Спустя полчаса капитан услышал всплеск брошенного якоря и шум поднимаемого трала. Затушив окурок сигары, он вернулся на палубу.
Трал был очень тяжелым, а значит, улов оказался намного богаче, чем капитан мог надеяться. С довольной улыбкой он стоял и наблюдал, закуривая новую сигару. Его люди лихорадочно трудились, торопясь разгрузить трал и убраться восвояси. Несмотря на очевидное превосходство в этих водах, им вовсе не хотелось вступать в еще одну перестрелку с местными рыбаками. Один из браконьеров был убит две ночи назад. Ему не повезло, погиб от случайного выстрела, но факт оставался фактом — такое могло случиться с каждым из них.
Внезапно один из матросов, возящихся с тралом, закричал. Капитан бросился на крик.
— Что такое?! — рявкнул он.
Браконьеры пятились от груды крабов, которую только что вывалили на палубу.
— Смотрите! — пробормотал один из них. — Вон тот. Мы никогда не вылавливали крабов таких размеров!
Присев на корточки в кругу света от масляной лампы, капитан уставился на краба и громко ахнул. Существо достигало в поперечнике полных четырех футов, а клешни походили на огромные гаечные ключи. Капитан встретился с крабом взглядом — в крошечных глазах не оказалось ни намека на страх, но было кое-что другое. Презрение.
— Монстр, — пробормотал капитан. — Настоящий подарок судьбы. За него заплатят в десять раз больше, чем за обычного краба.
Существо угрожающе зашипело, словно поняв его слова. Клешня взметнулась в воздух.
Чик. Чик. Чики-чик.
— Сам дьявол поднялся из глубин, — объявил один из браконьеров, поспешно отступая назад.
— Глупец! — сердито рявкнул капитан. — Это великолепный экземпляр.
Огромный краб двинулся вперед, карабкаясь прямо по своим более мелким сородичам, словно не замечая их присутствия.
Чик. Чик. Чики-чик.
Его глаза были прикованы к капитану, будто краб опознал в нем главного виновника своего нынешнего затруднительного положения. Он двигался неторопливо, и каждое движение выдавало интеллект гораздо более высокий, чем у обычного ракообразного. Краб не чувствовал себя пленником. Он попал на борт случайно, но, очевидно, собирался наказать тех, кто осмелился вытащить его из глубины.
Матросы стали разбегаться. Капитан остался на месте и вытащил из кармана автоматический пистолет сорок пятого калибра. Он не мог потерять лицо перед командой. Там были те, кто впоследствии мог бы воспользоваться слабостью капитана и узурпировать его полномочия.
Краб был уже меньше чем в двух ярдах от него. Капитан держал пистолет в правой руке, поддерживая ее левой. Он наслаждался моментом, целясь в точку прямо между злобными светящимися глазами.
«Даже краб-переросток не сможет устоять перед пулей сорок пятого калибра», — решил капитан и нажал на спусковой крючок.
Раздался оглушительный выстрел, пистолет дернулся у него в руках. Охваченный бешенством, капитан выстрелил еще раз. И еще. Только когда обойма опустела, он остановился, чтобы посмотреть на результаты своей панической стрельбы.
Краб был все еще жив. Он не полз вперед, но и не пятился — просто замер на месте, словно давая капитану возможность перезарядить пистолет и выстрелить снова.
— Нет! — вскрикнул капитан с недоверием и страхом в голосе. — Это невозможно! Ружье, быстро, кто-нибудь!
Но существо будто поняло его требование и с тем же монотонным угрожающим щелканьем клешней поползло вперед. Краб был уже всего в ярде от капитана и, казалось, даже не заметил брошенного ему в морду разряженного пистолета, который, отскочив, проскользил по палубе.
— Ружье! — снова потребовал капитан и ужасно закричал, когда одна из клешней метнулась с невероятной скоростью вперед и сжала его запястье. Наблюдавшие браконьеры оцепенели от испуга. Они услышали треск ломающейся кости, за которым последовал глухой удар упавшей на палубу окровавленной руки. Мгновенно обретя свободу, капитан закричал от ужаса и попятился, из обрубка руки ручьем хлестала кровь. Его нога попала в моток веревки, и он упал на бок — голова оказалась всего в нескольких дюймах от вытянутой клешни, с которой капала кровь. Капитан чувствовал зловонное дыхание краба.
Неожиданно браконьеры будто вышли из транса, вызванного страхом от одного вида твари, и забегали в поисках ружей. Один из них схватил топор и, занеся над головой, изо всех сил ударил по панцирю чудовища. Лезвие отскочило, и из-за вызванной этим вибрации моряк выпустил рукоятку. Топор куда-то улетел.
Двое японцев вернулись с ружьями, но опустили их так же быстро, как и подняли. Краб заполз на капитана и крепко схватил его ногами, в то время как клешни тщательно изучали тело, подыскивая очередной орган для ампутации.
Команда беспомощно наблюдала за происходящим, некоторых браконьеров начало тошнить. Ситуация напомнила им о пауке, нашедшем в своих сетях муху и, вместо того чтобы съесть, решившем пытать жертву, отрывая ей лапы одну за другой.
Болтающийся в воздухе обрубок руки продолжал кровоточить, ярко-красный фонтан брызгал на краба, делая зрелище еще более ужасным. Практически без усилий клешня сомкнулась на плечевом суставе и с громким хрустом отчленила правую руку капитана. Затем, через несколько секунд, та же судьба постигла и левую.
Он кричал и истерично рыдал, но жестокое сознание отказывалось покидать его. Кровь текла по палубе, но ружья по-прежнему молчали. Участь несчастного была предрешена, и все же его подчиненные не открывали огонь, смотрели выпученными глазами, боясь перенаправить гнев чудовища на себя.
С легкостью орудуя окровавленными клешнями, краб продолжал сжимать свою жертву. Взгляд одного из браконьеров пересекся с взглядом чудовища, и человек тут же закрыл глаза руками. Краб словно усмехался про себя, осознавая собственную непобедимость.
Он слегка переместился, не больше чем на ярд, оттащив жертву за собой и оставив на окровавленной палубе обрубки рук и ног, продолжающие конвульсивно подергиваться.
Матросы увидели лицо своего капитана. Они не знали, жив он или мертв, и им было все равно: какая-то зловещая аура исходила от краба, сила, значительно превышающая физическую. Это было воплощение Старого Морехода[4], приковывавшего к себе внимание слушателей. Голова капитана покатилась по палубе, но никто не посмотрел ей вслед. Никто даже не повернулся, когда она с тошнотворным стуком ударилась о деревянную переборку.
Но гигантский краб не остановился на отчленении ног, рук и головы. Его клешни вонзились в живот, стали вытаскивать внутренности жертвы и теперь орудовали быстрее и с большим энтузиазмом.
Внезапно сквозь чавканье внутренностей прогремел ружейный выстрел. Грохот словно разрушил странные чары, заставившие браконьеров прирасти ногами к палубе. Их головы повернулись, но краб даже не взглянул вверх и начал жадно засовывать мотки человеческих внутренностей себе в пасть. Отовсюду снова послышались вопли. Матрос произвел еще один выстрел и продолжил стрелять, пока не разрядил магазин. Затем стрельбу открыл еще один человек, но ни одна из пуль не была выпущена в гигантского краба. О его присутствии почти забыли, потому что у них за спиной, со стороны кормы, очевидно поднявшись со дна по канатам трала, появилось еще несколько крабов, размером вчетверо больше первого!
Чик-чик-чик-чики-чик. Атакующие стремительно приближались, демонстрируя удивительную для их размеров проворность. Пули рикошетили от ракообразных. Люди с ружьями пали первыми. Остальные, не дожидаясь, когда их постигнет судьба товарищей, поддались панике. Они бросились кто куда, но крабы, казалось, были повсюду.
Двое браконьеров прыгнули за борт. Оба были хорошими пловцами, но ни один так и не вынырнул из воды. Постепенно крики на судне стихли. Раздавался лишь несмолкающий хруст и жадное чавканье.
На рассвете дрейфующий траулер был обнаружен австралийским эсминцем, входящим в залив Барбекю. Палуба браконьерского судна была выпачкана человеческой кровью, которая впиталась в дерево и высохла, обретя темно-коричневый цвет. Но членов команды нигде не было видно. Лишь чей-то оторванный указательный палец намертво застрял в спусковой скобе разбитого ружья.
— Ни одно живое существо не устоит против выстрела из двуствольного «Экспресса» пятисотого калибра, — сказал Харви Логан, обращаясь к Каролине дю Бруннер, и добавил: — Если он в надежных руках, конечно.
Она оценивающе посмотрела на него своими карими глазами, которые точно знали, на что стоит обратить внимание в мужчине. Глубокий загар, изначально полученный на просторах южноафриканской степи, но улучшенный с помощью инфракрасных ламп в разных отелях по всему миру, солнце залива Барбекю доведет до совершенства. У мужчины были густые золотистые волосы, и Каролина догадывалась, что время от времени он делал химзавивку. Усы и ухоженная бородка добавляли толику утонченности к образу белого охотника, который Харви Логан, очевидно, стремился создать везде, где появлялся.
Но в сильном теле не было ничего искусственного, из-под рубашки выпирали широкие плечи и бугрящиеся бицепсы. Она опустила взгляд на его ноги, скрытые белыми хлопчатобумажными брюками, жадно ища выпуклость в районе ширинки, но тщетно. Хотя у Каролины впереди было еще много времени. Большинство ее романов начинались в лаунж-барах дорогих отелей, и она по своему опыту знала, что на первых порах не стоит торопиться. Сегодня вечером Каролина была охотником, а Логан — жертвой.
Общие помещения отеля были просторными и роскошными. В комнате отдыха, где сидели Каролина дю Бруннер и Харви Логан, с одной стороны находился танцпол и площадка для оркестра, а противоположную стену почти полностью занимало большое окно, выходящее на залив. В примыкающей к ней гостиной царила более уютная и спокойная атмосфера, но Каролина предпочитала ей гламур комнаты отдыха. Она слегка подалась вперед, так, чтобы собеседнику был предоставлен неограниченный вид на низкий вырез ее светло-зеленого вечернего платья.