Я посмотрел на него в упор.
– Почему? Расширяется пространство и расширяется…
– Расширяется со все возрастающим ускорением, – повторил он. – Матрица продолжает дорисовывать спрайты? Или живем во взорвавшейся четырнадцать миллиардов лет назад гранате? А дальше, что, конец всему?
Я спросил мирно:
– Почему конец? А если Вселенная просто растет?
– Вот так ускоряясь?.. А что потом?
Я снова двинул плечами.
– Возможно, новая форма, как бывает здесь на планете. Через какие-то триллион триллионов тысячелетий. Вселенная только-только возникла! Сам же сказал, в ней пока только красные и белые карлики, и еще ни одного черного!.. Первые возникнут только через миллиард триллионов лет, а просуществуют, как ты говорил, септиллион лет!.. А потом… потом, к примеру, имаго. Тепловая смерть Вселенной – это не сама по себе смерть, а что-то типа куколки, в которую превращаются гусеницы. Долго лежат неподвижные, с виду мертвые и засохшие, а потом… потом из запыленного кокона выбирается удивительная бабочка и расправляет крылья!
Он усмехнулся.
– Слишком красиво и романтично, от тебя не ожидал. Но это метафора, ты сам в нее не веришь. А в реальности, если Вселенная живая, то, когда у нее дурная юность, когда старость, а когда дряхлость и умирание?.. Черные карлики уже смерть или только старость?.. Или смерть Вселенной лишь во времена, когда последние элементарные частицы покидают железные звезды?..
Я зябко передернул плечами, этот жест прост и нагляден, у Шерлока можно научиться многому, что характеризует эту жизнь на планете.
– Не пугай. Не хочу думать о времени, когда Вселенная будет близка к смерти…
Он сказал поддразнивающе:
– Ну да, всего лишь через квинтиллион ундециллионов лет!.. А то и гугол.
Я понял, но покачал головой.
– Все равно даже гугол мало.
Он перестал улыбаться, взгляд стал серьезным, а сказал почти дружески:
– Ты прав. Сколько бы лет ни было впереди, но если в конце смерть… то это страшно. Страшно и безысходно. Однако люди с этим никогда не смирятся!.. Ты знаешь, какая была самая первая мечта древнего человека?
– Какая?
– О бессмертии, – сообщил он с грустным торжеством, – реальном, физическом!.. Первый дошедший эпос рассказал о Гильгамеше, что искал средство от смерти и однажды нашел… Да и все религии говорят о бессмертии, только уточняют, что придется покинуть телесную оболочку, превратиться в мощные силовые поля… Так что, Крабоид, человек спасет себя, а потом…
Я посмотрел с любопытством.
– Ну-ну, догадываюсь.
– И Вселенную, – закончил он. – Какие ундециллионы?.. Думаю, за первую тысячу лет человек, что станет уже постчеловеком, зачеловеком и чем-то еще, придумает, как сделать человеческую цивилизацию неуничтожимой, а это значит, спасти и Вселенную!.. Что, для тебя это ново?
Глава 15
Шерлок поставил уже третью пустую банку под стол, открыл четвертую и тут же точно так же, как с первой, припал к ней. Я видел, как в емкости уменьшается жидкость, переливаясь в его внутренности, а когда осталось две трети, Шерлок довольно крякнул и оторвал губы от горлышка.
– А жизнь хороша… Я бы вот так готов сидеть за столом с друзьями хоть гугол лет.
Я подумал, а вдруг Вселенная в самом деле не что-то огромное и мудрое, а всего лишь огромное, только-только начинающее обретать признаки вселенского разума, пока самого простенького, как у амебы?.. А реакция на возникшее человечество как на занозу… нет, это слишком, больше как на болезнетворную бактерию, попавшую в организм!
Еще не знает про угрозу, но белые тельца фагоцитов устремляются навстречу противнику и вступают в сражение.
Так что повеление уничтожить человечество вместе со всей биологической жизнью в этой части космоса… может быть не решением разума, а чисто инстинктивной реакцией организма на угрозу.
Да-да, сработал инстинкт, а вовсе не потому, что здесь постоянные войны, ядерная угроза и прочее-прочее, что в первую очень приходит в голову человеку с ограниченным воображением.
Вселенная еще не знает про ядерное оружие и даже про само существование человека. При всех суперскоростях ее мыслительной деятельности, что ограничена распространением света, она только-только осознала, что на Земле зародилась органическая жизнь.
Это само по себе суперчудо, невероятное даже в масштабах Вселенной событие, так что она могла сразу постараться понять, что это за проблема, поняла моментально, то есть за какие-нибудь пару миллиардов лет, и тогда же поняла угрозу этой новой формы жизни.
– Знаете ли, – проговорил я медленно, – а что, если… у меня задание устранить эту аберрацию… эту мельчайшую аберрацию?
Оба заметно посерьезнели, Шерлок даже банку опустил на столешницу, а Крякожабер спросил осевшим голосом:
– А ты… смог бы?
– Дела говорят лучше слов, – ответил я. – Хотите, покажу часть Вселенной ближе?
Шерлок взглянул пытливо, а Крякожабер воскликнул:
– А сможешь? Ах да, ты в самом деле посредник… между нами и тем… другим миром?
– Я не посредник, – пояснил я педантично, – я и есть Вселенная… Хорошо, смотрите!
Они замерли в ожидании, а я сосредоточился, власти у меня нет ни над биологической жизнью, ни над перестроенной людьми материей, потому аккуратно захватил пространство вокруг стола, за которым сидим все трое, и передвинул на поверхность Луны, не убирая барьера.
Шерлок охнул, вскочил и уперся головой в незримый потолок, Крякожабер шумно вздохнул, оторвал взгляд от безрадостной равнины и спросил осевшим голосом:
– Мы… в какой-то камере?
– Все защищено, – заверил я. – Эта часть пространства не взаимодействует… с остальной… тканью.
– Ага, – проговорил он чужим голосом, – то-то и гравитация та же… и пахнет кофием…
– А вот ваш Марс, – сказал я, – тоже ничего интересного…
Он охнул, вместо серой равнины возникла ржаво-коричневая, а в небе проступили редкие звезды. Даже я ощутил, как на людей повеяло ощущением бесконечной тоски и безнадежности.
Шерлок медленно сел и застыл с банкой в ладони, словно любое движение нарушит равновесие, и мы рухнем в бездну.
Крякожабер проговорил прерывающимся голосом:
– Поверить не могу… Почему еще дышим?
– Мы в капсуле, – пояснил я так, чтобы поняли, хотя, конечно, капсулы создавать не могу, проще часть пространства изолировать и передвинуть. – Ничто не влияет… Юпитер?
– А можно? – спросил Крякожабер трепещущим голосом.
Я молча передвинул к Юпитеру, пронес над поверхностью, сместил тут же к Сатурну, сперва показал кольцо вблизи, довольно неопрятное поле булыжников, мелкие размером с кулак, крупные с Эверест, показал вблизи Нептун, поинтересовался:
– Может, чуть дальше?.. Вот звезда, которую вы назвали Альдебараном…
Далекая звезда начала стремительно вырастать в размерах, Шерлок охнул, вскочил.
– Мы… врежемся?
– Все безопасно, – заверил я. – Я перемещаю часть этой комнаты, а стены здесь… тоже есть. Что хотите увидеть? Могу на поверхность нейтронной звезды или в самый ее центр!.. Даже в черную дыру, как вы называете это явление…
Крякожабер сказал хриплым голосом:
– И нас… не раздавит?
– Мы изолированы, – напомнил я. – Я, конечно, могу выйти, но вам не стоит. Хотите, пройдусь по ее поверхности?.. А вы посмотрите отсюда?
Шерлок помотал головой.
– Верни все назад. У меня уже в голове не знаю что. И в желудке, даже в кишечнике. Еще блевану прямо на нейтронную звезду…
Я моментально вернул участок комнаты на прежнее место, ювелирная работа, по мнению людей, так как пришлось манипулировать самим пространством, не касаясь сделанных людьми предметов.
Крякожабер за это время стал белым, как полотно, по-настоящему понял, что все реально, в то время как для Шерлока всего лишь пугающая картинка.
– Если хотите, – предложил я, – можно вообще за пределы галактики, метагалактики или гигаскопла. Это нетрудно.
Крякожабер с трудом произнес хриплым, как после тяжелой простуды голосом:
– Тебе в самом деле ничего не стоит уничтожить как нашу планету, так и всю галактику… Но зачем?
– Угроза, – напомнил я.
– Какая?
– Закон и порядок, – напомнил я. – Вселенная развивается, мы видим, какой будет через тысячи лет, миллиарды и триллионы триллионов… В ней не должно было возникнуть такой аберрации, как биологическая жизнь.
Шерлок крякнул, банка с пивом так и осталась в его ладони, а Крякожабер торопливо вскрикнул:
– Погоди-погоди!.. Давай посмотрим внимательнее. Ты сейчас Вселенная, верно? Но ты и человек! Значит, можешь видеть чуточку больше. Как ты знаешь, даже самое микроскопическое изменение любой из физических постоянных ведет к тому, что биологическая жизнь возникнуть не может!.. Нигде во Вселенной.
Я кивнул.
– Верно. Это непредусмотренная аномалия. Аберрация. Некий сбой в грандиозном замысле.
Он вскрикнул:
– Сбой, говоришь? Вероятность получить вселенную с такими нужными для жизни характеристиками одна к десятой в двести двадцать девятой степени!.. Изначально!.. О каком сбое можно говорить, если получилось так сверхисключительно точно? Подумай, вся Вселенная выстроена просто ювелирно, чтобы в ней зародилась биологическая жизнь! Я даже не могу представить, вообразить, даже подумать о такой точности!
Я кивнул.
– Одна к десятой в двести двадцать девятой? Ну да, примерно точно.
Он отшатнулся.
– Что значит, примерно?
– В двести двадцать восьмой, – уточнил я. – Потому это аберрация. Устранить.
Он посмотрел несколько странно.
– В самом деле можешь делать в уме вот такие расчеты? Или это в тебе изначально? Ладно, но количество элементарных частиц во всей вселенной… не только обозримой, но и теоретически рассчитанной, это десять в восьмидесятой, верно?.. Сравни, в восьмидесятой и в двести двадцать девятой!.. Или пусть даже в двести двадцать восьмой!
Я задумался, он прав, но это значит, что если я развиваюсь без всякого внешнего вмешательства, то некая сила изначально рассчитала все и заложила определенную программу, чтобы все случилось именно так?