– Что-то не так? – Исподволь наблюдающая за ней Дилара насторожилась. – Что случилось?
– Пока ничего, – Ингеборга склонилась над Давидом и принялась осторожно снимать опустевшую капельницу со спящего ребёнка. – Завтра утром надо будет менять блок внешних фильтров. Остался последний. Они очень быстро выходят из строя. Я думала, что одного фильтра хватит на весь срок службы бункера и менять его вообще не придётся. Но там, наверху, сплошной океан радиоактивной пыли… фильтр умирает очень быстро. Я думаю, можно ли как-то его почистить или ещё что… Но от использованных фильтров так фонит, что мне приходится выбрасывать их на поверхность.
– Ты не веришь в то, что наши мужчины вернутся? – тихо прошептала Дилара, косясь на сына.
– Верю, – так же тихо ответила Ингеборга. – Просто хочу быть готова к худшему, чтобы не оказаться застигнутой врасплох. Но я очень надеюсь, что они вернутся.
– У тебя красивые волосы. – Дилара внимательно осмотрела шевелюру Ингеборги от корней до поясницы и скользнула взглядом по золотистым бровям и ресницам. – Ты натуральная блондинка?
– Да, – Ингеборга сняла капельницу с Давида и принялась снимать второй блок с руки Дилары. – Волосы от мамы достались, у нее тоже были длинные и тяжёлые. Отец носил короткую стрижку, но цвет у него был такой же. Мне не в кого быть тёмной.
– Редкость, – констатировала Дилара, заботливо поправляя сыну одеяло. – Последний раз я видела натуральную блондинку десять лет назад, в две тысячи сто первом, когда ездила в тур по Скандинавии. Все блондинки, которые попадались мне в Москве, на поверку оказывались грамотно окрашенными в дорогих салонах.
– Я тоже не встречала, – согласилась Ингеборга, осторожно перебираясь вдоль спящих людей к следующему пациенту. – В университете я одна такая была. В смысле, некоторые девушки иногда красились в блондинок, но это сейчас не модно, рыжий цвет считается гораздо более привлекательным, а чёрный – харизматичным. Других натуральных блондинок не было, так что последние два года я одна во всем универе иду вразрез с модой.
– Значит, за нами обязательно вернутся, – удовлетворённо произнесла Дилара, наблюдая за тем, как она снимает очередную капельницу. – Лишь бы они не погибли в пути.
– То есть? – не поняла Ингеборга. – Какая тут связь?
– Никакой, – Дилара улыбнулась. – Я просто пытаюсь поддерживать позитивное настроение. Успокаиваю себя различными способами. Сейчас вот вспомнила библейскую историю про Ноев ковчег. Там тоже были собраны твари божьи всех цветов.
– Мои родители были атеистами, я тоже. – Ингеборга пожала плечами. – Религии меня никогда не интересовали, я плохо разбираюсь в теологических эпосах.
– Ну, я мусульманка, так что на знатока христианских притч тоже не претендую, – улыбнулась Дилара. – В общем, не заморачивайся, это мне так, к слову пришлось. Они там все спаслись во время всемирной катастрофы, и я тоже хочу. Главное, чтобы мужчины выжили, – настроение Дилары заметно поднялось, – они нас здесь не бросят, в этом у меня нет никаких сомнений! Скорее бы они вернулись, Давиду нужна биорегенерация… я очень нервничаю! Уже потеряла дочь, не могу потерять еще и сына…
Она поникла, теряя былой энтузиазм, и её тёмные глаза от горя потемнели ещё сильнее.
– Инга! – На пороге импровизированного лазарета появилась взволнованная Кристина. – Они вернулись! Олег вызывает тебя в эфире, это его голос!
К радиопередатчику они ринулись втроём, не сговариваясь, и Ингеборга увеличила громкость:
– Олег, это Ингеборга! Приём!
Сквозь шипящий густыми помехами эфир донёсся треск, быстро переросший в рык капитана:
– …останавливайся тут. До входа метров десять, слышимость будет нормальная.
– Да! Мы вас слышим! – Ингеборга ощутила, как с плеч падает гора и растворяются тщательно сдерживаемые страхи. – Я сейчас разблокирую люки! Мне нужно три минуты – скафандр надеть!
– Отставить скафандр, – устало прорычал Порфирьев. – И люки тоже отставить.
– Вы не будете спускаться? – Ингеборга подумала, что капитан не хочет терять время на лишнее хождение туда-сюда и потому хочет ждать всех наверху. Она торопливо добавила: – Сколько у нас есть времени? Нам нужно одеть людей в скафандры, и я бы хотела обесточить бункер перед уходом!
– Никого одевать не надо, – ошарашил всех Порфирьев, – вы остаётесь в бункере. Слушай внимательно! Мы нашли «Подземстрой-1» и даже смогли связаться с ним. Но всё оказалось совсем непросто. «Подземстрой» перенаселён более чем вдвое, у них дефицит продовольствия и жилых площадей. По крайней мере, так нам объяснил их новый хозяин. Судя по двум десяткам трупов с пулевыми ранениями, которые свалены в кучу недалеко от входа в «Подземстрой», хозяин этот настроен вполне серьёзно. Он выставил нам ультиматум: мы попадём в «Подземстрой» только после того, как привезём ему со складов Росрезерва ретранслятор для установления связи через спутники и какие-то запчасти. Выбора у нас нет, поэтому мы отправляемся обратно на склады. Отсюда до них чуть меньше четырёхсот километров, за один цикл антирада мы пройдём чуть больше двухсот. Если всё пойдёт нормально, то через тридцать семь часов будем там. Ещё через сутки выдвинемся обратно с грузом. Скорость движения скорее всего будет меньше, но постараемся добраться досюда за два цикла. То есть ещё тридцать семь часов. Переждём у вас интоксикацию, и все вместе двинемся в «Подземстрою». Сколько у вас осталось энергии?
– На пятьдесят часов… – потрясённо ответила Ингеборга. – Нам не хватит…
– Хватит! – оборвал ее капитан. – Вам нужно продержаться девяносто восемь часов. Обесточь всё, кроме фильтровентиляционной установки и отопления. Освещение и электроприборы отключить от сети. Оставь по одной аварийной лампе в каждом помещении и включай освещение только там, где находятся люди. Подачу энергии на отопление держи на минимуме, чтобы не замерзать в теплой одежде. Наденьте на себя всё, что есть, и отрегулируйте нагрузку на сеть. Водопотребление сократить до питьевого, остальные нужды должны быть минимальны, никаких купаний, обесточивай скважину всякий раз, когда она не используется. Рацию включишь к исходу девяносто пятого часа. Подумай, на чём ещё можно сэкономить. У тебя энергии на пятьдесят часов, нужно продержаться меньше сотни, то есть необходимо сократить энергопотребление всего лишь вдвое. Учитывая, как роскошно вы там живете, у тебя получится. Захотите выжить – потерпите четыре дня. Это не четыре недели без мытья и освещения. Вопросы есть? Каждая минута, которую мы тут тратим, это полкилометра, не пройденные к цели.
– Только один вопрос! – заторопилась Ингеборга. – У меня два женских скафандра на троих! Кристине не в чем выходить из бункера, когда вы вернетесь!
– Привезём, – ответил капитан. – На складах что-то оставалось. Хватит, чтобы добраться до «Подземстроя». Как у вас обстановка? Только в темпе! – Его голос зазвучал тише: – Володя, поехали!
– В целом всё нормально, – скороговоркой выпалила девушка, – но состояние ребёнка ухудшается, ему требуется биорегенерация!
– Помоги ему, чем сможешь, – откликнулся Порфирьев. – Мы вернёмся как можно скорее. Хозяин «Подземстроя» забрал к себе нашего полковника, тот обещал, что к нашему приезду решит все вопросы. Ребёнка положим на лечение самого первого. Дилара нас слышит?
– Да!
– Овечкин! – рычание капитана всё сильнее утопало в помехах. – Давай! Только быстро!
– Дилара! – в треске помех зазвучал возбуждённый мужской голос. – Как там Давид?
– Он держится и не сдается, но ему срочно требуется серьёзное лечение! – выкрикнула Дилара. – Антон! Олег! Сделайте что-нибудь! Я не могу его потерять!
– Я всё сделаю, обещаю! – Вездеход удалялся, и голос Антона стал почти неразличим в треске помех. – Я установлю ретранслятор! Для меня это просто, ты же знаешь! Мы попадём в «Подземстрой», клянусь! Без меня они не смогут…
Вездеход вышел из зоны приема, и в эфире не осталось ничего, кроме громкого шипения помех.
– Нас не пускают в «Подземстрой»? – на пороге спальни стояла бледная от страха Светлана. – Они убивают всех, кто приходит к ним за спасением? Мы обречены, да?
– Конечно, нет! – Ингеборга обернулась к ней и увидела, что все обитатели ее маленького бункера, за исключением ребёнка, стоят в главной комнате и вслушиваются в каждый звук эфира.
– Если бы нас не хотели пускать, – она выключила радиопередатчик, – то никто бы не стал даже разговаривать с ними. Ну, или даже их попытались бы убить. Раз послали за ретранслятором, значит, он им очень нужен, и нас запустят в обмен на него. Они же взяли к себе какого-то полковника!
– А если они убьют нас после того, как мы привезём им этот ретранслятор?! – нервно воскликнула Светлана. – Они используют нас в своих интересах, а потом мы станем им не нужны! А этот полковник нас просто бросит! Кто это вообще такой?!
– Без Антона ретранслятор не заработает, – уверенно заявила Дилара. – Он инженер-механик, специалист по профессиональным системам связи. У него два десятка различных дипломов и сертификатов! Мы работали вместе десять лет, я не знаю никого лучше него!
– Они смогут доехать до этих складов и вернуться? – Кристина изо всех сил сдерживала охватившую ее панику. – Уровень радиации на поверхности с каждым днём увеличивается! Температура падает, кругом сплошная стена из пыли, в перископ даже днём ничего не видно!
– Порфирьев сказал, что смогут, – Дилара повысила голос, – значит, смогут! Он всегда выживает, в этом я убедилась. Он вернётся за нами, раз обещал! – Её взгляд мимолетно скользнул по Ингеборге, но тут же переместился на остальных: – Он своих не бросает, в этом я тоже убедилась! Так что, если мы хотим дожить до их возвращения, нужно сделать всё, как он сказал!
Дилара обернулась к Ингеборге и подытожила:
– Инга, что и где тут нужно отключить? Если нужна помощь – говори, что делать! Я с тобой!
День пятнадцатый
– Антирад принять! – негромко скомандовал Порфирьев