- Ну? - спросил он, подмигнув. - Как же её зовут? Она блондинка, или шатенка, или черноволосая?
- Кто? - ответил Крабат вопросом на вопрос.
- Ну - та, - пояснил Лышко, - о которой ты в последнее время всё думаешь. Или ты, может, считаешь, что мы слепые и не замечаем, что она вскружила тебе голову - во сне, может, или так... Я тут знаю одно хорошее средство, чтоб тебе помочь - и ты смог бы с ней встретиться, есть ведь опыт в таком, знаешь ли...
Он огляделся по всем сторонам, затем нагнулся к Крабату и прошептал ему на ухо:
- Тебе надо только сказать мне её имя - и всё дальнейшее я смог бы легко устроить...
- Прекрати! - сказал Крабат. - Не знаю, о чём ты болтаешь. Ты только от работы меня отвлекаешь своими глупостями.
В следующую ночь Крабату снова приснился сон о Запевщице, который он уже знал. Вновь они проходили под деревьями, и вновь был тёплый летний день, только на этот раз они вышли к лужайке, что лежала посреди леса, и когда они выступили из-под деревьев, чтобы пересечь прогалину - по ним скользнула, едва они сделали несколько шагов, тень. Крабат набросил свою кофту Запевщице на голову. "Скорей отсюда - он не должен видеть твоё лицо!" Он отдёрнул девушку назад, под защиту деревьев. Крик ястреба настиг его, пронзительный и резкий, будто нож вонзился ему в сердце - тут он проснулся.
После, вечером, Мастер вызвал к себе Крабата. Нехорошее чувство было у него, когда он встал перед Мастером и увидел направленный на себя взгляд его единственного глаза.
- Мне надо с тобой поговорить, - мельник смотрелся, как судья, в своём кресле, со скрещенными руками и каменным выражением лица. - Ты знаешь, - продолжил он, - что я высокого мнения о тебе, Крабат, и что в Тайной науке ты можешь добиться кое-чего такого, что никому из твоих товарищей не под силу. Но всё же в последнее время меня посещают сомнения, могу ли я тебе доверять. У тебя есть тайна от меня, ты скрываешь от меня что-то. Разве не умнее было бы держать передо мной ответ добровольно, не заставляя меня за тобой шпионить? Скажи мне откровенно, в чём дело - а после давай обдумаем, как мы вместе могли бы поступить для твоего блага: для этого ещё есть время.
Крабат не колебался ни мгновения с ответом.
- Мне нечего сказать тебе, Мастер.
- В самом деле нет?
- Нет, - сказал Крабат твёрдым голосом.
- Тогда иди - и не жалуйся, если у тебя будут неприятности!
Снаружи в сенях стоял Юро - казалось, там он поджидал Крабата. Теперь Юро потянул его на кухню и закрыл за собой дверь.
- У меня тут кое-что есть, Крабат...
Юро всунул какую-то вещь ему в руку: маленький, высохший корешок на петле из перекрученной тройной верёвки.
- Возьми это - и повесь его себе на шею, иначе поплатишься головой за свои сны.
Сюрприз
Мастер был в следующие дни удивительно приветлив с Крабатом. Он при любой возможности отдавал ему предпочтение перед его товарищами и хвалил его за само собой разумеющиеся вещи, как если бы хотел ему показать, что решил не таить злобу - пока однажды вечером, ближе к концу второй недели после Троицы, они не столкнулись в сенях, когда остальные уже садились за ужин.
- Это я очень кстати тебя встретил, - сказал Мастер. - Иногда, ты ж знаешь, бывает по временам, что настроение плохое - и тогда забудешься, скажешь что-нибудь, откровенную чушь. Короче, тот разговор, что мы недавно вели в моей комнате, ты помнишь, был дурацким разговором. И вдобавок ненужным - ты согласен?
Мастер не дожидался ответа Крабата.
- Я сожалею, - продолжил он на одном дыхании, - если всё, что я сказал в тот вечер, ты принял за чистую монету! Я хорошо знаю, что ты славный парень, уже давно мой лучший ученик и надёжный, как мало кто ещё - ну, ты меня, верно, понимаешь.
Крабат почувствовал себя неприятно: чего мельник хочет от него?
- Чтобы не болтать больше вокруг да около, - сказал Мастер. - Я хотел бы развеять твои сомнения насчёт того, что я на самом деле о тебе думаю. Чего я до этого не разрешал никому из учеников, я разрешаю тебе: в следующее воскресенье я отпускаю тебя с работы, даю тебе свободный день. Можешь отправиться погулять, если хочешь и куда захочешь - в Маукендорф, или Шварцкольм, или Зайдевинкель, мне всё равно. И если ты возвратишься до утра понедельника, мне будет довольно.
- Отправиться погулять? - спросил Крабат. - Что это я забыл в Маукендорфе или где бы то ни было?
- Ну, в деревнях есть кабаки и трактиры, где ты мог бы хорошо провести день, - и там есть девушки, с которыми можно танцевать...
- Нет, - сказал Крабат. - Я о таком не думаю. Что, мне лучше должно быть, чем моим товарищам по работе?
- Тебе - должно, - прояснил Мастер. - Я не вижу причин, почему бы мне не вознаградить тебя за усердие и настойчивость в изучении Тайной науки, которые ты прилагаешь каждый день в гораздо большей степени, чем кто-либо другой.
Утром следующего воскресенья, когда парни готовились к работе, Крабат собирался сделать то же самое. Тут подошёл Ханцо и отвёл его в сторонку.
- Не знаю, что случилось, - сказал он, - но Мастер освободил тебя на сегодня. Я тебе должен напомнить, что до завтрашнего утра он на мельнице тебя видеть не хочет - всё остальное ты знаешь.
- Да, - проворчал Крабат, - уж знаю.
Он натянул свою выходную куртку и - остальные парни в то время должны были работать, как каждое воскресенье - покинул дом.
За дровяным сараем он уселся на траву, чтобы подумать.
Мастер устроил ему ловушку, это было ясно, а значит, сейчас стоило наметить, как в неё не попасться. Одно казалось несомненным в любом случае: он мог пойти куда угодно, только не в Шварцкольм. Лучше всего было бы просто остаться сидеть здесь, за дровяным сараем на солнце, и весь день пробездельничать. Но это бы очень смахивало на то, что он раскусил умысел Мастера. "Тогда, выходит, - в Маукендорф! - подумал он. - А мимо Шварцкольма по большой дуге!"
Но, возможно, это тоже было ошибкой? Возможно, было бы умнее, если бы он не обходил Шварцкольм, а напротив, прошёл бы по нему через центр - ведь это кратчайший путь до Маукендорфа.
Разумеется, встретиться в Шварцкольме с Запевщицей он не имел права, ему надо было это предотвратить.
"Запевщица! - попросил он девушку, после того как произнёс заклинание. - Я должен тебя кое о чём попросить сегодня - это я, Крабат, прошу об этом. Ты не должна в этот день ни на шаг выходить из дома, что бы ни произошло. И в окно тоже не выглядывай, обещай мне!"
Крабат уповал на то, что Запевщица внимет его просьбе. Тут, как раз когда он хотел отправиться в путь, из-за угла дома показался Юро с пустой корзиной для дров.
- А, Крабат - да ты вроде не особенно торопишься уходить. Можно мне немного посидеть с тобой на траве, да?
Как тогда, после провалившейся конеторговли, он, порывшись в кармане, вытащил деревяшку и очертил кругом то место, на котором они сидели, дополнил круг пентаграммой и тремя крестами.
- Ты мог, наверно, догадаться, что с комарами и мухами это никак не связано, - заметил он, подмигнув.
Крабат признался ему, что уже тогда у него были некоторые сомнения.
- Ты устраиваешь так, что Мастер не может нас ни видеть, ни слышать, когда мы сидим здесь и разговариваем, ни вблизи, ни издалека - так ведь?
- Нет, - сказал Юро. - Он мог бы нас видеть и слышать, но он не будет этого делать, потому что он про нас забыл - вот как действует этот круг. Пока мы находимся в нём, Мастер думает о чём угодно - только не о тебе и не обо мне.
- Неглупо, - сказал Крабат, - неглупо... - и внезапно, будто было проронено ключевое слово, его озарило. Поражённо он взглянул на Юро. - Так это ты, - сказал он, - тебя должны благодарить за снег крестьяне - а Лышко за ротвейлеров! Ты не придурок, за какого мы все тебя держим - нет разве? - ты только притворяешься!
- А если бы и так? - возразил Юро. - Не хочу отрицать, я вовсе не такой тупой, как все считают. Но вот ты, не обижайся на меня, Крабат, глупее, чем о себе воображаешь.
- Я?
- Ведь ты всё ещё не заметил, что за игра здесь ведётся, на этой проклятой мельнице! Иначе бы додумался поумерить свой пыл, по крайней мере для видимости - или тебе не ясно, в какой опасности ты живёшь?
- Нет, почему, - сказал Крабат. - Я подозреваю об этом.
- Ни о чём ты не подозреваешь! - возразил ему Юро.
Он сорвал травинку и смял её между пальцев.
- Я тебе кое-что скажу, Крабат - я, все эти годы напролёт играющий дурня. Если ты продолжишь в том же духе, ты будешь следующим на этой мельнице, кому придётся в этом убедиться. Михал и Тонда и все остальные, кто лежат там, зарытые, на Пустоши, - все совершили ту же ошибку, что ты. Они слишком многому научились в Школе Чернокнижия, и Мастер это заметил. Ты же знаешь, что каждый год в новогоднюю ночь один из нас должен умереть за него.
- За Мастера?
- За него, - сказал Юро. - У него договор с... ну, с господином кумом. Ежегодно он должен приносить одного из своих учеников ему в жертву, иначе ею будет он сам.
- Откуда ты это знаешь?
- Глаза есть на лице, а над вещами, которые у тебя на виду, задумываешься. Кроме того, я прочитал это в Коракторе.
- Ты?
- Я дурень, как ты знаешь - или, скажем, как уверены Мастер и остальные. Поэтому меня не принимают всерьёз, поэтому я гожусь только для домашней работы. Я должен чистить, и драить, и мыть полы в комнатах - иногда и в Чёрной комнате, где лежит Корактор, прикованный к столу цепью и скрытый от всех, кто мог бы его прочесть. Это было бы нехорошо для Мастера - потому что там записано кое-что, что могло бы ему навредить, узнай кто из нас об этом.
- Но ты, - сказал Крабат, - ты можешь прочесть!
- Да, - сказал Юро. - И ты первый и единственный, кому я это доверяю. Есть один путь, чтоб положить конец делам Мастера - только один! Если ты знаешь девушку, которая тебя полюбила - ты можешь спастись. В случае, если она попросит Мастера освободить тебя, и в случае, если она пройдёт предписанную проверку.