– А где Кот и Эграсса? – удивленно спросил я у проезжающего на Перышке Кли-кли.
– У них появилось важное задание. – Гоблин впервые открыл рот за это утро. – Все, Гаррет! Хиханьки и хаханьки остались за спиной! Теперь у нас впереди суровые, а может, и опасные будни. Что-то должно произойти, я носом чую!
В подтверждение своих слов Кли-кли громко шмыгнул носом.
– Что случилось, Сурок? – не унимался я.
Дикий лишь пожал плечами, но выглядел он обеспокоенным.
– Неназываемый их знает! Кот вчера весь день ходил сам не свой. Бормотал что-то, к вечеру все оглядываться начал. А сегодня утром прихватил эльфа для компании и вовсе пропал. Вон, слышал, что Кли-кли сказал? Что-то происходит. Ненавижу я, когда вокруг непонятки!
– А кто навидит? – спросил Горлопан. – Вон Алистан как гонит! Чай, к вечеру с такой прытью в Султанате окажемся!
– Горлопан, иди к Мумру песни петь! И без тебя тошно! – хмуро бросил едущий впереди Дядька.
– Что-то я не слышу, чтобы наш музыкант дудку мучал! – возразил Горлопан, но заткнулся и всю остальную дорогу молчал, лишь иногда привставая на стременах и оглядываясь.
Мы свернули с тракта на более старую и пустынную дорогу, ведущую на юго-восток, хотя Медок сказал, что она затем вновь поворачивает на юг и сливается с трактом перед самым Ранненгом, но по этой дороге путь выходит короче на десяток лиг. Правда, есть и отрицательные стороны такого пути – места тут не очень обжитые, деревень нет, вновь придется коротать ночь под открытым небом.
Прошло утро, наступил жаркий полдень, а он сгинул в подступающем вечере, но Алистан все гнал и гнал, не щадя ни лошадей, ни всадников. В моей душе заворочался червячок беспокойства. Что-то случилось – иначе к чему такая спешка?
Ни эльфийка, ни граф, ни Дядька не отвечали на расспросы шута и только еще сильнее подгоняли коней. Три коротких перерыва – лишь для того, чтобы дать отдых измученным лошадям, – и снова пыльная дорога мелькает под ногами, да диск медно-красного солнца скатывается за горизонт по правую руку.
Лишь когда небо приобрело огненно-малиновую окраску, постепенно переходящую в темно-фиолетовую, а от солнца остался махонький краешек над горизонтом, наш отряд остановился на ночлег.
От дороги далеко уходить не стали. От чего бы мы ни убегали (или чего бы мы ни догоняли – в последнем варианте я склонен сомневаться), видно нас все равно как у Сагота на ладони. По правую и левую сторону от тракта тянулись невспаханные поля, и огонек от ночного костра увидят на лиги вокруг.
Бледный рогатый месяц, сменивший за время нашей поездки луну, появился на небе и завел беседу с первыми звездами. Очарование летней ночи подступало к нам. Но наслаждаться природой времени не было, нужно еще успеть насобирать дров для того, чтобы костер не нуждался в пище всю ночь.
Найти в чистом поле дрова, да еще и в потемках, довольно проблематично. Если кто сомневается, пускай как-нибудь сам попробует выйти на просторы, где вместо деревьев растет зеленая травка, несколько очаровательных, но абсолютно бесполезных цветочков да стадо полусонных кузнечиков, ливнем выпархивающих из-под ног. Так что попробуйте разжечь из вышеперечисленного приличный костерок. Очень сомневаюсь, что у вас получится, особенно если учесть, что весь день до этого нужно было еще проскакать в седле.
К счастью, мы с Сурком наткнулись на заросли низкого густого кустарника, а подоспевший Делер срубил его секирой.
Обязанности в нашем отряде были четко распределены. Кто-то собирает дрова и поддерживает огонь, кто-то кашеварит, кто-то смотрит за лошадьми, кто-то обустраивает место для ночлега. Все занимались делами, и никто не отлынивал. Даже Маркауз, будь он хоть трижды граф, каждый вечер проверял лошадей, следя за тем, чтобы, не дай Сагот, ни одна не захромала или того хуже – заболела.
Лично меня никто ни о чем не просил, но чувствовать себя бездельником не хотелось (мне с этими людьми еще придется делить последний кусок хлеба), так что я тоже оказывал посильную помощь. Я в основном помогал Сурку собирать дрова или занимался кормежкой Непобедимого. Линг оказался забавным зверьком и к тому же чертовски сообразительным. Мы с ним вполне мирно ладили, я позволял ему забираться к себе на плечо, он в ответ разрешал его погладить. Такая любовь и идиллия сильно удивили Сурка, рассказавшего мне, что Непобедимый не шибко приветствует, когда его кто-нибудь гладит. Если, конечно, это не его любимый хозяин – Сурок.
Когда я, Сурок и Делер дотащили до разожженного костерка остатки дров, не захваченных в первую ходку, на огне уже весело булькал котелок, а Халлас, чуть не окуная в него бороду, помешивал варево деревянной ложкой. Неизменный мешок, ставший уже привычным за время нашего путешествия, висел за спиной гнома. Кажется, Халлас даже спал вместе с ним, положив рядышком еще и боевую мотыгу для успокоения души. Делер первые два дня все пытался разузнать о содержимом мешка, а потом плюнул. И теперь лишь иногда презрительно фыркал, когда ему на глаза попадалась гномья сумка.
Кли-кли, как примерный помощник поваров (кашеварили через день Халлас и Дядька), подавал гному снедь. Халлас жестом профессионального королевского повара сыпал в котелок всего до кучи. В итоге такого подхода к приготовлению пиши получалось нечто ужасное на вид, но вполне питательное и вкусное.
– Опять этот страх готовишь? – Делер наморщил нос и бросил ветки кустарника на землю.
– Не хочешь – не ешь! – отрезал гном, кинув в бурлящий котелок луковицу.
Халлас не очень любил, когда его талант повара подвергался сомнениям.
– Да ладно тебе, Делер, – примиряюще сказал Медок. – Чего ты взъелся?
– Я от его снеди полночи в кусты бегаю! Уж лучше пусть Дядьку готовит!
Делер отчего-то менял окончание в имени Дядьки на манер жителей Загорья, но я не видел, чтобы десятник возражал.
– Дядька кашеварит завтра, – издевательски сказал Халлас, помешивая в котелке. – А насчет кустов, это вам, карликам, очень полезно. Избавитесь от одной вредной штуки, а то ее у вашей расы слишком много.
– Это о какой такой штуке ты разговор ведешь, мотыжник недобитый? – уперев руки в бока, спросил Делер.
– Той, что начинается на «г», а заканчивается на «о». Посредине буквы «о», «в», «н». – Халлас неотрывно смотрел в кипящий котелок, как будто ничего оскорбительного он и не произносил.
Делер стал загибать пальцы на правой руке и шевелить губами, чтобы понять, что имел в виду гном.
Кли-кли уже понял, о чем говорил Делер, и радостно осклабился, приготовившись наблюдать вселенскую драку. Сурку тоже не понадобилось много времени, чтобы догадаться, но он, в отличие от шута, схватил Непобедимого и направился помогать Горлопану, Арнху и Фонарщику кормить лошадей. Медок же незаметно встал так, чтобы в случае чего оказаться между карликом и гномом.
– Говно, – недоуменно пробормотал Делер, уставившись на собственные пальцы, будто они сами собой сложились в фигу. – Говно. Говно?! Ты говоришь о том, что в карликах слишком много говна?!
Делер бросился к Халласу, но на его пути выросла массивная фигура Медка.
– Говно?! Ах ты, маленькая бородатая вошь! – Карлик попытался обойти воина справа, но Медок как бы невзначай вновь перегородил Делеру дорогу.
– Иди сюда, и мы посмотрим, сколько говна у твоей расы! – Попытка обогнуть гиганта Дикого слева тоже не привела к успеху.
Халлас невозмутимо мешал походную кашу и ухмылялся в бороду.
– Мало мы вас на поле Сорна отщучили! Да пусти же ты меня, Медок!
– Успокойся, Делер. – На крики подошел Дядька. – И так Кот с эльфом до сих пор не вернулись, да еще ты тут свару начинаешь!
– Я начинаю?! – возмутился карлик и в сердцах сорвал с головы шляпу – точную копию того котелка, что сейчас шкварчал на огне, но только с узенькими полями. – Этот… Этот выкормыш подземных глубин сказал, что в карликах слишком много говна!
– А ты наплюй, – подал идею Медок.
– Как наплевать? – опешил от такого предложения Делер.
– Смачно, – абсолютно серьезно ответил Дядька.
Карлик немного подумал и плюнул. К счастью, ни в котелок, ни тем более в Халласа плевок Делера не попал, иначе драка точно бы состоялась.
– Ты давай готовь нормально! – сказал Халласу поостывший карлик. – И бороду в котелок не суй! Больно мне там нужна твоя борода!
Оставив последнее слово за собой, карлик протопал в ту же сторону, где до этого скрылся Сурок.
В эту ночь Алистан впервые расставил караульных. Первыми заступили Арнх и Угорь, через три часа их должны были сменить Дядька и Медок. На следующую ночь на посту будут коротать время другие. Только четверо избежали этой сомнительной радости – стоять на посту: Маркауз, Миралисса, Кли-кли и я. Не скажу, что я очень огорчился. Все понимали, что нельзя поручать вору солдатские обязанности.
А вот Кли-кли огорчился и сказал, что, несмотря ни на какие настроенные против гоблина личности, он собирается исполнить свой долг караульного. Только не сегодня, а как-нибудь попозже, ну вот хотя бы во время дежурства Делера и Халласа. Гном и карлик, уже успевшие помириться и мирно откушать из одного котелка, с радостью согласились на компанию гоблина.
И еще в эту ночь я впервые видел, что Элл кладет рядом с собой лук и втыкает в землю две стрелы.
Не спалось. Сон бежал от меня. Поэтому я просто лежал, закинув руки за голову, и смотрел в озеро звездного неба. Теплый ночной ветерок мягкой ладошкой касался высокой полевой травы и уснувших цветов, нежно пригибая растения к старушке-земле. Трава притворно сердилась, шелестела, но стоило ветру отвлечься – и она озорно поднимала голову, приглашая вернуться и продолжить забавную игру.
Худосочный старикан-месяц степенно плыл над миром, и его свет серебристой мукой падал в траву, придавая ей вид драгоценной ювелирной поделки, вышедшей из-под руки талантливого мастера. Запах ночи, травы, аромат полевых цветов, летней свежести и простора дразнил мои ноздри. После постоянных каменных ароматов города запах природы опьянял.