинки кололи лицо и засыпали глаза.
Но даже плохая погода не могла испортить нам настроение — мы чувствовали себя на подъеме. Поездку нельзя было назвать неудачной. У Ольги была сестра! Сколько вариантов можно выстроить с появлением этого действующего лица! У меня даже дух захватило. Мысли в голове жужжали как шмели, толкались и рвались наружу. Я даже на секунду зажмурила глаза, боясь, что они могут исчезнуть так же быстро, как и появились.
Степа находилась примерно в таком же состоянии. Она хитро улыбалась, нервно хлопала ресницами и беззвучно шевелила губами, как будто пыталась что-то выучить наизусть.
— Говори, — скомандовала я, видя, как у моей родственницы голова идет кругом от обилия версий, гипотез и предположений.
— А-а-а! — эмоции вырвались из Степы мощным воплем. — Я думаю, что…
— Подожди, — прервала я взлет ее бурной фантазии. — На улице холодно, пошли, заскочим в кафешку с интригующим названием «Дольче вита». Выпьем кофе!
«Сладкая жизнь» при ближайшем рассмотрении оказалась обычной забегаловкой, в народе именуемой «стекляшкой». Уютом и теплом в ней и не пахло, зато стойкий запах дешевого крепленого вина и рыбных консервов не выветривался ни вентилятором, гоняющим под потолком клубы табачного дыма, ни сквозняком, который дул из тысячи щелей покореженных временем рам.
На окнах висели застиранные гардины, сотканные в «не помню каком году». Столы и стулья так же не блистали новизной и стояли со времен поголовной борьбы за трезвость как норму жизни, то есть приблизительно с середины восьмидесятых годов. На потолке висели лампы дневного света, одна половина из которых давно перегорела, а вторая половина противно мигала, раздражая глаза. Ветер раздувал гардины парусами и шелестел бумажными салфетками, щедро расставленными на столах в убогих пластиковых стаканчиках. В зале было не намного теплее, чем на улице. Посетители сидели в пальто и шапках, а пышнотелая буфетчицы куталась в овчинную безрукавку.
— Да… — удрученно заметила я. — Сладкую жизнь я представляла себе в несколько ином ракурсе.
— Миленький интерьерчик, — икнула Степа, заметив изрядное количество подогретых спиртным мужчин, и сделала шаг назад.