– Еще одно совпадение, – добавил Джордж. – Вся эта история началась вскоре после того, как мы распутали похожее дело в Челси. Слушай, Киппс, ты собираешься есть эти чипсы? Если нет, отдай их мне, я найду, как с ними поступить.
– Кстати, тот случай в Челси – еще одна причина, по которой я решил пригласить тебя, Квилл, – подхватил Локвуд. – Ты был с нами на том расследовании. Если группа из «Ротвелла» растормошила тот кластер в Челси, значит, они же растормошили и кластер в Олдбери Касл. В том числе подняли из преисподней Крадущуюся Тень, которая пробуждает других призраков, просто проходя мимо них. Это ужасно. И мы должны разобраться с этим.
– Это может также отчасти пролить свет на суть всей Проблемы в целом, – сказал Джордж. – Вспомните мою карту в кухне на Портленд-Роу. Там показано, что нашествие призраков распространяется по стране расширяющимися кольцами, словно эпидемия. Но что такое эпидемия? Правильно, болезнь. А раз есть болезнь, значит, есть и ее разносчики – микробы там и всякое такое. Одним из разносчиков эпидемии призраков может быть Крадущаяся Тень. Что, если такая Тень не одна? Что, если таких Теней много? Что, если именно они ответственны за нашествие призраков?
– Не сказал бы, что мне нравится Стив Ротвелл, – медленно процедил Киппс, – но не понимаю, почему нужно именно его во всем обвинять?
– Я не спешу его обвинять, – сказал Локвуд, – но мы должны выяснить о нем все что можно, причем этой же ночью. Ждать до завтра смысла нет, Ротвелл может все закончить прямо сегодня. Ну, что скажешь, Квилл?
– Налет на дружественное агентство? – тяжело выдохнул Киппс. – И часто вы это практикуете?
– Бывает иногда, – кивнула я. – Помнится, однажды мы вломились в Черную библиотеку в Доме Фиттис.
– Что?!
– Успокойся, – усмехнулся Локвуд. – Ты же больше не служишь у Пенелопы, верно? Так что привыкай все решать сам за себя и помни, что ты больше никому ничего не должен.
– Ага, сам за себя решай… – поежился Киппс. – Сам решай, а потом сам же на несколько лет в тюрьму загремишь… Убери лапы от моих чипсов, Каббинс. Иди и сам себе чипсов раздобудь. «Привыкай все решать сам» – как говорит твой начальник.
– Хорошо, – сказал Локвуд. – Тогда собираемся и вперед. Только сначала я хочу спросить тебя, Холли. Ты хорошо знаешь Стива Ротвелла, работала у него. Скажи, как ты думаешь, что им движет?
Если Киппс продолжал чувствовать себя неуверенно и неуютно, то Холли за время работы с Локвудом успела притереться к нему и новичком уже не была. Выслушав вопрос Локвуда, она и бровью не повела, продолжала какое-то время обдумывать его, спокойно прихлебывая шоколад и элегантно похрустывая чипсами. А разве иначе вели себя мы с Джорджем, когда Локвуд предлагал нам не откладывая дела в долгий ящик вломиться в чужой институт? Нет, тоже спокойно пили и хрустели. Подумав, сколько ей было нужно, Холли спокойно заговорила.
– Что им движет? – Она постучала своими идеально ухоженными ноготками по кружке с шоколадом, красиво пожевала верхнюю губу. – Он, само собой, всегда любил деньги. Кроме того… – она снова взяла небольшую паузу, чтобы задумчиво посмотреть на тлеющие в камине угли. – Кроме того, ему всегда хотелось переплюнуть «Фиттис». Он постоянно следил за этим агентством, часто говорил о нем, явно ревновал к его успехам. Обязательно требовал, чтобы я каждый месяц составляла аналитический отчет – сколько дел за этот период было раскрыто агентами «Фиттис», сколько расследований провели наши оперативники, из «Ротвелла», ну и так далее. Можно сказать, его преследовала навязчивая идея – непременно быть первым.
– Ну, это всегда так было, – сказал Киппс. – Сами наверняка помните по книгам. В старину Том Ротвелл и Марисса Фиттис начинали борьбу с Проблемой как партнеры, но потом разделились, и Марисса создала свое агентство. Марисса первой создала, заметьте. Ротвелл свое агентство тоже создал, но на несколько месяцев позже, и оно не было таким популярным, как «Фиттис» – поначалу, во всяком случае. С тех пор эти агентства и соперничают друг с другом. Думаю, что и свой институт Стив Ротвелл создал, прежде всего, в пику Пенелопе Фиттис. Что уж они там придумывают – дело десятое, главное для Ротвелла – хоть в чем-то обойти «Фиттис». А в целом, все это довольно печально.
– Ну, у Пенелопы Фиттис есть своя фишка, не хуже Ротвелловского института, – заметил Локвуд. – Общество Орфея. Это там сделали твои очки, Киппс. А теперь бери их и поднимайся. Пора двигаться, до рассвета всего четыре часа осталось.
Собраться нам было несложно – экипировка для охоты на призраков и для ночной кражи со взломом почти одинакова. Для того чтобы быстрее передвигаться и нигде не застрять, мы решили оставить дома только самые тяжелые цепи и лишние, на наш взгляд, запасы железных опилок, а в остальном содержимое кармашков на наших рабочих поясах осталось прежним, разве что добавилась пара кусачек, которые где-то раздобыл Джордж. Путешествовать совсем налегке мы, само собой, не могли – слишком велик был бы риск, слишком много Гостей шатается в лесах вокруг деревни. Короче говоря, на все сборы нам потребовалось не больше десяти минут.
Я все еще никак не могла привыкнуть к тому, что рюкзак у меня за плечами такой легкий, без привычной тяжеленькой банки с черепом. Несколько мешочков с солью, пара магниевых вспышек, да аккуратно сложенная перьевая накидка, ставшая моим любимым защитным приспособлением, – вот и все, что лежало сейчас у меня в рюкзаке. После той ночи на станции метро «Воксхолл» я почти примирилась с тем, что никогда больше не увижу шепчущий череп, однако надежда найти его вновь затеплилась в моем сердце после того, как Локвуд предположил, что заветная банка с черепом может находиться сейчас совсем близко, в какой-нибудь паре километров отсюда, в одном из стоящих посреди голого поля ангаров. Очень мне хотелось на это надеяться, очень.
Перед выходом мы сделали все, чтобы стать невидимыми в темноте. Собственно говоря, мы, как все оперативники, и так были одеты в черное, и у каждого из нас имелись перчатки, чтобы прикрыть руки. Замаскировать оставалось только лица, и с этой задачей блестяще справилась Холли. Для этого ей потребовалось еще десять минут времени, кисточка из косметички и немного обувного крема, который нашелся на кухне у Скиннера.
Вскоре пять молчаливых черных фигур покинули постоялый двор «Старое солнце» и растворились в ночной темноте. На часах было два часа пополуночи.
По лесу скитались призраки, светились потусторонним светом, но к нам не приближались, а мы, в свою очередь, тоже не обращали на них особого внимания. Не до них нам было. Мы шли к «месту крови» не по дороге, а чуть поодаль от нее, не стали переходить небольшой ручей по деревянному мостику, а спустились в неглубокую канаву и перепрыгнули через него, обогнули стороной каменоломню и двигались дальше вдоль дороги до тех пор, пока между деревьями не появились просветы с мерцающими в них звездами. Это означало, что мы вышли к краю холма.
Точно так же, как Локвуд и я сделали минувшим днем, последние метры до края мы преодолели ползком. Все было тихо, и мы улеглись рядком, разглядывая открывшийся перед нами с вершины холма филиал Ротвелловского института. Как ни странно, ночью он выглядел солиднее, чем днем, – его блестящие в свете прожекторов металлические ангары не казались такими уродливыми и даже слегка смахивали на декорации к фантастическому фильму.
Но не прожектора завладели сейчас нашим вниманием, а совершенно другие огни, потусторонние. Их излучали фигуры, неподвижно, как столбы, торчавшие вокруг институтской изгороди. Свет этот был слабым, бледно-золотистым и мерцающим, словно колеблемым ветром. Контуры фигур выглядели размытыми, что и неудивительно, если принять во внимание почти тысячелетний возраст привидений.
– Вот почему у них нет обычной охраны, – прошептал Локвуд. – Эту работенку они переложили на мертвых викингов. Так-так…
– Выходит, на месте той битвы остались еще косточки, – добавил Джордж.
– Вот гадство, – сказал Киппс, разглядывая призрачных викингов сквозь свои очки. – И что теперь делать будем? Уйдем отсюда?
– Зачем уходить? – возразила я. – По-моему, все в порядке. Мы просто обойдем их. Свободного места между ними много, а двигаться эти друзья, кажется, вообще уже не могут, стоят, как гвоздями прибитые. Так что их-то как раз опасаться не стоит. В парапсихологическом смысле, я имею в виду.
– А фоновое гудение ты по-прежнему слышишь, Люси? – спросил Локвуд.
– Слышу. Довольно громкое. И оно идет снизу, со стороны института.
Если быть точной, гудение постепенно нарастало все время, пока мы шли по лесу, а не отпускало меня практически всю сегодняшнюю ночь.
Своего пика оно достигло возле церкви, когда на кладбище вошла Крадущаяся Тень, – тогда у меня сердце едва не остановилось от этого гудения. В лесу гудение стало тише, а теперь снова усилилось, было такое ощущение, что мне в голову засунули улей с осами. С таким жужжанием я сталкивалась уже не впервые, слышала его рядом с Костяным зеркалом несколько месяцев тому назад, потом в подземельях под универмагом в Челси. И, как тогда, меня снова подташнивало от этого гудения.
Рядом со мной в траве шевельнулся Локвуд, протянул руку, тронул меня за плечо и сказал:
– Когда попадем внутрь, ты будешь вести нас, Люси. Вести и рассказывать нам обо всем, что слышишь.
– М-да, осталась сущая ерунда – попасть внутрь, – сухо заметил Киппс.
Обращенный в сторону института склон холма оказался неровным, каменистым, и мы довольно долго преодолевали его ползком, внимательно следя за тем, чтобы не столкнуть вниз камешки и не скатиться самим. Наконец, мы спустились на поле. Впереди ярко светящимся островком плыли блестящие ангары института. Ни одной живой души возле них видно не было, и это не могло не радовать. Впрочем, даже если кто-то и стоял бы в слепящем свете прожекторов, он почти наверняка не заметил бы наши приближающиеся из темноты фигуры.