Бергер напрягся, пытаясь представить себе, что их ждет внутри. Была ли еще одна машина? Почему испорчены колеса у «Вольво». А главное – неужели входная дверь действительно приоткрыта?
Все трое заметили это одновременно. Они поднялись на небольшую террасу и окружили дверь. Подняли оружие. Готовые ко всему.
Блум распахнула дверь. Они ринулись внутрь. В панорамное окно и правда били пронзительные солнечные лучи, освещая хорошо знакомую, но как будто опустевшую сцену. Когда они разглядывали этот интерьер на записи с флэшки, все было в гораздо лучшем состоянии. Вокруг вытянутого низкого стола, покрытого клетчатой сине-зеленой скатертью, стояло несколько табуреток. На стене слева от окна висели два монитора старой модели. Оба прострелены, отчетливо видны следы от пуль и расползающиеся во все стороны трещины. Снайперской винтовки нигде не было видно. Справа от окна висели вырванные из блокнота листочки. Они крепились прямо к деревянной стене. Половина отклеилась и слетела на пол, часть бумажек была смята. Бергер поднял первый попавшийся листок и прочитал: «запустить руку во внутренности, между идеально вскрытыми слоями кожи, мышц и соединительных тканей – это особое благоговение». Сэм с отвращением отпустил листок.
Только теперь он почувствовал, что в комнате стоит легкий запах рвоты.
Блум подошла к столу, ощупала что-то на скатерти – скорее всего, крупное пятно крови, впитавшееся в ткань. Она медленно приподняла скатерть и взглянула на стеклянную поверхность, расколотую на тысячки кусочков, но всё же не распавшуюся, напоминающую собранный пазл. Посередине виднелся явный след от сильного удара чем-то твердым, например, ружьем или пистолетом. Рядом со столом располагалась современная панель управления с парой дисплеев. Сейчас было не время с ними разбираться.
Все трое остановились и прислушались. Ни звука. Полнейшая тишина.
Они продолжили осматривать помещение. Новая комната – довольно большой зал, совершенно пустой. Следы от каких-то аппаратов в виде темных контуров на деревянном полу. Бергер, Блум и Ди дошли до мощной укрепленной двери, которая, к счастью, оказалась открыта. Бергер не был уверен, что его чудо-отмычки справились бы с ней.
Он обернулся к Ди, она кивнула. Отложила костыли и приготовилась. Бергер включил фонарик и ступил на неожиданно длинную лестницу. Какое-то время им казалось, что они спускаются в бесконечность. Единственное, что изменилось – это воздух. Дышать становилось все тяжелее, как будто содержание кислорода резко снижалось. В свете трех фонариков Бергер достиг, наконец, грязного цементного пола. Он остановился, с оружием наизготовку, дождался женщин. Ди спустилась на одном костыле. Бергер видел, как она сжала зубы от боли. Все с трудом дышали – воздух внизу действительно был другим.
Потолок в подвале оказался на удивление высоким. Блум посветила в угол, на гору колесиков, шестеренок и цепей. Они уже это видели раньше, в записи. Похоже на огромную часовую мастерскую.
Чем дальше они углублялись в подвал, тем тяжелее было дышать. Пройдя мимо увитых паутиной колонн, они дошли до первых следов пребывания человека: спальный мешок, кухонная плитка, различные бутылки, тарелки, остатки еды.
Кто-то жил здесь, и довольно долго.
И тут Бергер услышал стон. Ди повернула фонарик в сторону на девяносто градусов. Бергер случайно посветил ей в лицо и проследил за ее застывшим от ужаса взглядом, туда, где виднелась испаряющаяся жидкость, битое стекло, какие-то клубящиеся химикаты.
Среди всего этого лежало совершенно перекошенное, обнаженное, полузамороженное тело молодой женщины. Три свежих пулевых отверстия образовали на ее груди бескровный треугольник.
Блум посветила на стену над телом. У стены стояли четыре цистерны, все с простреленным стеклом. Из одной из них и выпало женское тело, выскользнуло, как в фантастических родах. Словно лед освободился от бремени.
Вокруг нее лежала женская одежда, которую, вероятно, вынули из специального отделения для хранений вещей на верху цистерны. Нетрудно было догадаться, что одежда явно относилась к девяностым. По крайней мере, тогда женщина была молода. Когда ее законсервировали.
Ничего подобного они еще не видели.
Заметив на полу два крупных, слегка сморщенных пятна, Бергер понял, почему так тяжело дышать. Из цистерны вытек жидкий азот. Содержание азота в воздухе повысилось, а содержание кислорода снизилось.
– Вот черт, – выдохнула Ди, опираясь на костыль над трупом девушки.
– Кто-то ударился в панику, – глухо произнесла Блум. – Тридцать-сорок пулеметных выстрелов.
– А вообще приятно видеть, что у людей Радослава Блока случается паника, – пробормотал Бергер.
Ди указала на родимое пятно на белой как мел щеке рыжеволосой женщины. Родинка в форме сердечка.
При виде этой картины у Бергера защемило сердце. Эта девушка, кем бы она ни была, когда-то приходилась кому-то дочерью, возможно, у нее был возлюбленный. И вот уже пару десятилетий она лежит в подвале в Вестманланде, при температуре минус сто девяносто шесть градусов.
В одной из этих капсул лежал и Олег Трефилов, в другой – красивая женщина в джинсовой одежде, в третьей – стильный бородач. На пустынном пляже ему красиво расчесали бороду.
Убийца жил здесь, внизу, среди замороженных тел. Своего рода акт примирения и покаяния. Каким-то непонятным образом, вероятно, с помощью напоминающих часовой механизм шестеренок, он переправлял тела наверх и по одному размораживал их к пятому числу каждого месяца. Под конец тела помещались в ящик, напоминающий стеклянный стол, чтобы внимательно наблюдать за процессом, одновременно вводя им в сосуды их собственную кровь. Так, по крайней мере, представлял себе это Бергер.
Все эти действия требовали высокого профессионализма. Скорее всего, Дальбери-сын приобрел необходимые навыки, когда работал в семейной компании в Делавэре, в США.
Бергер подошел к противоположной стене. Он рассматривал подставку для топоров. Один топор был на месте.
– «Fiskars», – прошептала Ди, отворачиваясь от несчастного обнаженного тела. – «Fiskars», модель X17. Значит, он распрощался с идеей грохнуть Конни Ландина? Или тут остался запасной топор? Или он еще за ним вернется?
Молли Блум выразила словами то, о чем подумали все:
– Я задыхаюсь. Не могу здесь больше находиться.
Они вернулись наверх по длинной лестнице. Под конец все трое задыхались, как после марафона.
На лестнице Бергер пропустил Блум вперед. Он слышал ее всхлипывания. А потом ускоряющиеся шаги.
– Что это? – спросила Ди, поднимавшаяся последней.
Бергер обернулся. Ди посветила фонариком на край лестницы. Бергер вернулся на две ступеньки назад и встал рядом с ней. Они стояли в нижней трети лестницы и рассматривали необычную инсталляцию слева на ступеньке. Что-то вроде фишек от игры, от нардов или «Парчис».
Три маленькие синие фишки в ряд, расставлены ровно, на расстоянии в сантиметр. Посветив фонариком выше, Ди увидела на следующей ступеньке еще пять таких синих фишек. В ряд.
– Дьявол, – выругался Бергер, ощущая комок в горле. – Сфотографируй.
Оставшиеся ступеньки он преодолел в два прыжка, еле сдерживая рвотные позывы. Блум повезло меньше. Она не успела добежать до входной двери и теперь сидела, наклонившись, на коленях, изрыгая последний каскад. Подождав еще немного, она встала и произнесла каким-то изменившимся голосом:
– Да уж, профессионально.
– Ты, похоже, не одна такая, – сказал Бергер, указывая на лужицу рвоты у самой двери.
Ди, наконец, одолела лестницу. Облокотившись на костыль, она сделала несколько глубоких, как колодец, вдохов.
Поджав хвост, Блум покинула свое «место преступления» и встала у панорамного окна.
– Что это мы только что видели? – пропыхтел Бергер. – Сюда приезжал Радослав Блок со своими людьми. Но его не нашли. Убийца успел уйти. В гараже наверняка стояли две машины, так ведь? На одной из них он и уехал. Потом прибыли гангстеры. Не выдержали зрелища и проблевались. Все тут побили и расстреляли. Порезали колеса.
– Судя по их поведению, ребята не из интеллигентов, – сказала Ди, глядя в свой телефон. – Убийца знал это. Он знал, что за ним охотятся не совсем интеллигенты. И он мог оставить интеллигентное послание. Но кому?
Ди протянула Бергеру свой новенький мобильник. Он удивился, что ей удалось сделать такие четкие снимки на темной лестнице в этом чертовом безвоздушном подвале. Бергер внимательно рассмотрел фотографию. Фишки на двух ступеньках. Явно расставленные со смыслом. Вряд ли это дело рук Радослава Блока и его свиты. Значит, фишки расставил убийца.
– И к кому он, черт возьми, обращается? – снова воскликнул Бергер.
Они вместе с Ди склонились над телефоном. Принялись листать фотографии – всего их было около десятка.
– Думаю, у меня есть ответ на этот вопрос, – произнесла Молли Блум.
Она стояла, держа перед собой два разглаженных листка и читая текст в ярком свете, льющемся из панорамного окна. Бергер и Ди подошли ближе. Блум протянула им бумажки.
Большая часть листков представляла собой картинки, какие-то фотографии лиц с пустыми глазницами, как на картине Мунка «Крик». Но внизу имелись сделанные от руки подписи.
Под левой фотографией – пара вопросительных знаков и в скобочках АО «Эллинг Секьюрити». Под правой – «Сэмюэль Бергер?? АО „Эллинг Секьюрити“».
– Вот дерьмо, – выругался Бергер. – Что это за снимки?
– Вероятно, снимки сделаны в темноте, – предположила Блум. – Мы ехали каждый на своей машине. Думаю, это было пятого июня, когда он выманил нас на разные пляжи. Он знает, кто ты, но не знает, кто я. Полагаю, этого человека он тоже не знает.
Следующая фотография оказалась совсем другого качества. Совершенно четкая.
Брюнетка с каре сидит, прислонившись к стене. Глаза ее закрыты, рядом на полу лежит мобильный телефон. Под фотографией один-единственный большой вопросительный знак.
– И у него по-прежнему мой телефон, – сдавленно произнесла Ди.