– Я рада, что вы такого мнения, – сказала она.
Шулень вновь улыбнулась.
– Хорошо. Многого, что случается, нам не хотелось бы, и мы не можем этим управлять. Прежде я считала по-другому, но теперь, когда бой окончен, думаю, что всё должно было произойти так, как произошло.
Снежный Бутон кивнула. Ветер донёс звук полуденного колокола. Она опустошила свою чашку и отказалась от добавки.
– Пойду посмотрю, как там Вэй-Фан, – сказала она, встала и поклонилась.
Господин Тэ смотрел, как она шла. Когда девушка миновала лунные ворота, все трое переглянулись.
– У меня никогда не было дочери, но если бы была, я хотел бы, чтобы она была так же красива, как Снежный Бутон.
Повисла долгая пауза.
– Не просто быть молодым. Я сочувствую ей.
И он снова разлил всем чай.
– Знаете, – произнес господин Тэ, подняв свою чашку, – некоторые очень хотят вернуть свою юность. Я бы не согласился ни за какие деньги.
Шулень вновь улыбнулась.
– Правда? – спросила она.
– Да, – подтвердил господин Тэ. – Когда я был молод, я должен был сделать слишком многое. Теперь я сед, у меня есть жена и дети, я смотрю на прожитую жизнь, и я доволен. Благодарю вас за добрые слова. Думаю, я выбрал правильную дорогу. Гляжу на своих сыновей, свою жену, свои сады, и я всем этим доволен.
– Это – хорошая жизнь, – произнесла Шулень, чувствуя глубокую печаль: о своей жизни она не могла бы сказать того же. Господин Тэ посмотрел на неё, и она попыталась улыбнуться, что ей почти удалось. – За спокойную жизнь, – сказала она, и они вновь опустошили свои чашки.
* * *
Вэй-Фан проснулся, когда перевалило уже за полдень.
Он сел и вздрогнул.
– Где я?
– Ты в безопасности, выздоравливаешь, а твой враг мёртв.
– А Летящий Клинок?
– Тоже будет жить.
– А другие? Я пытался помочь Громовому Кулаку…
Она подсунула подушку ему под спину и уложила его.
– Пали смертью храбрых.
Он вздохнул, снова вздрогнул и опустил голову на подушку.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
Вэй-Фан запнулся.
– Бывало и лучше.
Она тихонько улыбнулась.
– Можешь пошевелить рукой?
Вэй-Фан шевельнул пальцами. Это был максимум, на что его хватило.
– Скоро снова сможешь держать оружие, – сказала она.
Вэй-Фан скривился.
– Не знаю, захочу ли я его держать.
Она взглянула на него.
– Неужто?
– Да, – ответил он. – Раньше я думал, что бой – это высшее искусство. Лучшее, на что способен человек. Теперь я сражался рядом с великими и понимаю, что никогда не смогу с ними сравняться.
– Почему же?
– Я не такой, как Адский Дай, Молчаливый Волк или Шулень, – ответил он.
– Ты так считаешь?
Она сидела на краю кровати. Он протянул руку, нашел и сжал её ладонь. Улыбнулся, взглянул на другую, зажатую в лубке руку.
– У меня теперь только одна рука, – пожаловался он.
– И что бы ты сделал, если бы та рука была свободна?
– Коснулся бы ею твоей щеки, – сказал он.
Лицо девушки порозовело. Словно цветы магнолии, белые по краям, розовые в сердцевине.
Какое-то время оба молчали.
– Посмотрите на Шулень, – сказал он. – Молчаливый Волк приходит, фыркая, и она надевает свои юбки и сидит, не разводя коленей, словно монахиня. А он не может собраться с духом, чтобы сказать ей, что он чувствует.
Снежный Бутон улыбнулась. Её глаза озорно засияли, как будто она видела перед собой эту картину.
– Ты хочешь стать учёным, как отец?
– О Небеса, нет, конечно, – ответил Вэй-Фан, побледнев. Он окинул комнату взглядом и сглотнул. – Перед сражением у меня было достаточно времени на раздумья. Позволь рассказать. Когда я был мальчиком, один старый учитель был так добр, что учил меня. Я любил к нему ходить. У него не было сыновей, я стал ему как приёмный сын. Он учил меня тому, что знал. Мне жаль, что он вскоре умер, хотя я не был прилежным учеником. Мать запретила мне ходить к нему, а когда я набрался храбрости, чтобы нарушить приказ, было уже поздно. Я стал чужим в собственной семье. Они были маслом, а я – водой, мы не смешивались. Я едва мог вынести их разговоры за трапезой, они выводили меня из себя. Отец интересовался только Буддой, бедняками и тем, сколько их страданий он облегчил. Мать… мою мать заботило, кто на ком женился, сколько внуков у её подруг и когда я произведу внуков для неё, чтобы она могла их баловать.
Это было невыносимо, ведь я был воином и хотел другой жизни. Свободы, приключений. Хотел жить достойно. Повидать мир. И я сбежал. Мать нашла мне жену, и я сбежал от неё, как трус. Здесь нечем гордиться, но я бы сошёл с ума, если бы остался. Я был в отчаянии.
Оставшись в одиночестве, я странствовал. Чувствовал себя потерянным. Проходил через деревни и города, видел семьи, сидящие за вечерней трапезой, весело болтая. Мне казалось, я один такой. Действительно, я был одинок. Блуждал, не находя никого, похожего на себя.
Пока он говорил, Снежный Бутон сжимала его здоровую руку.
– И тогда я нашёл Железного Ворона. Думаю, он был хорошим человеком. По крайней мере, поначалу. У Адского Дая была власть над людьми. Железный Ворон боялся своего мастера, и страх изменил его. Он изменил и меня тоже. Я был в ужасе, представляя, что моя голова окажется в коллекции Адского Дая. Но я уже не был один, а больше всего меня страшило одиночество.
– А теперь? – спросила она.
Вэй-Фан сглотнул, рассмеялся и покачал головой.
– Я всё ещё боюсь одиночества.
Они смотрели друг на друга.
– Теперь я понимаю, что это такое.
– В самом деле?
Он кивнул.
– Я нашёл тебя, – сказал он. – Как я могу быть один, когда где-то есть ты?
Она не покраснела, но посмотрела на него и выдержала его пристальный взгляд. Наступило молчание. Потом она наклонилась и прижалась щекой к его забинтованной руке.
– Не холодная, – сказала она.
Он накрыл её лицо здоровой рукой.
– Нет. Ты тёплая. Мягкая и нежная.
Снежный Бутон поцеловала его ладонь. «Он мой», – подумала она. Наклонилась к его лицу и поцеловала юношу. Тут она вспомнила, что говорила Шулень о любви, и резко отстранилась.
Вэй-Фан терялся в догадках, что он сделал не так.
– Я должна уехать, – сказала она.
Он смотрел на неё с мучительным выражением потери во взгляде. Её лицо было словно освещено изнутри, как будто там горела свеча, придавая теплоты и мягкого света. Когда она вышла, в комнате стало темно, он всем телом потянулся следом, страстно желая прикоснуться к ней.
В дверях Снежный Бутон помедлила и оглянулась. На одно мгновение ему показалось, что она вернётся, но она исчезла из виду, словно раненый олень в пёстрой лесной тени. Он глубоко вздохнул, положил руку под голову и закрыл глаза.
* * *
Тем вечером Снежный Бутон была задумчива. Когда они закончили тренировку, в которой девушка показала действительно хорошие результаты, Шулень мягко похвалила её:
– Очень хорошо.
– Спасибо, учитель.
Снежный Бутон поклонилась, вложила меч в ножны и ушла, не произнеся больше ни слова. Повесила меч на стену и села.
Шулень вошла в комнату вслед за нею.
– Как должно жить воину? – спросила вдруг Снежный Бутон.
Шулень села напротив.
– Что ты имеешь в виду?
– Я хотела сказать, по каким законам он живёт?
Шулень расслабилась.
– Воин должен быть твёрд и дисциплинирован, строг и честен.
– Он должен отказывать себе в удовольствиях?
– В каких?
Снежный Бутон помолчала.
– Вы никогда не были замужем.
– Да, – сказала Шулень.
– Но почему?
Шулень потупилась.
– Почему вы не вышли за Мубая? Вы ведь любили его.
Женщина глубоко вздохнула.
– Мы не поженились, – сказала она медленно, – из-за воинской чести.
– Из-за чести?
– Да, – ответила Шулень. – Мы думали, что Молчаливый Волк умер, а так как я была его суженой, а Мубай – названым братом, он не сделал мне предложения.
– А вы бы за него вышли?
Вопрос возымел на женщину странный эффект. Она заскрипела зубами, казалось, ей мучительно тяжело говорить.
– Да, – сказала, наконец, она. Голос звучал приглушённо. – Но я никогда не стала бы хорошим воином. Если ты хочешь стать великим воином, ты должна последовать моему примеру. Любовь помешает тебе.
Снежный Бутон взглянула на Шулень. Ученики понимают своих наставников гораздо лучше, чем те учеников. С Шулень Снежный Бутон успела провести больше времени, чем с кем бы то ни было. Её учитель хотела выглядеть спокойной, как горное озеро, отражающее облака. Но под этим спокойствием скрывалось многое.
– Вы в этом уверены?
Шулень помолчала, потом покачала головой.
– Не знаю, – сказала она.
В дверь постучали. Женщины обернулись. Вошёл Молчаливый Волк. Кивнул девушке, выдвинул из-под стола табурет и сел.
– Итак, – сказал он.
– Да? – Шулень взглянула на него.
– Как мы поступим с мечом?
– Мы?
Он засмеялся.
– Да. Именно мы.
– Мубай отдал этот меч князю Тэ, – сказала она. – Я в этом участвовала. Именно мне надлежит решить, что с ним будет.
Молчаливый Волк выдержал её долгий взгляд.
– Я думаю, ты не права, – сказал он. – Этот вопрос слишком серьёзен для одного человека, а мы все спасли меч от лап Адского Дая. Я так считаю, это значит, у всех нас есть право решать, что делать с Зелёной судьбой.
Шулень отвела взгляд.
– Я не согласна, – сказала она.
Молчаливый Волк тяжело уставился на неё.
– Не ты одна была близка с Мубаем, – сказал он. – Я был ему ближе тебя. Я был его братом, а ты никогда не была его женой.
Шулень казалась уязвлённой. Она отвернулась.
– Я подумаю об этом, – сказала она. Наступила тишина. Наконец она продолжила: – Хорошо, я тебя выслушаю. Но решу сама.
Молчаливый Волк и Снежный Бутон переглянулись. Это был шанс, и Снежный Бутон поспешила им воспользоваться.
– Если мы будем это обсуждать, я думаю, мы должны позвать Вэй-Фана. – Она тщательно выбирала слова. – Его судьба тоже связана с этим мечом. Он поднял его против Адского Дая, и он сражался плечом к плечу с нами против общего врага.