Каста воинов, каста людей на коне, правителей Орды, попыталась ударить по этой руке. Не вышло.
И вот тут еще серия загадок. А как же те, кто обязан был не допустить даже самой мысли выступить против власти. Как же те самые военизированные структуры – Ордены? Те самые фрязи и генуэзцы, что были на территории Руси. И почему Московская коалиция, если Москва вообще не княжеский удел?
В связи с этим нельзя не упомянуть, о Сергии Радонежском. Преподобный Сергий Радонежский за какое-то время до Куликовской битвы отказался благословить великого князя на войну с Мамаем. В одной из рукописей жития величайшего русского святого приведено его прямое возражение Дмитрию Ивановичу:
«…Пошлина твоя държит покорятися ордынскому царю должно». Нет оснований сомневаться, что преподобный Сергий действительно сказал так. Сергий личность загадочная. Не митрополит, не патриарх, просто настоятель монастыря и создатель сети обителей по всей Руси.
Обителей монастырских общежитского типа, точно такого же, как и у всех монашеско-рыцарских братств. Накануне же Куликовской битвы Сергий Радонежский сказал совсем иное: «Подобает ти, господине, пещися о врученном от Бога христоименитому стаду. Пойди противу безбожных, и Богу помогающи ти, победиши».
Упомянем весьма многозначительное место из «Сказания», где сообщается о реакции рязанского князя Олега на выступление Дмитрия Ивановича против Мамая. Привожу его в переводе М.Н.Тихомирова. Узнав о решении московского князя, Олег говорит: «Я раньше думал, что не следует русским князьям противиться восточному царю. А ныне как понять? Откуда такая помощь Дмитрию Ивановичу?…» И бояре его сказали ему: «…в вотчине великого князя близ Москвы живет монах, Сергием зовут, очень прозорливый. Тот вооружил его и дал ему пособников из своих монахов».
Военно-монашеские ордена встали на сторону касты кормильцев и тем самым обеспечили ее победу в конфликте с воинами. В этом и разгадка бездействия тамплиеров (генуэзской пехоты), бывших первоначально на стороне Мамая, на поле Куликовом. В этом разгадка его смерти.
Последняя кастовая война, рожденная сменой экономической политики империи, изменением идеологии и парадигмы в жреческой (духовной) касте и ослаблении в касте воинов, привела к власти третью касту. Этой властной составляющей пришедшей на гребне Новой Экономической Политики средневековья стала каста наместников – людей в короне. Первой ласточкой победы было право наследования. Новый закон, опиравшийся на идеологию патриархата и на завоеванное право самим решать передачу власти.
Составляя в 1389 году завещание, Дмитрий Донской писал в нем: «…благословляю сына своего Василия своею отчиною, великим княжением». Победа, одержанная на Куликовом поле, и успехи объединительного процесса городов сказались уже в том, что великий князь Дмитрий считал великое княжение «своею отчиною» и не передавал вопрос о его судьбе на усмотрение ордынских царей. Однако само завещание великого князя Дмитрия Ивановича в сложившихся условиях еще было двояко в своей интерпретации. Первая из них опиралась на формальное истолкование текста: наследником удела Василия I (а следовательно, и великокняжеского престола) должен стать следующий по старшинству брат умершего великого князя, то есть Юрий Дмитриевич. Подобное престолонаследие было в ходу до этого, в том числе и в роду Ивана Калиты. Отец Дмитрия Донского Иван Иванович стал великим князем после смерти своего старшего брата, Семена. Обладание великим княжением определялось тогда традицией (духовенством), волей ордынского царя (воинами) и раскладом сил на самой Руси (политикой в среде кормильцев).
Вторая интерпретация завещательного распоряжения Дмитрия Донского имела своими истоками новый порядок престолонаследия, только еще складывавшийся при Василии I. В первом своем увещании Василий I говорил лишь о возможности перехода великого княжения к его сыну («А даст Бог сыну моему, князю Ивану, княженье великое держати»). Во втором – это княжение рассматривается как вотчина завещателя, наследие Дмитрия Донского («А сына своего, князя Василья, благословляю своею вотчиною, великим княженьем, чем мя благословил мои отець»). (Зимин А.А. Завещание Дмитрия Донского).
Пока еще власть предавалась робко, с оглядкой на более сильные касты правителей: духовенство и воинов, но уже по линии отца, по законам патриархата.
Это было началом конца, но об этом еще никто не знал, не догадывался. Строились города и соборы. Мужали и крепли торговые гильдии. Каста кормильцев, людей в короне праздновала свою победу, радуясь отвоеванному месту под солнцем. Пока еще локомотив экономики летел вперед. Знакомая картина. «Наш паровоз вперед лети…»! А те, кто не с победителями, машут платочками, оставаясь на платформе прошлого.
Переформирование перед штурмом
Нам с вами удалось: при помощи косвенных улик, оставшихся в средневековых документах и воспоминаниях, на основании уцелевшей законодательной базы и многого другого выяснить, что новая экономическая политика параллельно с новой парадигмой начала вводится в действие от периферии Великой Империи к центру. Изучение источников позволило проследить переход к новой монетной политике и к тотальному контролю движения денежных средств. Эти же источники подтвердили нашу гипотезу, что переход к новой экономической экспансии осуществлялся все теми же евреями – имперскими финансистами, практически во всех странах Европы, вплоть до границ с метрополией. До границ с Польшей, Литвой, Венгрией… Выполнение новых функций, однако, не требовало такого количества функционеров, уже обжившихся и расселившихся по всем городам Великой Империи. Значит, история пограничных районов должна была отразить некий приток из среды тех, кто осуществлял первую волну экономической экспансии и в настоящее время остался не у дел. Приток тех, кто демобилизовался или временно вернулся на родину на переформирование перед генеральным штурмом. Постараемся найти в истории этих государств массовый приток евреев еще ДО ЧУМЫ.
Историки сегодня не могут сказать с определенной достоверностью, когда евреи впервые появились на территории Польши. А там, где нет документов, где нет «исторических источников», в дело вступает легенда. Легенда рассказывает нам про одного еврея по имени Авраам Проховник. Некоторые объясняли его прозвище тем, что он изготавливал порох, – но в те времена, про которые она говорит, порох не был еще изобретен. Одно из трех, как говорят в Одессе, или он не изготавливал порох (по другой версии этот человек был пасечником), или все это было гораздо позже (к чему и мы склоняемся), или как.
Так о чем легенда. О польских королях. Все началось с того, что в Польше, в девятом веке, умер князь Попель, и с его смертью угас княжеский род. Именитые поляки собрались для выбора нового правителя, долго спорили, ссорились, никак не могли сойтись на одном кандидате и решили, наконец, что польским князем станет тот человек, который на следующий день первым придет в их город. И первым наутро явился еврей по имени Авраам Проховник, который принес на продажу мед и соты. Стража у ворот города приветствовала его как нового князя, но Авраам отклонил эту честь и только после просьб польских дворян отложил свое окончательное решение на один день. Он заперся в доме, стал молиться, и, когда назначенный срок прошел, а Авраам не вышел из дома, поляки заволновались. Один из них, крестьянин по имени Пяст, заявил во всеуслышание, что он заставит Авраама принять княжеский титул; взял топор и пошел во главе толпы. Пяст постучал в дверь и сказал, что время для обдумывания прошло. И тогда Авраам Проховник вышел из дома и громко заявил, что он отказывается занять княжеский престол, так как это принесет несчастье и ему, и полякам. «Вот перед вами Пяст, – сказал он. – Сегодня он ваш вождь, значит и впредь он может быть вашим верховным руководителем». Толпа тут же с этим согласилась, Пяст был коронован, и от него пошла династия польских князей, в будущем королей – Пястов. Вот такая легенда. А нам важно, то, что евреи в Польше появились еще до появления в ней короля. А, кроме того, еще и до Черной Смерти – чумы. Ну а о том, что короли по всей Европе были выборными, мы подробно с вами говорили в «Средневековой империи евреев».
А вот другой рассказ. И другая версия. В конце того же девятого века группа евреев просила у польского князя Лешко права на торговлю и поселение в его землях. Князь-язычник попросил их рассказать о своем народе и о его вере. Очевидно, в те времена евреи были в диковинку в Польше. Князю понравился их рассказ, их вера и их история, и он, якобы, дал им привилегию. Прямо один в один сказы про Владимира Крестителя с его выбором веры и хана Булана в Хазарии. Но и тут интересная деталь. Все, они трое ни о какой такой особой вере евреев до встречи с какими-то особыми евреями слыхом не слыхивали, хотя своих евреев под боком было полно.
Из арабских же источников «достоверно» известно, что в этом самом девятом веке еврейские купцы-раданиты проезжали через Польшу в Россию и дальше в Азию. Через Вроцлав и Калиш проходил «пушной путь» на Русь и в Хазарию и «янтарный путь» – к Балтийскому морю. Евреи держали в своих руках эту торговлю и могли, естественно, расселяться в узловых пунктах на ее пути. Вот это похоже на правду, притом вполне соответствует нашей версии. Они здесь просто обязаны были иметь пушные и янтарные таможни.
Первые официально зарегистрированные сведения, то есть первые документальные подтверждения, о евреях Польши относятся к 1150 году. Граф Петр Власт купил в том году у одного безымянного еврея землю в деревне Малый Тынец. Сохранился еще акт 1202 года о том, что в деревне Сокольники возле Вроцлава владели землей два еврея – Йосеф и Хацкель. Есть официальные бумаги, что в двенадцатом веке евреи жили в Кракове и управляли монетным двором. Представляете как интересно, в документах прямые указания и на евреев землевладельцев и даже на евреев управляющих монетным двором. А чего стоит одно название деревни, где они владели землей – Сокольники.