Потому что, что конкретно имеет отношение к геополитике, а что нет, никто точно не знал.
Появление ракет среднего класса в глубине России военного равновесия не нарушало. А вот политическое...
Откуда могли взяться эти «лишние» ракеты? Не учтенные ОСВ-один, два и прочими договорами? И если взялись, то какую цель, пряча их, преследуют русские? И как этот факт может отразиться на существующих и перспективных политических тенденциях?..
Начальник отдела геополитики проанализировал данный факт во взаимосвязи с текущими международными событиями, расстановкой сил на политической карте мира, внутренними проблемами государств и существующими между ними договоренностями. И подал записку на имя заместителя директора Центрального разведывательного управления США, где излагал свои соображения по вновь открывшемуся факту сокрытия ракет среднего класса и возможных политических перспектив данного события.
Замдиректора доложил по перспективам директору.
— Русские перебросили несколько ракет среднего класса из западных округов в восточные.
— Каких ракет?
— Типа «земля — земля».
Информация по ракетам была вторична. Так как не влияла на баланс военных сил. Но была очень к месту. Потому что намечался новый раунд политических переговоров, которые, в перспективе, могли подрезать стратегические ядерные силы русских на треть. А в дальней перспективе лишить ядерного вооружения. И значит, лишить всего. Неучтенные ракеты — это хороший повод для скандала.
Директор Центрального разведывательного управления вышел на доклад к президенту.
— Мне представляется, что в настоящей ситуации этот факт может послужить дополнительным аргументом в разговоре с русскими по сокращению стратегических вооружений...
— Откуда поступила информация? — выслушав доклад, уточнил президент.
— Со спутника. И по агентурным каналам. То есть вначале по агентурным, а потом информация была перепроверена с помощью космической разведки.
— Кто источник?
— Агент Бизон.
— Откуда он? Из Генштаба?
— Наверное... Впрочем, точно я сказать не могу.
— Прошу вас обратить на этот источник особое внимание. Вы правы насчет особой ценности данного рода информации. Если мы сможем доказать сокрытие части ракет, подпадающих под сокращение по договорам ОСВ, то переговоры могут пойти совсем по другой схеме. Возможно, даже по ультимативной схеме. Держите меня в курсе по вновь поступающей информации к данному делу.
Директор ЦРУ вызвал Начальника Восточного сектора.
— Кто такой агент Бизон?..
Начальник Восточного отдела вызвал своего помощника.
— Кто работает с агентом Бизоном?.. Помощник затребовал к себе исполнителей, корректирующих работу с московской резидентурой.
— Мне необходима самая полная информация по агенту Бизону.
Исполнители принесли совсем еще тонкое досье Бизона. С фотографии смотрело совершенно невыразительное лицо.
— Откуда эта фотография?
— Из полицейской ориентировки.
— Почему из ориентировки? Он что-то украл?
— Нет. Убил.
— Убил?!
— Да. Более двух десятков человек.
— Сколько, сколько?! Он маньяк?
— Нет.
— Но двадцать убийств!
— Московская резидентура предполагает, что он служил в спецчастях Безопасности или ГРУ и убийства — следствие каких-то внутренних разборок. Поэтому это не бытовые убийства. И значит, он не маньяк.
— Откуда он мог знать о ракетах?
— Он служил в спецчастях и мог соприкасаться с осведомленными людьми.
— Запросите по Бизону все возможные подробности. Мне нужно идти на доклад к начальству. Мне не с чем идти. Потому что в этом деле нет никакой полезной информации, кроме ничего не значащих биографических данных!..
В Москву, в посольство ушла срочная шифрограмма, требующая форсировать разработку агента Бизона и предоставить о нем в Центр исчерпывающую информацию.
Джон Пиркс прочитал шифровку и присвистнул.
Во-первых, информация, поступившая по каналам Бизона, полностью подтвердилась. В точке 63 С.Ш. 102 В.Д. было зарегистрировано передвижение автотранспортных средств, предположительно перевозящих ракеты «земля — земля» среднего класса от железнодорожной станции к вновь отстроенным ангарам.
И значит, Бизон знал не только номер секретной воинской части. А знал гораздо больше.
В связи с чем ему, Джону Пирксу, предписывалось как можно быстрее выйти на прямой контакт с Бизоном, провести полноценную вербовку, незамедлительно отчитавшись о ней Центру, и доложить подробности по точке 63-102.
Во-вторых, с него затребовали полную информацию по агенту Бизону. Гораздо большую, чем та, которой он располагал.
Русские в таком случае говорят — инициатива наказуема. Или говорят еще хуже.
Джон Пиркс вызвал исполнителей, работавших с агентом Дикобразом.
— Следует обеспечить прямой контакт с агентом Бизоном, для чего...
Папу срочно вызвали на внеочередной контакт.
— Вопрос с посылкой решен окончательно. Загрузку можно произвести в любые из трех последующих суток, позвони по телефону...
— Почему только трех? А если я захочу в четвертые?
— Очередная, наиболее подходящая для вас партия посольского багажа будет выслана через три дня. Если вы не успеете с ней, вам придется ждать больше месяца.
— Не бери меня на пушку. Как же, поверил я, что такое здоровенное посольство получает один багаж в месяц!
— Я не говорил о всем багаже. Я говорил о багаже, в который мы имеем возможность поместить вашу посылку.
— Куда надо доставить груз?
— Вам или вашим людям надо позвонить по нью-йоркскому телефону и сказать, что вы мистер Смит и что вам надо передать гостинец внуку в Москве. После чего вам все объяснят.
— Когда я получу груз?
— На следующий день.
— Где получу?
— В совместном российско-американском предприятии «Авиа-трейдинг». Документы будут выписаны на любую, которую вы назовете, фирму.
Папа оживился. Папе очень понравился сервис, который предоставляли импортные дипломаты.
— Но получите лишь после того, как организуете встречу с Ивановым. Не раньше, — остудил его восторги Джон.
— Так я не согласен. Так мы не договаривались.
— Груз против Иванова, — мстительно ответил Джон, которого Папа измотал своей беспринципной торговлей на предыдущих встречах. Ответил Папиной хорошо заученной им фразой.
Глава 43
— Как так не все трупы? — удивился следователь Старков.
— Так не все. Был еще один. Который почему-то не попал в протокол, — радостно ответил стажер. Хотя чему тут радоваться...
— С чего ты взял? Что еще один?
— Его свидетели видели. Еще живого. И потом тоже видели. Уже мертвого.
— Какие свидетели?
— Женщина из 37-й квартиры. И мужчина из 21-й.
— А с чего ты взял, что его в протоколе нет? Если они его видели.
— Я им фотографии потерпевших показывал. Так они сказали, что там не все. Что еще одного не видят.
— Ничего не понимаю. Куда же он мог деться? Если был.
— Может, его свои выкрали?
— Зачем? Зачем им покойник? Который ничего никому рассказать не может?
— Например, для захоронения. Какого-нибудь торжественного. Может, он их главарь был. И они поклялись...
— Ты чего несешь?
— Но ведь говорят, что когда погибает их...
— Кто говорит?
— Люди.
— А про пирамиды и мавзолеи люди не говорят? На могилах павших щипачей и мокрушников? И про слагаемые в их честь саги.
— Вы меня неправильно поняли...
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Только начали по второму кругу потерпевших проверять, и сразу сюрприз. В виде недостающего покойника. Который то ли был, то ли не был.
Отчего же его раньше не заметили? Если был, сам себя спросил Старков. И сам себе ответил.
Оттого и не заметили, что следствие галопом гнали. Начальство гнало. Чтобы по горячим следам... Чтобы побыстрей о раскрытии дела отчитаться.
А ведь он говорил, еще тогда говорил, надо проработать потерпевших. Досконально, от дня рождения до самой смерти. Чтобы понять мотивы преступления. Но не дали. Предложили сосредоточить все усилия на казавшемся в тот момент главном направлении. На поимке убийцы.
При чем, говорили, здесь потерпевшие, когда убийца установлен? Когда есть отпечатки пальцев и акты экспертиз. Вглубь копают, если преступник неизвестен. А здесь известен! Поэтому вам преступника ловить надо, а не выяснять биографии покойников. О мотивах он потом сам расскажет. Во всех подробностях.
Новые начальники мыслили по-новому. В рамках перестройки и демократизации органов правопорядка, путем повышения, ускорения и своевременного предоставления по этому поводу отчетности. Для чего периодически собирали работников следственного аппарата и требовали ускорить темпы раскрытия преступлений, с одновременным снижением материально-технических затрат и повышением демократичности процесса следствия на всех этапах. В милиции было всё то же самое, что в стране. Не могло быть иначе.
Теперь, когда дело застопорилось и тем попортило отчетность за текущий период, о потерпевших вспомнили. И вкатили следователю Старкову выговор. За недоработки, допущенные в ходе ведения следствия.
Следователь Старков оказался крайним.
И останется крайним, потому что должность у него такая.
Как у стрелочника.
— Ладно, поехали на Северную, — сказал Старков. — Пока поезд с рельсов не сошел.
— Какой поезд? — не понял стажер.
— Пассажирский... Поехали, поехали.
— Зачем? Я там уже был. И все узнал.
— А вдруг не все?
Стажер и Старков вышли на улицу и сели в трамвай. Машины были разобраны более значимыми, чем бригада местных следователей, важняками.
— Федорова Зинаида Петровна? — спросил сквозь дверь Старков.
— Да. А вы кто?
— Мы из милиции. Вот мое удостоверение. Напротив глазка.
Дверь открылась.
— Ко мне часто следователи ходят, — довольная своей значимостью, сказала женщина. — И вот вы тоже.