– Капитан отдал тебя на поруки Марианне. Смотри, не задуши ее по дороге. А то вдруг померещится что-то забавное…
– Душить, – переспросил я, – забавно?
Они переглянулись, Марианна сказала с нервным смешком:
– Нет-нет, это плохо. Душить нехорошо. Это нарушение порядка.
– Тогда душить не буду, – ответил я. – А что можно?
Они переглянулись, Шерлок сказал с сочувствием:
– Дружище, в заповедях все десять – запреты!.. И ни в одном «что можно»! В расширенном варианте вообще триста с плюсом запретов!.. Как жить? Но вот живем…
Марианна села за руль, отпихнув Шерлока, как я понял, здесь самки считают, что у них меньше прав в обществе, потому во всем стараются занять позиции выше мужчин. Те не спорят, уступают, потому что больше прав – больше нагрузки и ответственности, а в этом обществе такое отношение уже сказалось резким снижением рождаемости, что плохо, но на самом деле хорошо и предусмотрено.
Я посматривал в окно, подражая Шерлоку, потом решил, что раз я потерял память, то должен смотреть постоянно, как бы стараясь вспомнить свою предыдущую жизнь.
С утра человеков на улицах было много, сейчас поубавилось, но одни все еще спешат на работу или службу, я пока не понял, в чем разница, другие носятся по пунктам раздачи пищи, здесь это сложный и очень затратный процесс, и вообще их существование постоянно висит на волоске, как они сами говорят, потому не понимаю, почему могут представлять опасность…
Эта мысль кольнула, я попытался углубиться в нее, но она ушла, только осталось стойкое убеждение, что я здесь именно потому, что человечество представляет огромную опасность. Для Вселенной.
В зеркале я увидел суровое лицо Шерлока и перехватил его внимательный взгляд.
– Что, – спросил он, – что-то вспоминается?
– Да, – ответил я.
Он сказал с мрачным удовлетворением:
– То-то тебя перекосило!.. Организм вспоминает реакции. Что увидел?
Мой организм ничего вспомнить не может, просто я связал некоторые с условными раздражителями и велел ему реагировать заданным образом, но Шерлоку такое не расскажешь, я ответил с деланым смущением:
– Да вот мелькнуло нечто… Но яркое!
Он нахмурился с разочарованием, но сказал наигранно бодро:
– Эти вспышки воспоминаний пойдут все чаще, потом всплывет общая картина, и ты вспомнишь все! Вот тогда и начнется…
– Что начнется?
Он сказал странным голосом:
– А вдруг ты вообще нечто особенное?.. И на особом задании?.. Тебя вырубили, но ты успел улизнуть на остатках рефлексов, а теперь отлежишься, вспомнишь все и пойдешь крушить врага!
Марианна добавила весело, не отрывая взгляда от дороги:
– А мы поможем!.. Какой-нибудь громадный заговор тайных поставщиков оружия на Восток!.. Мне всегда хотелось впутаться во что-то преступное и очень грязное… И хоть раз крупно нарушить закон, но оставаясь верной морали.
Я насторожился, переспросил:
– Нарушить закон?
– Оставаясь верной морали, – повторила Марианна. – Потому что закон основывается на морали, типа не убий, не укради, не солги… Понял? А закон лишь уточняет меры наказания. Убивать нехорошо, но можно. Например, при самозащите. Или для спасения заложников. И вообще в некоторых случаях можно отделаться только покачиванием головы и словесным порицанием…
– Даже без занесения, – подтвердил Шерлок мечтательно. – Помню был такой период, я пришел в полицию курсантиком…
Он начал рассказывать о том времени, когда в обществе был хаос, я слушал, но думал параллельно о том, что природа, как они называют всю биологическую жизнь в общем, с появлением человеков перестала отсеивать слабых, а отсеивание необходимо для выживания биологической жизни, потому инстинкт двуногих толкает их на частичное истребление друг друга. Но в обществе это делать нельзя, потому идут войны уже не между людьми, а между обществами людей.
Сильное либо поглощает слабое, либо устанавливает над ним доминантное положение. Примерно такое наблюдал у муравьев, там тоже дерутся не особи, а сообщества особей, называемые муравейниками.
Хотя, конечно, в человеческом обществе особи все равно конкурируют, стараются захватить больше других, а такие, как Марианна и Шерлок, следят, чтобы захватывали, не убивая друг друга. Убивать можно только поставивших себя вне общества, либо особей из других обществ, а также тех, кто противопоставил себя их обществу.
Очень сложная и причудливая жизнь, я вроде бы уже знаю про нее достаточно много, даже больше, чем обычный житель планеты, однако Шерлок и Марианна почему-то понимают все, а я вот в растерянности перед самыми простыми для них вещами.
Шерлок сказал жизнерадостно:
– Но жизнь прекрасна, Крабоид?
– Прекрасна, – согласился я. – И этот мир, и эти существа…
Марианна обогнала медленно ползущий впереди автомобильчик к приклеенным на заднее стекло значком «У», сказала, не поворачиваясь, с неудовольствием в голосе:
– Ты поосторожнее с этими словечками.
Я переспросил в недоумении:
– Какими?
– Этот мир, – повторила она, – эти существа…
– Неправильные?
Она сдвинула плечами.
– Как тебе сказать. Правильное не всегда воспринимается правильно. Не понял? Я тоже не совсем, но это так.
Шерлок посмотрел на нее весело, подмигнул.
– Мне он напоминает Крякожабера, бойфренда твоей Бабетты. Помнишь?
Она чуть улыбнулась.
– Да, но тот совсем уж.
– А этот, может быть, не настолько головой уроненный, – сказал Шерлок недружелюбно. – А Крякожабер тоже так говорит, помнишь?.. Эта планета, эти существа, мы пришли из Ядра Вселенной…
– Яйца, – напомнила она.
– Да, – согласился он, – но мы все из яиц, я вот тоже ношу в них сотни миллионов своих копий, но решил пощадить твои нежные уши.
– Мои уши еще не то слыхали, – отрезала она. – От тебя же.
– А кто этот Крякожабер? – спросил я. – Можно с ним назначить свиданье? Пообщаться?
Она вздохнула, а Шерлок сказал с веселой издевкой:
– Можешь. Он чувак продвинутый. Наверняка с такими взглядами толерантен и политкорректен по самые гланды.
Марианна сказала мне:
– Пожалуй, нужно будет отвезти тебя к нему. Но не сейчас.
– А когда?
– Потом, – ответила она, морща нос, – попозже. Сперва нужно утрясти с Бабеттой.
Глава 5
В какой-то момент Шерлок взглянул в боковое окно на проплывающие мимо дома, нахмурился. Мне показалось, что тихонько вздохнул.
Марианна покосилась в его сторону, некоторое время молчала, я чувствовал некоторое напряжение в салоне автомобиля, наконец она сказала напряженным голосом:
– Ладно, иди. Созвонимся!..
Он отозвался вяло:
– Да это не обязательно…
– Иди-иди, – сказала она, – не хочу быть виноватой. Сегодня выходной, я и без тебя смогу повеселиться. А ты, как положено…
Ее руки слегка повернули колесо руля вправо, автомобиль плавно начал сдвигаться к обочине. Шерлок промолчал, а когда автомобиль остановился у самого бордюра, открыл дверцу и, вылезая, сказал наигранно бодро Марианне:
– Я ненадолго. Так, покажусь…
– Иди, – прервала она. – Если батарейка не сядет, позвони.
– Обязательно, – ответил он с явным облегчением. – Вот увидишь.
Она дождалась, когда он захлопнет дверцу, пустила автомобиль медленно дальше по проезжей части, резко уходя от бордюра и встраиваясь в неплотный ряд похожих механизмов.
Я посматривал на ее нахмуренное лицо, у людей это означает какие-то неприятности, спросил:
– У вас все в порядке?
– Порядка нигде нет, – ответила она сердито, – и когда человек говорит, что у него все в порядке, то нагло брешет! Но мы все стремимся к порядку, только часто мешаем друг другу. А еще порядок для одного означает беспорядок у другого… Сложно? Да, но жизнь все время усложняется.
Усложняется, подумал я и ощутил неясный отклик. Жизнь усложняется, поддерживать порядок все сложнее, но это необходимо, без контроля над порядком исчезнет все.
Я ощутил, что лицо мое искривилось, гримасами человек тоже общается, это такой же способ коммуникации, как и речь, только более скудная, зато выразительнее.
Марианна бросила в мою сторону косой взгляд.
– Чего улыбаешься? У меня что, тушь потекла?
– Нет…
– Помада размазалась?
– Нет, – сказал я, – это называется улыбка, да?.. Просто вспомнил…
Она спросила жадно:
– Вспомнил?.. Наконец-то!
Я покачал головой.
– Нет, вспомнил как пытался…
– Чего?
– Общаться, – пояснил я, – тогда мне это не казалось странным.
– А чего странным? С кем общался, с обкуренными?
– С деревьями, – пояснил я честно. – Кустами… тогда мне казалось, что все живое… это лишь части одного существа. Правда, и сейчас так кажется. Между собой общается все живое, даже деревья и камни.
Она фыркнула, подозревая какие-то мужские шуточки, а я в самом деле улыбнулся потому, что каким же дураком был, как здесь говорят, что пытался… но деревья сразу поразили невообразимой сложностью, никогда ничего подобного не встречал.
Попытался вспомнить, в самом ли деле никогда не встречал, но не мог, словно уперся в плотную стену.
На лице, видимо, что-то отразилось, Марианна заметила, тут же спросила обеспокоенно:
– С тобой все в порядке?
– Да, – ответил я, – вполне.
И подумал, что у меня не в порядке, но к нему стремлюсь, а это значит, у меня в порядке. Невероятнейшее явление эта биологическая жизнь, невероятное сочетание атомов, что ухитряется самоподдерживать свою уникальную структуру, что вообще немыслимо.
– С другой стороны, – сказала она рассудительно, – ты уже начинаешь владеть лицом, а это важно не только для женщин, как все думаете! У тебя было, как у… паралитика, что ли. А теперь оживляжик некоторый. Но все равно поработай над собой. Мужчины теперь даже красятся, знаешь?.. Но тебе нельзя.
– Почему?
– Твой имидж брутальность, – сообщила она. – Брутальных стало совсем мало, потому снова в цене.