Он сказал с сочувствием:
– Тяжелый случай. А как насчет радикулита?
– Есть, – заверил я, – восьмая степень!
Он усмехнулся, продолжая рассматривать меня оценивающе, как кошка рассматривает мышь перед прыжком.
– Если снимем мешок, – произнес он почти ласково, – у тебя не будет выбора. Понимаешь?.. Или ты наш… или в бетоне.
– Понял, – ответил я. – Я готов сотрудничать!
Похоже, ответил правильно, он повелительным жестом указал в мою сторону, один из охраняющих тут же лезвием ножа перехватил веревку на моем горле и снял мешок.
Я похлопал верхними и нижними веками, этот ритуальный жест делают обязательно, видел, повертел головой, стараясь не делать полные обороты, все время помню, у людей слишком много ограничений из-за негибкого скелета.
– Ой, где я?
– В нужном месте, – ответил он, – значит, не помнишь, кто ты? Ладно, мы тебе поможем.
– Правда? – сказал я с надеждой. – Ой, спасибо большое!
Охранник с винтовкой гыгыкнул, остальные двое заулыбались широко и неприятно, но на человека в дорогом костюме поглядывают с почтением и подобострастием, как молодые волки на старого могучего вожака.
Этот вожак с укором покачал головой.
– Остришь?.. Парень, твое положение незавидно.
– Почему?
Он ответил мирно:
– Тебя будут приводить в сознание до тех пор, пока все не расскажешь, или… не умрешь.
Я спросил в изумлении:
– А убивать меня зачем? За то, что ничего не знаю?
– Именно, – сказал он. – Нужно оставить золотой миллиард, а вас уже восемь… Куда столько?.. Давай, говори. Знаешь, зачем ты здесь?
– Не знаю, – ответил я честно. – В мире столько удивительного…
Охранники заулыбались снова, вожак вздохнул, взял стул на спинку, подвинув ближе ко мне, сел напротив.
– Парень, – заговорил он бесстрастным голосом, – Ты сорвал важную сделку. Или мероприятие, что привело бы к сделке. Дорога была перекрыта не случайно, должен был проехать один наш конкурент… В общем, вы оказались не в том месте и не в то время. Все бы закончилось, если бы проехали хотя бы на пять минут раньше или позже… Или даже проползли бы по обочине, у полицейских автомобилей хорошая проходимость. Но вы предпочли конфликт…
Я ответил, как принято у людей:
– Это не мы предпочли! И вообще я при чем?.. Я не полицейский!.. Я только стоял там.
Он прямо взглянул мне в глаза.
– Ты что, новичок?.. По твоей хватке не похоже. Мы знаем, как было дело.
Я спросил с любопытством:
– Как? Вроде бы записи не велось.
Он сказал с сарказмом:
– Все убиты, потому можно говорить что угодно?.. Эх, парень, в таких делах всегда есть наблюдатель. Да-да, что устраивается в укромном месте и с биноклем смотрит как там и что. Вот он и доложил, что те двое полицейских только клювами щелкали, а всех троих положил ты.
Я возразил:
– Разве я мог?
– Не мог, – согласился он, – но положил. Наблюдатель клянется, что ты все сделал так быстро, что просто непостижимо. Жаль, не вел записи, хотя у него и была камера. Так что если и приврал, то не очень, все-таки я потерял трех… хороших мастеров нашего общего дела. А тебя даже не задели! То ли просто повезло, то ли какой-то особый профи… что сейчас и узнаем.
– Ой, – сказал я, – давайте сам все скажу?
Он улыбнулся, достаточно сдержанно, такие люди не улыбаются во весь рот, как простолюдины, охранники с заинтересованностью на лицах придвинулись ближе.
– Говори, – велел он.
– Наверное, повезло, – ответил я. – Говорят, я какой-то везучий. Кино одно смотрел, там везучесть была от какого-то браслета…
Один из охранников, не дожидаясь приказа от главного, задрал мне рукав до самого плеча, хмыкнул, перешел на другую сторону и поднял рукав там.
– Ничего, – доложил он тупым голосом.
Вожак поморщился.
– Так бы он и сказал про браслет, если бы такой был на нем. Мужик, ты не играй с нами…
– Я не мужик, – сообщил я.
Охранники переглянулись, один заухмылялся как-то нехорошо, а главный бросил:
– А кто?
– Мужчина, – сообщил я. – Самец! Мужик – это крепостной крестьянин в лаптях. Грязный и нечесаный, а я, смотрите, даже не пьяный! И слюни не висят, как у мужиков. А рубашка какая нарядная, заметили?..
Главный взглянул на часы, что по старинной моде носит на запястье.
– Жаль, у нас мало времени. Вот что, самец, мы знаем, ты не из полиции. Таких сразу забирают в места повыше. Но как ты там оказался и что знаешь, сейчас узнаем и мы. Но лучше бы ты сам рассказал.
– Сам не знаю, – ответил я искренне, – Много на свете странного, не находите?
Он сказал со вздохом:
– Начнем рубить пальцы. Не хочется, а нужно. Это общемировая практика. Правительство вообще руки выкручивает, а мы только пальцы… правда, рубим.
Двое боевиков ухватили меня за руку и с силой вытянули и опустили ладонью на стол. Я не противился, с любопытством ждал, что дальше. Главный не сводил острого взгляда с моего лица.
– Пальцы не отрастут, – напомнил он. – Так что решай, пока не поздно.
Часть 3
Глава 1
Я промолчал, боевик растопырил мне пальцы на поверхности стола, второй вытащил из ножен на поясе громадный нож с толстым лезвием.
– Босс?
Главный кивнул.
– Да, если не заговорит. Итак, самец, у тебя последний шанс и три секунды! Говори.
Я сказал со вздохом:
– И рад бы, но сам еще не понял. Жизнь такая сложная, вам не кажется?
Старший кивнул боевику.
– Сперва мизинец.
Тот с силой опустил лезвие ножа. Острая сталь с хрустом перерубила палец, оттуда выступила красная капелька, а из оставшегося на руке отростка я поспешно выдавил еще несколько капель темно-красного цвета, потом вспомнил, что такой цвет у венозной, а капиллярная вроде бы алая, и сменил цвет на алый.
Вожак продолжал внимательно следить за моим лицом.
– Ого, даже не вскрикнул?.. Хорошая выдержка. Будешь говорить?
Я ответил мирно:
– Думал, вы мне скажете.
Он кивнул боевику.
– Безымянный.
Боевик с довольной улыбкой, явно красуясь, ударил тяжелым лезвием и легко отрубил второй палец. Я снова выдавил нечто красное, сойдет за кровь, они же ожидают именно кровь, вот она и течет…
– Уважаю, – сказал вожак, – снова ни звука. Даже не поморщился, надо же!.. Но учти, сейчас тебе обрубят средний палец, так что не сможешь показывать неприличные жесты, как и стрелять из лука, что было обещано французами английским лучникам перед битвой при Азенкуре.
– Но я ничего не знаю, – ответил я. – Думал, вы мне расскажете, что здесь происходит. У вас такое интеллигентное лицо.
Боевик с винтовкой заржал, его друзья заулыбались шире.
Вожак сказал боевику с ножом раздраженным голосом:
– Руби средний!.. У нас нет времени выколачивать из него дурь.
Боевик приложил острие ножа к среднему пальцу, самому длинному, посмотрел на меня, я взглянул на него. Он нахмурился и начал медленно поднимать тесак.
Вожак сказал настойчиво:
– Говори!.. Лучше жить с отрубленными пальцами, государство выплатит тебе огромную пенсию, чем зарубят здесь в подвале!
– Да, – согласился я, – это лучше.
Он сказал с надеждой:
– Так говори! Не трать мое время!
– Если бы я знал, – ответил я.
Он кивнул боевику, тот с довольной улыбкой ударил. Отвалилась фаланга и третьего пальца, я сосредоточился, создавая красноватую жидкость, чтобы вытекала из обрубка, но чем-то себя выдал, один из боевиков вдруг сказал:
– Босс, а он вообще не чувствует боли. Был у нас один такой, что-то с нервами.
Вожак наклонился ко мне, всмотрелся в лицо, словно видит там что-то особенное.
– Похоже на то. Парень, ты хоть чувствуешь боль?
– Нет, – ответил я честно.
Он выругался, сказал зло:
– Так чего ломал комедию?.. Хоть и не больно, но чем теперь чесать яйца и ковыряться в носу?..
– Одна рука у него еще есть, – сказал тот же боевик, – но лучше и ее отрубить. Так смешнее.
Вожак покачал головой.
– Нет, надо что-то другое. У кого шокеры?.. Проверьте на нем!
Боевик сунул кинжал лезвием в ножны, вытащил из-за спины прикрепленную к поясу, как я понимаю, узкую удлиненную коробочку.
Электрический разряд я ощутил еще до того, как этот шокер привели в действие, этот вид энергии чувствую издали даже в самых малых количествах.
Боевик потыкал им мне в спину, в шею, а старший продолжал всматриваться в мое лицо.
– Ты что, – спросил он резко, – и этого не чувствуешь?
– Обижаете, – ответил я с достоинством. – Я вообще-то чувствительный… Когда молния ударила прямо в темя, было просто здорово! Нельзя ли увеличить мощь?.. Хотя бы до уровня, что вырабатывает городская станция?
Он отшатнулся, некоторое время смотрел в мои глаза, надеюсь, у меня печальный взгляд, хотя с этими тонкостями пока не разобрался, сказал резко боевику:
– Прекрати!.. У него особая подготовка. Жаль, самец. Что ты не с нами.
– Как жаль, – сказал я с печалью, – что и вы ничего не можете мне сказать. А я уж было начал надеяться…
Боевики перестали улыбаться, а тот, что с автоматом на ремне через плечо, сказал встревоженно:
– Босс, с ним что-то не так.
Вожак бросил резко:
– Вижу. Кончайте с ним, а ты, Ворон, подгони автомобиль к подъезду.
Один из боевиков, что с пистолетом в кобуре, торопливо вышел, а тот, что с автоматом, снял его с плеча и взял на изготовку.
Вожак повернулся ко мне, глаза впились в мое лицо злым взглядом.
– Твой последний шанс, – сказал он с нажимом, – дурак!.. Пойми, у нас нет времени с тобой возиться долго.
– Да понял я, – ответил я, – понял.
– Говори!
– Как я понял, – ответил я рассудительно, – вы преступники, да?.. Нельзя же вот так хватать человека, рубить ему пальцы, требовать признания в чем-то непонятном.
Вожак скривился, как от резкой зубной боли.
– Седьмой, – сказал он резко, – кончай с этим идиотом.