взглядом. Противник осклабился и отчетливо выговорил:
– Надеюсь, ты умнее этих ничтожеств…
Юкон не мог объяснить себе, что произошло дальше, но отчетливо увидел тонкие серебряные нити, повисшие между ним и Битсари. Струны дрожали, словно в предвкушении своей партии. И Юкон тронул их, взял в ладони, будто вожжи. Виски неожиданно прострелило. Боль сбила его с толку, он растерялся, но потом откуда-то из подсознания сам собой выплыл предельно простой приказ:
«Отойди».
Битсари встряхнул головой, будто отгоняя назойливую муху. И тогда Юкон услышал чужой голос у себя в голове, тихий, невнятный, он бормотал: «Не смейте убивать предателя без меня, я сам проткну ему грудь и перережу горло».
Юкон не сразу осознал, что меч больше не упирается ему в шею, и поспешно отпрянул.
Нити натянулись, вырвав сдавленный стон. У Юкона в голове помутнело. Боль разрослась у правого виска горячим пятном. Все желания притупились, уступив слабости в мышцах, а внутри что-то медленно разгоралось, будто под сердцем занялся огонь и теперь сжигал весь воздух в груди так, что каждый вдох давался через силу…
– Ах ты, маленький гаденыш! – донесся издалека голос, и Юкон только теперь понял, что голос звучит не в его голове.
Серебряные нити лопнули, с ними ушел и жар в груди, уступив место могильному холоду. Юкон покачнулся, чуть не потерял равновесие. Колени неприлично дрожали, а в ушах шептал проклятья старый добрый океан.
– Юкон, пригнись! – оглушил его Фос, неожиданно оказавшийся рядом.
Отраженный лезвием клинка свет ударил по глазам, Битсари отшатнулся в сторону. Судя по выражению его лица, он тоже еще не до конца пришел в себя.
Казалось, что они смотрели друг на друга не меньше минуты, прежде чем серебряная сталь прошила Битсари насквозь. Кровь выплеснулась у него изо рта, но клинок Фоса с такой скоростью вернулся на исходную позицию, что успел предупредить удар белобородого.
И покуда звон стали лился сверху торжественным набатом, Юкон смотрел на Битсари и не мог отвести взгляд. От удара о землю маска, скрывавшая левую сторону лица, съехала, явив обезображенную длинными шрамами щеку. Зеленые глаза закатились и потухли, но в них застыло глубокое потрясение – он до последнего не верил, что Фос его одолеет.
А оставшиеся в живых воины тем временем будто открыли новый запас ярости. Даже Тулар, чьи удары могли расколоть череп надвое, никак не мог сладить со своим противником – уж больно ловко тот крутился, не позволяя дотянуться до себя. Кузнец бился изо всех сил, но скорости ему недоставало. Человек-со-шрамом нырнул ему за спину так стремительно, что Тулар вовсе потерял его из виду. Юкон что-то крикнул, но было поздно: враг занес меч, готовясь всадить его между лопаток.
Фос обернулся. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы в один прыжок преодолеть расстояние до кузнеца и рассечь его противнику плечо. Рана оказалась не тяжелой, но достаточной, чтобы выиграть время. Тулар обернулся и тоже поднял свой топор.
Тогда-то белобородый и дотянулся до цели.
Юкон видел, как его меч укоротил плащ Фоса до колена, а ниже из рассеченной голени хлынула кровь. Фос охнул, опустился на одно колено, инстинктивно выставив меч над головой. Человек-со-шрамом увернулся от взмаха топора и нырнул в сторону. Топор высек искры о меч Фоса, но тот устоял.
Двое врагов теперь заходили к окруженным противникам со спины.
«Ну уж нет, – успел подумать Юкон. – Ничего у вас не выйдет!»
Теперь он твердо знал, что делать.
Он склонился над Битсари, будто поцеловать хотел. И, мысленно убеждая себя в том, что всего лишь восстанавливает справедливость, тихо подул в перекошенное лицо.
Все внутренности сковало льдом, пот, заливавший глаза, тоже похолодел. Ресницы мертвого затрепетали, веки вздрогнули и распахнулись. Он уставился на Юкона сквозь молочную дымку.
И исполнил единственный отданный приказ:
«Защищай нас».
Битсари поднялся с земли, из раны в животе выплеснулась кровь и что-то еще, на что Юкон предпочел не смотреть. Возвращенный не взял меч, но приблизился к ничего не подозревающему белобородому и, развернув его за плечо, с размаху врезал в челюсть.
Белобородый зашатался, отпрянул и получил второй удар под дых коленом. Третий взмах кулака прилетел ему сбоку, в район виска, и свалил с ног. Тулар уже достаточно отступил, чтобы отвести угрозу от все еще сидевшего на земле Фоса, но не мог одолеть противника. Юкон подумал, что кузнец, похоже, никогда прежде не убивал.
Битсари под контролем Юкона заковылял на помощь, но Фос опередил его. Обрывки плаща, которыми он замотал ноги на Интермирье, насквозь вымокли от крови, но он упрямо поднялся и захромал к кузнецу.
Внутри у Юкона бушевала метель. Он чувствовал, как в ней исчезают все его прежние чувства. Ни ярости, ни сочувствия, ни страха.
Только холодное безразличие.
Голос Битсари в голове, раньше звучавший отчетливее его собственного, теперь походил на эхо, но оно не слишком тревожило – как ветер, заблудившийся в скалах, далекий и безучастный.
Юкон хотел приказать ему продолжить, защитить Фоса, но, кажется, мысли его оледенели. Даже в самый лютый мороз, когда Бо однажды выгнал его ночевать в сарай за разбитую тарелку, Юкон не чувствовал себя настолько замерзшим. Тогда у него стучали зубы, его трясло – тело боролось за жизнь, используя все возможные средства, чтобы согреться. Но теперь оно сдалось.
Оно безропотно принимало смерть, украденную у рыцаря.
«Помоги», – взмолился Юкон, чувствуя, что реальность уплывает, ускользает из-под пальцев.
От накатившей слабости он зажмурился. Все ощущения вдруг усилились стократ. Он чувствовал пульсацию крови в висках, запястьях и сердце. Чувствовал, как холодеют пальцы, стук в груди слабеет, и все становится таким неважным. Он ощущал себя океаном после бури – совершенно обессилевшим и почти мертвым.
А потом резко захотелось спать.
Сквозь пелену на глазах он увидел, как Фос, поднявшись с колен, выкрутил в руке меч и опустил на голову последнему противнику рукоять, инкрустированную синим камнем. Человек-со-шрамом свалился в облако соляной пыли и больше уже не шевелился.
Юкону хотелось крикнуть, что теперь они в безопасности, но язык примерз к небу. Фос обернулся, увидел мертвого Битсари, и лицо его перекосилось. Не раздумывая, он одним движением лишил его головы.
Юкон почувствовал теплое дыхание ветра на загривке. Но, кажется, ветер опоздал.
– Юкон! – вдруг ворвался в голову надтреснутый голос Фоса. – Слышишь меня?
Никогда прежде мысли не давались ему так тяжело – будто за каждой из них приходилось взбираться на самую высокую гору. Фос присел рядом, долго молчал, а потом неестественно тихо произнес:
– Делай и говори что угодно, но только не закрывай глаза.
Снова почудилось движение. Юкон хотел крикнуть, предупредить Фоса об опасности, но изо рта вырвалось только слабое мычание.
– Эй, вы как? – вторил Фосу бас Тулара, и Юкон различил его взгляд на себе. – Ого, вот же дела! Братец, ты того, ранен, нет?
– Нет, – ответил Фос, но в интонациях его было столько тревоги, как если бы Юкон стоял в шаге от гибели. – Он всего лишь выпил неостывшего до дна.
Обжигающая мясистая ладонь упала Юкону на лоб.
– Как тебе это в твою голову-то пришло, а? – в сердцах воскликнул. – Да уж, лучше бы ранен…
Юкон почувствовал скользкий комок в горле, словно кусок сырой рыбы проглотил. Последнее, что он запомнил – озабоченное выражение лица Фоса в брызгах крови. Волны шумели в ушах, возвращали к океану, Юкон, как раньше, бежал босыми ногами по прибрежным камням. Червь встречал его хмурым взглядом единственного уцелевшего глаза. Рыбы бились в сумке за плечами.
Все снова было просто и понятно.
Глава шестая. Мертвое и живое
Он бултыхался в волнах долго, успел продрогнуть до костей. Потом все в один момент переменилось, и он снова стоял посреди пустыни, в полном одиночестве и тишине. Хотел позвать Фоса, но крик застрял в горле: со всех сторон на него наступали бестелесные тени. Они окружили его, синхронно ударяя черными узловатыми палками об пол, и подступали все ближе. Юкон чувствовал их дыхание с металлическим привкусом. Ближайшая из теней вдруг оказалась совсем близко, и пальцы из черного дыма сомкнулись на горле Юкона. Он закричал, но ни звука не вырвалось из сухого горла…
– Юкон! – кто-то настойчиво хлопал его по щекам. – Это сон. Иди на голос. Возвращайся!
Глаза распахнулись сами собой. Над головой плавало голубое небо, рябое от росчерков облаков. Взгляд сфокусировался и поймал бледное лицо Фоса – под глазами у него залегли тени, сделав тяжелый взгляд мрачным и безучастным.
– Ты так настойчиво ищешь свидания со смертью, – укорил Фос, – что, боюсь, даже ее сердце скоро дрогнет перед твоим упрямством.
Юкон попытался улыбнуться, но губы не слушались. Он до сих пор дрожал. Фос, убедившись, что мальчишка в сознании и не собирается с ним расставаться, присел рядом на белый песок. Рассеченную ногу кто-то весьма умело перевязал очередным обрывком плаща, на остатках которого лежал Юкон.
– Терпи, – велел Фос строго. – За глупости всегда приходится дорого платить.
– Что со мной случилось? – совладав с голосом, спросил Юкон.
– Ты решил повесить на свою душу только что павшего мертвеца, и она едва выдержала. На будущее запомни: девять дней после гибели мертвые опасны, и едва ты взываешь к ним, они вцепляются в твою душу и тащат за собой. Говорят, на той стороне страшный холод, и они пытаются согреться нашим теплом, пока не привыкнут.
В его тоне, холодном и отчужденном, Юкон сперва расслышал разочарование. Он ожидал обвинений или заявления о том, что такой человек, как он, в Луксмире не нужен, что мертвецы отвратительны и пользоваться их услугами – ниже падать уже некуда. Но Фос молчал, и по этому молчанию сложно было разобрать, что его гложет.
– А Тулар где? – спросил Юкон, не наблюдая кузнеца поблизости.