Двадцатипятилетний Киргинцев прямо-таки шагу не мог ступить без Самойлова, который был на четыре года его младше, но явно верховодил.
Поздними вечерами какие-то люди приходили к ним, потом оба Мишки исчезали заполночь, могли и на несколько дней пропасть. Одно время Киргинцев имел трудовое заделье – нанялся готовить сосновую дранку, но вскоре забросил эту тягомотину. Самойлов же, после того, как был уволен из милиции, вообще никакой работой не занимался.
Дмитрий Иванович Фоменко и его помощник Михаил Баташёв все эти дни и ночи после убийства Анохина и Крылова буквально поселились на службе, мобилизовав на поимку главаря шайки и оставшихся на свободе бандитов все, в том числе и негласные силы. Напряжение начальника угрозыска передавалось всем подчинённым – сотрудники буквально валились с ног от постоянных выездов, дежурств, задержаний, обысков, опросов, хронического недосыпания.
В эту майскую ночь в бывшем особняке Берковича на Енисейской, где размещался угрозыск, шла дальнейшая отработка агентурных данных и новых сведений о ленковской шайке, всплывающих на допросах арестованных. Фоменко и Баташёв обмозговывали новые агентурные подходы к Ленкову.
Уже далеко заполночь дежурный доложил о поступившем сигнале от установленного на постоянной основе наблюдения за домом Гроховского-Киргинцева в Кузнечных рядах.
Не медля, Дмитрий Иванович позвонил в Госполитохрану. На проводе оказался знакомый ему сотрудник – Лавров. Он как раз опрашивал в своём кабинете Аносова, по факту только что совершённого на него покушения.
– Дмитрий Иванович, давайте к нам, тут как раз про Ленкова гутарим! Вы поглядите, что делается! Не рядовые, какие-нибудь тёмные, партизанские бойцы, а их командиры прямо-таки круговую поруку по защите этого бандита организовали. Хотели Аносова убить…
– Погоди, погоди, слушай! Подымай всех, кто у тебя есть. И хорошо бы с автомобилем решить. Дело вот такое вырисовывается…
Вскоре группа сотрудников угрозыска во главе с Фоменко прибыла в Госполитохрану. Здесь уже собрались те, кого Лавров сумел спешно оповестить. Всего набралось двенадцать человек, вместе с Аносовым, который, показывая Лаврову и Фоменко свой «браунинг», заклинал их взять его на операцию.
Созвонившись с Бельским, Лавров получил «добро» на операцию, решил вопрос с автомобилем – вскорости потрепанный «рено» уже фырчал во дворе под окнами.
Быстро загрузились в дощатый кузов, и машина покатила в сторону темных Кузнечных рядов, чихая газолиновой вонью и подымая брехливых собак.
Не доезжая до дома, заглушили мотор. Дальше двинулись пешком, двумя цепочками вдоль заборов. Ночные звёзды, крупные и близкие, ещё не начали сколь заметно тускнеть, но на востоке уже занимался рассвет. Шёл четвертый час утра.
– Надо сориентироваться, перекрыть все подходы к дому, – предложил Фоменко. В отблеске заходящей за сопку луны его кожанка переливалась быстрыми, то исчезающими, то возникающими вновь бликами.
– Давай, Лавров, пошлём разведку, пусть хорошенько рассмотрят двор, не против? И вот что ещё. Со стороны соседей, присмотрись-ка, забор невысокий, надо туда сразу людей послать.
Лаврову импонировало, что Фоменко с ним советуется, а распоряжается всем здесь он. Разведку из двух человек тут же выслал. Те бесшумно открыли калитку, скользнули в темень. Сбоку, от соседей, залаяли собаки, дальше по улице их звон подхватили другие.
– Слышьте, командиры! Вы, прям, наступление целое готовите! – притиснулся между Фоменко и Лавровым здоровый Аносов. – Чего тут примеряться. Пока вы тут тактику разрабатываете, окончательно рассветёт, и все мы – на мушке! Думаю так – дом окружить и потребовать сдаться, а ежели нет – садить из всех стволов в эту сволочь!
– А ты уверен, что там одни бандиты? – злым шепотом спросил Дмитрий Иванович.
– Ну, так и что? А как иначе? Зайдем и скажем: здрасьте, невиновные отойдите в сторону!
– Товарищ Лавров, разведчики вернулись! – из темноты возник один из чекистов.
«Разведчики» доложили: двор небольшой, но основательно захламлён. Дрова, телега, прочий хлам. Из надворных построек – сарай, конюшня. За ними – тыльная улица, там уже сотрудники есть, а с другой стороны – соседский дом. Забор действительно невысокий – метра полтора.
– Сделать предлагаю так, – сказал Дмитрий Иванович. – Зайдем во двор, рассредоточимся, вперед пойдут Баташев с Ашихминым. Пусть попробуют вызвать хозяев на разговор. Прощупаем, как среагируют. Сходка, если была, то явно закончилась, но в любом случае все разойтись не могли. Как правило, загуливают, тут и спят.
– Согласен, – кивнул Лавров.
Михаил Баташёв и Степан Ашихмин, держа наготове оружие, с разных сторон подобрались к невысокому крылечку. Ашихмин осторожно дотронулся до двери, слегка толкнул. Заскрипев, она приоткрылась. Тут же послышались шаги, раздался напряжённый гнусавый женский голос:
– Кто там?
– Где Курносая? – спросил в ответ грозным тоном Ашихмин. – Ты, что ли?
– Ну, я.
На пороге забелела тощая фигура в длинной ночной рубашке.
– Прям, как ждала, – усмехнулся Ашихмин. – Чево не спится, красавица? Утрешний сон – самый сладкий.
– Ага, ты мне сахару насыпал! Какого рожна шаритесь?
– А чево у вас двери не закрыты? – задал Ашихмин новый вопрос.
– Забыли.
– Чужие в доме есть? – спросил Баташёв.
– Так, почитай, туточки, окромя нас, Гроховских, все чужие проживают. Да и дом – тоже чужой. Запродал его папашка…
Ленка привычно перешла на игривый тон.
– А чо за интерес? Бабьей лаской интересуетесь?
– Ага, по тебе заскучали! – бросил ехидно Ашихмин, кивая на тряпошную нашлепку у Гроховской на месте носа. Ленка оскорблённо отвернулась. Буркнула:
– Миловались-обнимались, сами и наградили, кобели…
– Собирайся, с нами пойдёшь, – прервал никчемный диалог Баташёв.
– Малых моих тоже заберете?
– Что же, не на кого оставить?
– Кому жа оне нужны, окромя матери! – надрывно, со слезой в голосе, проговорила Гроховская.
– Кончай плаксивость разводить! Кто в доме ещё есть, я тебя спрашиваю? – повысил голос Ашихмин.
– Хозяева и квантиранты.
– Иди вперёд, лампу зажги.
В кухне на столе Ленка засветила керосиновую лампу, осветившую постеленный на полу потник, покрытый старым лоскутным одеялом.
– Кто тут спал? – спросил появившийся на пороге Фоменко.
– Был да ушёл, – проскороговорила Курносая, зло зыркая глазами.
– Самойлов?
– А хотя бы и он!
– Давно простились?
– Али упомнишь… – потянулась Гроховская, нарочито зевая.
– Упомнишь, – пообещал Фоменко. – Кто из мужиков в доме?
– Я тут.
Сбоку, из темной спальной комнатки, выступила фигура в белой исподней рубашке и подштанниках.
– Кто такой?
– Домовладелец это новый, Киргинцев Мишка, – опередила Гроховская.
– Ага, – подтвердил нескладный мужичок.
– Кто ещё в доме?
– Жонка моя, Ляксандра, да бабка Гроховская… Ещё квантирантка – Заборовская Елена, женщина сурьёзная…
– А это кто был и вот здесь ночевал? – ткнул пальцем в лоскутное одеяло Фоменко.
– Ну… И не знаю, рано лёг…
– Что-то, братец, ты заюлил… Иди, одевайся.
– Дык, это… припоминаю… гости были у Ленки…
– Молчи, сучонок! Лезешь не в своё… – злобно оборвала его Гроховская.
– Стоп, красна девица! Где Самойлов? Серьёзно спрашиваю!
– Сказала же! Был и ушёл!
– Гх-м! – кашлянул за спиной у Гроховской Киргинцев, указывая глазами на давно беленный, в змеящихся трещинках, потолок.
– Баташёв! – позвал Дмитрий Иванович. Появившемуся из сеней помощнику что-то шепнул на ухо. Тот сразу же устремился во двор.
В это время над головой раздался глухой стук, даже не стук – шорох.
– Так! – резко бросил Фоменко, поворачиваясь к выходу.
Степан Ашихмин шагнул к перепуганному Киргинцеву, крепко взял за локоть.
– А ну-ка, пойдём, голубчик!
– Куда это?! – почти фальцетом крикнул Мишка, покорно переставляя подгибающиеся ноги. – Я не виноват!
– А кто ж тебя винит? – тихо, со зловещинкой, проговорил Ашихмин.
Вышли во двор. Ашихмин толкнул Киргинцева к лестнице, прислоненной верхним концом к черному чердачному проёму над головами.
– Ну-ка, голубчик, полезай, посмотри, кто там, в твоём доме под стрехой шараборится!
– Нет, нет! – заорал Мишка, но Ашихмин, шикнув на него, пребольно ткнул стволом револьвера под рёбра.
– Чево жа это деется, матерь божья! Осподи-святки! – запричитал Киргинцев.
Медленно, то задирая голову, то оглядываясь на милиционеров, Киргинцев полез по скрипучей лестнице вверх, одолевая каждую перекладину с тяжёлым вздохом.
– Чего тянешь, давай шустрей! Ну! – подогнал его Ашихмин.
Мишка одолел ещё одну перекладину.
Фоменко нетерпеливо спустился с крыльца, наблюдая за ползущей к тёмному лазу белой фигурой. Ещё перекладина, ещё.
– Б-бах!!! – Предутреннюю тишину разодрало неожиданным выстрелом.
– Ах ты, сука продажная! – злобным лаем раздалось с чердака.
– Б-бах! Б-бах!
Плеть выстрелов хлестнула из чёрной чердачной дыры.
Тяжёлым кулём рухнул с лестницы Киргинцев.
Согнулся, падая ничком, Фоменко.
– Дмитрий Иванович! – закричал Баташёв. – Дмитрия Ивановича зацепило!
По чердаку со всех сторон ударили выстрелы чекистов и милиционеров.
К Фоменко, наугад паля из наганов в сторону крыши, подбежали Баташёв и Ашихмин, упали на колени. Приподняли Дмитрия Ивановича под руки, вскочив, перетащили к завалинке, пригибаясь, потом бегом занесли раненого в дом.
– Бах! Бах! Б-бах!
Выстрелам, казалось, не будет конца!
– Всех вас, гадов, достану! Ни один не уйдёт! – вопил с чердака тот же злобный, захлебывающийся голос.
– Б-бах!!
– По-мо-ги-и-те… – полз к крыльцу, заливаясь кровью, очнувшийся после падения, тяжело раненный Киргинцев. – А-а-х-хр…
Внезапная стрельба, крики, стоны, выход из строя в самом начале перестрелки начальника угрозыска – всё это мгновенно внесло сумятицу в разношёрстную группу милиционеров и госполитохрановцев. Кому-то показалось, что попали они в западню, нарвались на превосходящую их вооружённую до зубов силу.