лога Эрика Мольтке, «Рунический ряд – это алфавит людей находящихся в движении». Иероглифическое письмо (от греч. Hieros – священный и glyphe – то, что вырезано) или идеографическое письмо (от греч. idea – идея, образ и grapho – пишу), как письменность духовенства, письменность касты иудеев (в том понимании этого слова, что мы давали в предыдущей книге). Финикийское (славянское) письмо – письмо касты кормильцев – управленцев.
Арамейское письмо, со всеми его производными, осталось для использования административным, управленческим аппаратом. В узкокастовой среде пользовались своей письменностью.
Золотой брактеат
Большая часть брактеатов чеканилась из серебра, часто чрезвычайно чистого. Они имели круглую, реже угольчатую форму, диаметром в 47–15 мм. На брактеатах помещали изображение того наместника – государя или епископа, который печатал данный брактеат, о чем и сообщала легенда (надпись) на монете. Первые брактеаты – монеты для междукастовых расчетов были чеканены в Эрфурте, архиепископами майнцскими: Адальбертом II и Маркольфом. Императорские единые брактеаты были выпущены впервые Фридрихом I Барбароссой. Затем их чеканили в Эрфурте, Эйзенахе, Мюльгаузене, Нордгаузене, Госларе и во всех городах Тюрингии.
Все четыре основных военно-монашеских братства – тамплиеры, госпитальеры, приоры Сиона и тевтоны обладали правом выпуска собственных денежных знаков. Естественно это были брактеаты. Первыми монетами «братьев святой Марии Тевтонской» были малые брактеаты с гербом ордена – черный крест на белом щите.
В Польше их чеканил Болеслав III. Обычной была легенда «DVCIS BOLEZLAI DENARIVS» или «BOLEZLAVS DENARIVS». Заметьте, даже на монете писалось, что это ДЕНАРИЙ и что чеканит его даже не король, а ДЬЯК. Но наравне с Болеславом их чеканили и другие с надписью – «MILOST» (или «MLOST»).
Для внутри городских расчетов, особенно в гетто, в обращении были брактеаты с четырехстрочной еврейской легендой «JUSEF / BAR JEHUDA / HA KOHEN / KALISZ» (Юзеф, сын Иуды, колена Кохен, Калиш). Можно перевести по другому, например так: «Юзеф сын Бога славящих Властителя и Калиша». Калиш – это один из самых старых городов Польши. Сохранились брактеаты того времени, и на них надписи на иврите: «Мешко Мелех» – Мешко-король, «Мешко крул польск» – Мешко король польский, «Браха Мешко» – благословение Мешко. Были монеты и с еврейскими именами: «Авраам Йосеф», «Йосеф Калиш», «Рабби Авраам бен Ицхак Нагид».
Хватит примеров. Данный денежный знак печатали все, кто хоть как-то имел отношение к имперской власти. Он был прост в изготовлении и прост в изъятии. Это его и погубило, то есть, это было причиной его ликвидации.
Брактеат легкий в подделке и простой в укрытии от глаз налоговой полиции и мытарей сделал свое дело в подъеме экономики и создании сети торговли и на следующем этапе жесткого контроля над всей экономической сетью не соответствовал задачам времени. Деньги Инь были ликвидированы и уступили поле боя деньгам Ян.
Время же их существования и обращения было названо историками «безмонетным периодом».
Так называемый «безмонетный период» XII, XIII и части XIV вв. в истории денежного обращения представляет очень странное, необычное явление. Обращение денария практически не отмечается, дирхема тоже, а о брактеате ученые мужи вспоминать не любят.
Монеты, бывшие в обращении в безмонетный период:
К моменту своей ликвидации деньги Инь, брактеаты сделали свое дело. Они максимально увеличили оборот капитала, таким образом, максимально увеличили норму прибыли от этого капитала и способствовали экономическому взлету в Империи. Как мы уже отмечали выше, с ростом роскоши и с увеличением спроса на различные покупные продукты и изделия выросла нужда в деньгах в среде высших аристократических классов. Однако и среди городского населения все более и более начинала ощущаться нужда в коммерческом кредите так же, как и в кредите на производительные нужды. Наконец, общее развитие денежного хозяйства и денежно-хозяйственных отношений, явившееся необходимым последствием торгового прогресса, вызвало и в широких народных массах усиливавшуюся потребность в деньгах.
Создалась, с одной стороны, нужда в производительном и коммерческом, с другой – в потребительном кредите. Нужда в коммерческом кредите была более значительной в торговых городах, причем, в основном портовых городах левантийской торговли. Остальная Европа, напротив, представляла область для кредита почти исключительно потребительного. И именно в этой-то области кредита потребительного евреи и начали внедрение своих методов нового денежного обращения и в течение долгого времени держали здесь первое место. Итак, евреям принадлежала, по преимуществу, область кредита потребительного, и именно это обстоятельство, между прочим, обостряло враждебное отношение к ним со стороны населения до крайности.
В предшествовавшем изложении мы отметили связь между переменой в положении западноевропейских евреев, с интенсивными переменами в экономическом развитии европейских государств, начавшимися сперва в государствах, расположенных западнее, то есть во Франции и Англии, затем в Германии. Связь эта с полной определенностью выступает и в постепенности развития, и в параллелизме того и другого процесса. Уход евреев из торговли и падения их влияния в этой области идет по мере воспитания местных торговых кадров. Сначала в Италии с опорой на торговые гильдии орденов в Генуе и Венеции, затем во Франции, Германии, наконец, в Австрии и Богемии, не говоря уже о восточных областях, евреи передают торговлю в руки местного купечества, начиная от периферии Империи к метрополии. При этом оставляя себе исключительно денежную торговлю и постепенно отходя на позиции исключительно контроля за денежными потоками. Процесс перехода евреев к новым экономическим условиям совершался, постепенно, распространяясь с запада на восток параллельно с началом общего более интенсивного экономического развития в отдельных областях и местностях Западной Европы.
Последствия же внедрения новой системы ощутимо видны с первых лет ее введения, притом видны массово и зримо, еще задолго до наступления основной стагнации экономического роста. Вспоминая борьбу снаряда и брони, мы уже не в силах предположить, как раскачивался маятник экономики в то время. Попробуем приглядеться к нему, изучая косвенные улики.
Изучая перепись населения Англии, мы можем наблюдать удивительную картину. Население страны начало сокращаться уже за два поколения до первой эпидемии чумы, которая случилась в Англии в 1347 году. Отметив это, попробуем посмотреть на другие страны.
Специалист по средневековью Фуркен отмечает: «К концу 13 и началу 14 веков периодически и повсеместно страну охватывает голод. Голод и эпидемии – причем первый часто приводит к последнему – случались редко и носили локализованный характер после 1000 года. Такое положение изменилось после 1300 года». (Fourquin, Guy Histoire Uconomique de l’Occident Mudiuval, Paris: Armand Collin, 1969). Историк Лука полагает, что голод охватил Европу впервые в 1315–1316 годы и, по его оценкам, тогда вымерло 10 % всего населения Европы. «Повсюду наблюдались картины, когда люди ели кошек, крыс, рептилий, помет животных, и был распространен даже каннибализм». (Lucas, H. S. “The Great European Famine of 1315–1316” Speculum 15, 1930).
В лондонском Сити цены на зерно резко подскочили в 1308–1309 годах. Лондонские хроники сообщают в 1316 году: «В этом году была большая нехватка зерна и другой провизии, потому что бушель пшеницы стоил пять шиллингов. Из-за голода люди ели кошек, лошадей и собак… Некоторые крали детей и ели их». (Werner, Alex London Bodies: the changing shape of Londoners from prehistoric times to the present day, London: Museum of London, 1998).
Специалист по этому периоду Барбара Харви более подробно описывает последовательность событий: «Экономический упадок после 1300 г. измерялся падением доходов с недвижимости и ценностей, сокращением пахотных земель и численности городского населения, падением спроса на промышленные изделия. Поскольку сокращалась экономика, начала падать и общая численность населения. Но сокращение населения поначалу происходило медленнее, чем свертывание экономики, вследствие чего понизился уровень жизни, уменьшился доход на душу населения». (Harvey, Barbara “The crisis of the early fourteenth century” in Campbell, Bruce M.S. Before the Black Death: Studies in the ‘crisis’ of the early Fourteenth Century, Manchester: Manchester University Press, 1992). Эта цитата первых страниц книги с многозначительным названием «Перед черной смертью» выводит исследования того периода на современный уровень и опровергает прежнюю гипотезу, что Черная Смерть была причиной упадка. Наоборот, чума оказывается следствием экономического упадка, начавшегося за 50 лет до нее.
«Эти открытия указывают на масштабное свертывание экономики, начиная с 1300 года. Оно было настолько существенным, что снова распространился голод, особенно в 1320 и 1340 годах, сильно ослабив все население. Спустя два поколения это подготовило почву для эпидемии смертельной болезни, которая вынесла окончательный смертельный приговор «хорошим векам». (Бернар Лиетар. Душа денег).
Большинство историков просто отмечают «хороший период», как странное исключение: «Снизились ли продолжительность и качество жизни до того опасного уровня, какой наблюдался при Каролингах?.. В любом случае, два с половиной – три столетия (в зависимости от региона) оказались лишь передышкой между двумя периодами, в течение которых жизнь была непродолжительной, а питание скудным». (Duby G. Quoted by Fourquin G).
Между специалистами, многие годы идут серьезные дебаты на тему о причинах этого необычайного экономического упадка, предшествовавшего эпидемии чумы. В числе самых главных факторов называются: изменения климата, истощение земли и перенаселение.
Мы, не ставя под сомнение эти выводы, попытаемся найти свою причину всего. Необходимо отметить, что между укреплением централизованной власти и усилением контроля над обращением денежной массы существует прямая зависимость. Чем сильнее правитель, чем крупнее подвластная ему территория, тем больше он заинтересован в усилении контроля за денежными потоками. Это необходимо с экономической, но более того с политической точки зрения. С веками этот принцип мало изменился. Централизованная власть, чем она крепче, тем сильнее заинтересована не в эффективности экономической системы, а в ее подконтрольности. Как принято сейчас формулировать «в ее прозрачности».