очи Молчания. Я думал, ее давно уже забыли.
– Красиво поют, – ответил Юкон из вежливости. Говорить ему не хотелось.
– Каким бы ни был Риад, его многие любили, – нехотя признал Фос.
– Ты тоже?
– Да, – ответил Фос, помедлив. – Но есть вещи, за которые я не могу его простить.
«И не хочу», – добавил за него Юкон. Отчего-то ему показалось, что отец до сих пор держит такую крепкую обиду на Риада, что никакое время ее не вылечит.
Фос тем временем подошел и присел на край кровати рядом с сыном. От того шлейфа уверенности, который стелился за ним по дороге к площади утром, не осталось и следа. Он выглядел старым, уставшим и равнодушным ко всему происходящему с ним.
– Ты займешь его место? – спросил Юкон тихо. Ему до сих пор не верилось, хоть он и видел тело, запертое в крипте, своими глазами.
– Это решит Совет.
– Но ведь…
– Я же говорил тебе – мало кто признает меня законным престолонаследником. Но кого бы ни избрали, отсюда нас с тобой не прогонят. Если ты, конечно, захочешь остаться.
Юкон взглянул на него с удивлением.
– Думаешь, не захочу?
– После того, как мы тебя использовали? – Фос зло усмехнулся. – Я бы на твоем месте послал Луксмир подальше и нашел другой мир. Мы этого заслужили.
– Только Асса, – поправил Юкон.
– Если бы.
Юкону не хотелось признавать, что он прав, но так и было. И тем не менее вся злость куда-то испарилась, вытесненная тоской и усталостью. Ему не хотелось видеть Ассу, и он радовался, что она выбрала добровольное изгнание.
Что до отца – как бы то ни было, а других близких у него не осталось.
– Если тебе нужна моя помощь, если я тебе нужен, то можешь на меня рассчитывать, – заявил он так твердо, будто в самом деле был уверен.
Фос ответил не сразу. Чувствовалось, что предложение вызвало в нем неловкость. Но, взяв себя в руки, он отозвался тоскливым эхом:
– Нас ждут перемены. И мне, конечно, нужен такой союзник, как ты. Но я приму твое предложение не поэтому.
– А почему?
– Мне не хочется снова потерять сына.
Юкон поморщился. Ему совершенно не льстила искренность отца. Фос, по всей видимости, заметил и правильно понял его реакцию:
– Полагаю, ты бы хотел, чтобы я был другим. Того же я хотел от своего отца. Но мы те, кто мы есть.
– Я так никогда не говорил, – возразил Юкон.
– Говорить не обязательно. Просто не думай, что я этого не понимаю. Время примиряет. Со многими моими решениями ты никогда не согласишься, а некоторые признаешь в итоге годными. Все это совершенно естественно и даже хорошо. Если ты вырастешь умнее и сильнее меня, я буду счастлив.
Юкон смотрел на него и не переставал размышлять о том, сколько еще ему предстоит понять и обдумать. Но уверенность, наделявшая каждое слово отца несгибаемым стержнем, до некоторой степени успокаивала.
Пусть не сразу. Но когда-нибудь точно.
Они одновременно поднялись и зашагали к выходу – по замку уже расползался дивный аромат жареной дичи.
«Жизнь продолжается, – подумал Юкон. – Мы теряем, находим, снова теряем, и как будто в этом весь смысл. Найти и сберечь. Потерять и забыть. Лишь бы только остаться собой».
Мысли его текли плавно и неторопливо.
Сердце успокоилось.
И впервые за время жизни в Луксмире он почувствовал, что все делает верно.
Не дойдя до трапезной каких-то полкоридора, Юкон остановился. Ему послышалось… Или нет? Он напряженно вслушивался и сквозь уже нестройный хор голосов услышал что-то новое, незнакомый шум, всплеск волнения. Он еще не знал, что случилось, но откуда-то взялось предчувствие: ему нужно оказаться среди них, среди людей на площади. Впервые с того дня, когда в него полетели камни, он захотел присоединиться к тем, кто бросал их.
– Я сейчас, – сказал он отцу.
– Куда? – обеспокоенно спросил тот. – Будь осторожен!
Но Юкон уже летел сломя голову по коридору, задыхаясь, вниз по лестнице, к дверям и прочь – на свежий вечерний воздух. Сопровождаемый остервенелым стрекотанием цикад, он пересек сад под тяжелым взглядом караулившего выход защитника.
Никто его не остановил.
На подходе к площади Юкон легко и безболезненно влился в толпу. Она не отторгла его, не выкинула сильной волной на камни. Захмелевшие и уставшие от долгой скорби люди по большей части не замечали юркого мальчишку. А он захлебывался в их тепле, в их пьяных спорах, в их неудержимых слезах. Это было сродни погружению в океан – опасному, но единственно возможному шагу на пути к долгой дружбе.
И воспринимать толпу таким образом оказалось намного проще.
Гул шел с пристани и усиливался по мере приближения к ней. В разноголосом хоре Юкон разобрал имя отца – кто-то просил позвать его. Юкон тянул шею, наталкивался на прохожих, они отвечали беззлобной руганью. Вдруг кто-то схватил его за локоть, и пришлось остановиться.
– Юкон? – спросил старший брат Инки, раскрасневшийся и взволнованный. – А мы как раз за твоим отцом. Идем с нами!
– Что случилось? – по-прежнему недоумевал Юкон, и вопрос показался ему несколько неуместным.
– Как что? «Принц» вернулся!
– Правда?..
– Буду я Козырю врать! Сам смотри!..
Юкон не стал тратить время и рванул сквозь толпу с удвоенной страстью, как раньше упрямо проталкивал лодку против течения. Но еще до того, как пробился через ряды составленных плеч и спин, трепещущая тень упала на него, а над головой захлопали черные паруса. «Принц» заходил в гавань, величаво покачиваясь на волнах. Даже издалека Юкон увидел на капитанском мостике громадную фигуру с забранными повязкой огненно-рыжими волосами.
Значит, капитан уцелел.
И так хотелось верить, что не он один.
Когда Юкон добрался до края причала, чуть не рухнув в воду, трап с грохотом свалился справа, и Юкон оказался первым, кто взбежал на борт. Толпа улюлюкала, но оставалась на берегу, опасаясь, что с корабля повалят мертвецы.
И только Юкону бояться было нечего.
Уже знакомые лестницы всколыхнули в душе тяжелые воспоминания – когда он чуть не ослеп, а затем чуть не лишился жизни в схватке с возвращенными. Когда он в последний раз видел Тулара…
На верхней палубе царило непривычное запустение. Трое матросов в свежих шрамах по всему торсу сидели вокруг мачты, осунувшиеся, с опустевшими глазами. Рядом с ними драили черные доски возвращенные – те самые, что пытались скинуть Юкона и других за борт. Сердце у него сдавило: одного из матросов он узнал – того самого, что не пускал их к капитану. Но кузнеца нигде не наблюдалось.
– Эй, – Юкон присел на корточки перед Штыком. – Не видел Тулара?
– Отвали, – плоским голосом ответил ему матрос и взглянул исподлобья. – Тебя еще не хватало.
Юкон отпрянул. Ладно. Значит – прямиком к капитану.
Ветер трепал кудри капитана и норовил сорвать повязку. Он стоял к Юкону спиной и не откликнулся на имя.
– Извините, – опасливо подергал его за рукав Юкон. – Простите, я хотел спросить…
Капитан обернулся. Глаза его плавали в молочной пелене. Он бросил на Юкона безразличный взгляд и снова неподвижно застыл у штурвала.
Юкон попятился, прижался поясницей к фальшборту и глубоко вдыхал просоленный воздух. Тьма окутывала голые мачты, навесив на них собственные, сотканные из сумеречной прохлады паруса. Корабль мерно раскачивался, покинутый, сам похожий на возвращенного – безжизненный, но готовый к новым приказам, если кто-то решится их отдать.
Слезы незаметно подобрались к глазам, и Юкон поспешно стер их рукавом, на котором уже откуда-то появились пятна сажи. Удивительно, но в городе, среди толпы, ему удалось почувствовать себя не таким одиноким, как раньше, а теперь, на почти пустом корабле одиночество вернулось и охватило его с новой силой. Всем мирам он бы предпочел корабль – любую работу, ночи в каюте, темноту Интермирья…
– Юкон? – громыхнуло над ухом. – Ты? Или у меня уже совсем того, бред начался?
Тулар появился буквально из ниоткуда, но это определенно был он – курчавые волосы слиплись от пролитой крови, матросский жилет тоже расцвечивали багровые пятна, щеку стянул новый шрам, подняв второй уголок губ.
Юкон испугался, что слезы проникнут в голос, и порывисто обнял кузнеца. Тот по-прежнему источал тот жар, которым Юкон согрелся после возвращения Битсари. Тяжелая ладонь погладила его по спине.
– Ты, – Тулар убедился в том, что глаза его не обманывают. – Живой, выходит. Вот новость! А Фос?
– Он тоже, – выдавил Юкон и задрал голову. – Столько всего случилось… А ты?..
– А я вот, – Тулар широким жестом обвел палубу. – Капитан-то наш как морской дьявол бился, да одолели его, в спину, подлюги. Правда я того, отомстил за него. Жаль, конечно. Прямо очень жаль, хороший был малый.
– Так ты теперь за него?
– Я теперь вообще не пойми за кого… Мы, значит, мертвецов-то раскидали, да только что дальше делать, никак не могли решить. Но вниз спустились и у Соро людей забрали, по каютам раскидали, как могли. Проследили, чтобы, значит, не передрался никто. А потом в Тенебрис зашли, а там… Пусто.
Он помолчал, а потом неловко спросил:
– Раз ты тут… Тенебриса правда нет уже?
– Нет, – кивнул Юкон.
– Эх. Некуда мне деваться, выходит. Паршиво.
– Императора тоже больше нет, – Юкон отодвинулся от кузнеца.
Тулар насупил кустистые брови.
– То есть как это?
– Долгая история.
– Так, выходит, Фос теперь здесь главный?
– Да.
– Ну дела.
Снизу послышался скрип палубных досок. Юкон опустил взгляд и увидел отца – видно, брат Инки добрался до замка, а может, престолонаследник и сам услышал непривычный шум в городе. Он с легкостью взобрался на капитанский мостик и одарил Тулара улыбкой и крепким рукопожатием.
– И это меня еще причисляют к бессмертным, – усмехнулся Фос и с ясным уважением заметил: – Ты вернул корабль. Поразительно. И даже порядок тут навел.
– Не люблю, когда друзей моих режут почем зря и за борт бросают, – рыкнул Тулар. – И когда своих с чужими путают, тоже не люблю.