– Хватит! – взвизгнула Инка, бросаясь к Шанне, но мертвый пес преградил ей дорогу.
– У тебя очень красивое лицо, девочка, – не обернувшись, ответила ей Шанна. – Не хотелось бы его испортить, но если ты настаиваешь…
Пес оскалился и зарычал. Клацнул зубами, боком приближаясь к Инке. Она отступила, дрожь охватила ее так, что Юкон увидел это издалека.
– Я согласен, – произнес он громко и отчетливо.
Рука сама собой потянулась к сердцу мира. Шанна обыграла их обоих. И живым из этого зала сможет выйти в лучшем случае только один из них. Хотя и в этом Юкон уже сомневался. Но одно знал наверняка – если не исполнит приказ, жить дальше уже не сможет. Хватило Дурочки, чтобы понять, как это – терять близких. Хватило Инки, чтобы понять, сколько весит чувство вины. Когда земля под ногами раскалывается на два берега и один из них полыхает как факел, а на втором – вечный холод, мрак и пустота, единственное, что остается – броситься в бездну между ними.
– Юкон, нет! – Фос повысил голос, видимо, до предела.
Шанна отступила, в ожидании взглянув на сына, и, лишившись ее опоры, Фос схватился за спинку стула, но стул опрокинулся навзничь.
Осколок порезал руку, как Юкон и ожидал. Правда, он не думал, что так глубоко – вошел как раскаленная кочерга в снег. Кровь блеснула на его матовой поверхности. Боли в руке не было – она сосредоточилась огненным шаром в груди.
«Как это странно, – думал Юкон, медленно погружаясь в знакомый прохладный полумрак. – Знать, что умрешь, но не знать, в какую секунду».
Нужно было спросить – как только забьется новое сердце или будет еще минутка попрощаться? Хоть бы обойтись без боли – как при возвращении мертвых. Медленно замерзнуть и ни о чем не успеть пожалеть.
Но все равно жалел.
Тьма тем временем рассеялась, и сквозь нее проступил город, ничем не похожий на Тенебрис.
По щиколотку увязнув в снегу, Юкон с удивлением рассматривал черный песок побережья. Океан, как в колыбели, укачивал прозрачно-голубые осколки льда. Ветер бросил в лицо россыпь колючих ледяных брызг, взъерошил волосы, забрался под одежду и прижался своим бесплотным телом к животу и груди заблудшего мальчишки. Сперва медленно, но все быстрее набирая темп, Юкон заспешил к городу сквозь сугробы.
«Тебе здесь не понравится, – мысленно обратился он к Шанне, но вслух ни слова не произнес. – Я сделаю так, что тебе здесь не понравится».
Снег усилился, начиналась метель, в которой город впереди таял на глазах.
Он подошел, когда решетка ворот почти опустилась, и едва успел проскочить внутрь крепости, так похожей на Луксмир. Тянувший цепи защитник в светлом плаще взглянул сквозь Юкона и не заметил, как гость проскользнул внутрь.
Люди спешно прятались по домам от разгулявшейся снежной пурги. Двое детей, мальчик и девочка лет десяти на вид, замешкались и явно потеряли из виду дорогу домой. Дверь в двухэтажную постройку справа, из трубы на крыше которой черными клубами валил дым, распахнулась, и оттуда вывалилась на снег высоченная широкоплечая фигура с косматой бородой.
– Ну-ка, братцы, вы чего тут – заплутали, что ли, а? – пророкотал Тулар, совсем как настоящий.
У Юкона сдавило сердце – до того реальным выглядел кузнец. Одной рукой он сгреб обоих детей и захлопнул за ними дверь в кузницу, откуда дыхнуло оглушительным жаром и духом каленой стали.
Юкон остановился. Асса не раз им повторяла – сердце позовет, нужно только прислушаться. Но ветер завывал, рвал забытые на веревках простыни, расшвыривал брошенные впопыхах лопаты, заметал дорожки, протоптанные от одного дома к другому. Юкон напряг слух сильнее и наконец услышал – мерный стук, будто молотом по наковальне, он доносился сверху, из отдельно стоявшего на возвышенности дома с широкими двустворчатыми дверьми.
У входа дежурили двое стражников, из чего Юкон сделал простой вывод, что хозяин дома – важная шишка. Охрана и не взглянула в сторону невидимого мальчишки, но он заметил их глаза за завесой сизого тумана. Мертвецы не дрожали, не прятали белых лиц от снега, они выполняли посильную работу и ничуть не страдали от ледяного ветра.
В гостиной было натоплено. Камин бодро потрескивал сложенными крест-накрест поленьями. Женщина с седой косой вышивала на пяльцах, сидя в глубоком кресле. Пахло рыбной похлебкой, такой наваристой, что от ее духа у Юкона рот заволокло слюной. Стук стал слышнее, он проникал со второго этажа, куда вела закрученная в спираль деревянная лестница без перил.
Но не успел Юкон и шагу ступить, как сверху сбежал мужчина в одних парусиновых штанах. Борода у него была куда пышнее той, к которой успел привыкнуть Юкон. В глазах билась тревога, но лицо как обычно оставалось невозмутимым.
– Метель будет жуткая, – сказал Фос старухе у камина, на ходу натягивая рубаху и меховую безрукавку. – Пойду посмотрю, не остался ли кто.
– Да как же ты различишь кого-то в этакой пурге? – поинтересовалась укоризненно старуха. – Не глупи. Сиди дома, к утру все кончится.
– Не могу, – Фос упрямо покачал головой. – У меня каждый человек на счету. Я быстро.
– Плащ не забудь, герой, – бросила ему в спину женщина и снова уткнулась взглядом в пяльцы. Спустя минуту, когда хлопнула входная дверь, она недовольно пробормотала: – Это где такое видано, чтоб городовой самолично искал пропащих?
Юкон взбежал по лестнице, а старуха так и осталась причитать в своем кресле.
Комнаты на втором этаже находились по обе стороны. Одна была заперта, дверь второй – слегка приоткрыта, и Юкону показалась, что тьма буквально вытекает из-под нее и стелется по полу. Стук доносился именно с той стороны.
Дверь от прикосновения Юкона со скрипом провалилась в темноту. Он досчитал до трех и шагнул за порог.
Что-то теплое и сухое с размаху ударило его по лицу.
Он отпрянул, стукнулся плечом о косяк.
– Слушай меня, – раздался над ухом суровый голос. – Не заставляй резать тебе руку в лоскуты. Просто отдай его мне.
Юкон хотел заспорить, но голос буквально парализовал его. Он безвольно разжал ладонь, по ребру которой катилась горячая густая кровь. Тьма навалилась на него грозовым облаком. И пока он блуждал в поисках выхода, медленно, будто нехотя, приходило понимание, кто и по какой причине предотвратил его самоубийство.
И возвращаться сразу расхотелось.
– Не надо, – попросил он почти жалобно, снова вступив в борьбу за осколок, но только хватанул пустой воздух в кулак. – Я так хочу, я так решил.
– Решил он, – рявкнул голос, и перед глазами начало проясняться.
Юкон собрался с духом и решительно взглянул на деда.
Риад, с распрямленной спиной и разведенными, как под тяжестью крыльев, плечами казался ему больше обычного. Должно быть, в начале пути он еще был вооружен, но теперь остался только широкий кожаный пояс поверх белого плаща. Поймав взгляд единственного зрячего глаза, Юкон, вдруг похолодев, заметил, что и на его радужку наползает мутное бельмо.
– А время никого не щадит, – заметила Шанна, на которую появление Императора не произвело особого впечатления. – Даже тех, кому даровали бессмертие.
– Поверь, это не худшая его сторона, – в тон ей ответил Риад, и Юкон понял, что между ними уже состоялся обмен приветствиями. – Хотя, быть может, оно не так отразилось бы на мне, не имей я в родстве двух горделивых упрямцев.
– Не беспокойся, – Шанна улыбнулась. – Скоро их станет на одного меньше.
Император взглянул на сына или, скорее, на бледную тень последнего. Фос отступил к стене и привалился к ней, неизвестно каким усилием удерживаясь на ногах. Рукоятка ножа торчала ниже последнего правого ребра – Шанна не захотела пачкаться или специально продлила пытку. Юкон отвернулся. Сжал зубы. Поднял на деда глаза.
И неожиданно столкнулся взглядом с Ассой. Она вышла из-за спины Риада и с заметным интересом осматривала зал. Лишь на секунду задержалась на Фосе, но ни слова не проронила.
– Это мое право, – произнес Юкон тихо, обращаясь к деду. – Я хочу…
– Помолчи, – оборвал его Риад и обратился к Шанне: – Не тронь девочку. Она здесь ни при чем.
– С удовольствием. Я отпущу ее сразу после того, как твой внук закончит начатое.
– Ты получишь то, чего так хочешь, – кивнул Император. – Я разбужу мир для тебя.
– Нет, – выдохнул Фос, но Риад лишь сверкнул глазами в его сторону.
– Помолчи. Если бы не ты, ничего бы не случилось.
– И какой мне прок от твоего мира? – оскорбилась правительница Тенебриса. – Когда твой внук может разбудить бессмертный мир, что предлагаешь мне ты? Мирок на десяток-другой лет?
– Ты забываешь, – вмешалась Асса тем невыносимо безразличным тоном, будто продавала мясо на рынке. – Мы – первые адепты.
– И что это меняет?
– Ну подумай, – скучающе попросила Асса. – В нас течет энергия, дарующая бессмертие. Почему Тенебрис стоял так долго и стоял бы дальше, не разрушь ты его своим варварством? Ретрим сделал вам подарок, какого вы не заслуживали.
– Теперь я готов повторить его, – перебил ее Риад. – Только отпусти моих сына и внука.
Фос поднял на него мутный от боли взгляд. И Юкон понял – та боль, которой испытывала его Шанна, ни в какое сравнение не шла с той, что причинял теперь Риад.
– И сына? – Шанну его предложение тоже не оставило равнодушной. – С каких это пор ты заботишься о его судьбе?
– С рождения, – отрезал Риад и приблизился к правительнице Тенебриса. – Я прошу тебя, Шанна. У тебя ведь есть сердце, раз ты до сих пор не убила их. Юкон – твой сын. Я знаю, о чем говорю. Ты можешь не любить его, можешь отказаться от него, но рано или поздно поймешь – он неотъемлемая часть тебя. Если ты его потеряешь, боль будет такой, что оставит незаживающий след навсегда. И лучше умереть самому, чем жить с этой болью.
Шанна долго смотрела на него. Она явно колебалась. Мертвый пес улегся на пол, спокойный и невозмутимый, будто разом лишился той жажды крови, что вела его прежде.
– Как трогательно, – процедила Шанна, обдумав слова Императора. В голосе ее вновь проявились стальные нотки. – На колени, – велела она. – Проси меня на коленях, чтобы я приняла твой дар.