Вожди всегда имели обычай окружать себя гвардией телохранителей. Перейдя в эпоху ранней империи этот обычай приобрел гораздо более важную функцию. На протяжении первого этапа он был кузницей лучших и самых благородных воинов. В дружине накапливался нравственный и профессиональный опыт, совершенствовались экономические отношения. Доступ в эту узкую, еще только формирующуюся касту был открыт свободным людям, нередко, отпрыскам прославленных родов. Но главное, что в начальный период зависимые и рабы также в исключительной обстановке могли стать его членами. Таким образом, каста объективно повышала социальный статус своих членов. Пришло сознание «верного», то есть сознание принадлежности к дифференцированной и привилегированной относительно всего остального общества группе. Верность своему вождю здесь самый главный долг.
Принадлежность к касте – главное благо. Сравнительно с массой таких же свободных и, следовательно, таких же вооруженных родичей или соседей, члены дружины вождя являлись отдельной и грозной группой, если принять во внимание ее техническую опытность и экипировку. Это группа будущих воинов-профессионалов, специалистов своего дела, постоянно совершенствовавших свое боевое мастерство.
Их власть и престиж фактически стали равными власти и престижу высших вождей. Институт этот был довольно-таки широко распространен. Главное же отличие в период образования касты воинов было в том, что членами дружины становились не по какому-либо регламенту, а по доблести, то есть на основе личных достоинств того или иного воина.
В какой же мере различие между нарождавшейся кастой, с одной стороны, и народным ополчением – с другой, сказывалось на собственно военном искусстве? Был ли здесь какой-либо качественный скачок, например в экипировке? Имелись ли специфические особенности, например, в использовании лошади, что позволяет нам взглянуть на проблему с точки зрения генезиса общества? И что позволяет нам сказать, что будущий закат касты воинов и подъем касты кормильцев был закономерен и заложен изначально еще при их формировании и разделении. Каста воинов была всего лишь одной из трех каст, в тесном взаимодействии которых и формировалось общество, пока не появилась лошадь, и воин не сел на нее. Конный воин – это начало экспансии. Сражаться верхом на коне не только более эффективно при ведении боевых действий, но и более почетно и благородно.
Теперь упор был сделан на личные качества воина: его силу, храбрость и мастерство. Военная доблесть призвана была поддержать собой чувство долга, дисциплину и организованность, то есть те качества, которые снискали славу личной дружине. Кавалерия самой ранней эпохи состояла из отрядов, которые на первых порах набирались из племен. Их оружие, согласно Прокопию и анонимному автору «Искусства лучников», – лук. В опытных и умелых руках – грозное оружие, от которого не могли спасти ни щит, ни доспехи. Кроме лука, на вооружении кавалерии были копье и сабля. Легкая кавалерия применялась в разведывательных целях. Кулак для нанесения удара был создан и он нанес удар. Началась экспансия на Запад, на новые земли. Племена избавлялись от лишних ртов, от лишних драчливых сыновей и ждали от них новых прибавлений в свои закрома, отправляя их на завоевание Ойкумены. Конная лавина покатила на закат. «Аварское», как его называли летописцы, оружие с известными модификациями проникало на Запад. Вместе с ним приходили другие не менее важные вещи, являвшиеся составной частью военной организации, описанной, например, псевдо-Маврикием. И, прежде всего, дисциплина. Вот как автор трактата с большим искусством изображает достоинства и недостатки «белокурых народов», которые, как живые, предстают нашему взору.
«Белокурые народы весьма ценят свою свободу. Они смелы и непреклонны в сражении, у них отважный и пылкий характер. Они презирают всякого, кто струсит или хотя бы немного отступит в бою. Смерть они тоже презирают. Они свирепы на поле брани и верхом на коне и в пешем строю. Если в конном сражении они попадают в окружение, то все как один спешиваются и продолжают бой. Вооружены они щитами, копьями и короткими мечами. Любят вести бой в пешем строю, бросаются в яростную атаку. Во время сражения, пешие или конные, они не образуют подразделения с заранее известной численностью, а строятся по принадлежности к своему племени, соединяясь в группы по родству крови и дружеским узам. Поэтому нередко случается так, что, потеряв друга в бою, они все вместе, презирая опасность, обрушиваются на врага, чтобы отомстить за своего товарища. Их боевые построения имеют некий порядок, но атакуют они, и пешие и конные, в безудержном порыве, бесстрашно бросаясь на противника, словно каждый из них действует в одиночку. Они не подчиняются приказам своих командиров и не обращают на них внимания, пренебрегая при этом соображениями выгоды и мерами безопасности. Они с презрением относятся ко всяким планам, особенно в кавалерии, разрабатываемым применительно к тому или иному этапу сражения. Их легко подкупить деньгами, потому что они жадны до денег. Преследования и несчастья выбивают их из колеи. Сколь смелы и бесстрашны их души, столь тела их мнительны и не способны переносить физические страдания. Их мучает чрезмерная жара, холод, дождь, скудная пища, особенно отсутствие вина. Всякая отсрочка сражения для них невыносима. В конных сражениях они испытывают затруднения, оказавшись в труднодоступном месте с буйной растительностью, но легко справляются с засадами, подстерегающими их на флангах и с тыла. Однако они ничуть не беспокоятся о том, чтобы принять меры безопасности и выслать разведку. Их можно легко разогнать, используя прием ложного бегства либо неожиданной вольтижировки. Нередко они оказываются в весьма затруднительном положении, если принуждены иметь дело с ночной атакой конных лучников, так как лагеря свои устраивают не кучно, а рассредоточено. Сражаясь с ними, необходимо, прежде всего, попытаться кружным путем войти с ними в соприкосновение на открытом пространстве, затем нанести ряд неожиданных атак в каком-нибудь одном направлении, используя при этом отвлекающие вылазки на других направлениях. Необходимо откладывать как можно дольше начало решительного наступления, обманывать, выказывая мнимое намерение приступить к переговорам, чтобы охладить их боевой пыл либо отсутствием провианта, либо вынужденным пребыванием на жаре или морозе».
Все, что сказано здесь о военных обычаях тех, кто пришел с Востока, звучит так же в суждениях Цезаря, Тацита и Марцеллина.
Описанная летописцем ситуация не может не вызывать интереса. Ведь именно к рыцарским доблестям, которые сделаются популярными благодаря «песням о деяниях», относятся свободолюбие, смелость, пренебрегающая соображениями безопасности, чувство семейной и дружинной солидарности, обязанность воздавать местью за смерть погибшего товарища, презрение к трусости и смерти. Столь же рыцарскими являются и «недостатки», которые дадут о себе знать спустя, судя по хронологии историков, целые столетия: неосторожность, чрезмерный пафос, чередование эйфории, бешенства с упадком настроения, неспособность переносить физические лишения в сочетании с неумеренностью, жаждой обогащения, являвшейся обратной стороной, как хорошо известно этнографам, цивилизованности, при которой общественные отношения строятся на «культуре дарения», и, наконец, переоценка физической силы в ущерб тактическому маневрированию. Целые поколения средневековых авторов, особенно живших в XII–XIII вв., приложили немало усилий, чтобы пропагандировать куртуазный идеал «меры», восходящий к учению Аристотеля и Цицерона, вывести на первый план значимость таких жизненно важных добродетелей, как осмотрительность и умеренность. Им так хотелось преодолеть «недостатки» рыцарского сословия. Однако все труды их оказались напрасными.
Заметим, как только в среде историков возникает диспут о том, почему конные варвары с Востока, смогли неудержимым цунами смести всю западную цивилизацию, перемолоть все армии, вставшие на пути, от диких племенных отрядов германцев, кельтов и других до вышколенных византийских войсковых соединений, тут же возникает короткое слово ЛУК. Лук. Этим сказано все, и все оправдано. Некое сверхоружие, которым владели конные кочевники, и не владели такие продвинутые в военном отношении страны и империи, создавшие все древние цивилизации Запада. «Аварское» оружие проникало на Запад, а вот лук так и не привился. Мало того он практически не использовался в сражениях средневековья в этом регионе. В чем причина весьма ограниченного использования лука и варварскими племенами и регулярными армиями, затормозившая совершенствование этого вида оружия на Западе? Скажем сразу, и на Востоке, где лук был обычным оружием, наблюдалось то же самое. Везде за исключением знаменитой Орды и не менее знаменитых венгров. В этих воинских структурах лук был основным боевым видом оружия. А вот на Западе сражение обычно носило характер поединка с применением копья и меча. Весьма вероятно, что замена народного ополчения профессиональной военной элитой в эпоху имперской экспансии приостановили усовершенствование и распространение лука, который, хотя бы в силу своей невысокой стоимости, относился к разряду народного оружия в местах постоянного базирования армии конных кочевников. Быть может, у дружинников, привыкших к поединкам, выработалось отчасти презрительное отношение к луку. Такое же отношение к луку получило распространение и в золотую эпоху рыцарства. В этой связи следует отметить противоречие между различными источниками. Законы Айстульфа предусматривали использование боевого лука. Однако иконографические и археологические источники показывают воинов, вооруженных круглым щитом, шлемом, копьем и коротким мечом. Лук вообще отсутствует. Разрешить проблему можно, если принять во внимание не только хронологическое, но и типологическое несоответствие этих источников. Иконографические и археологические источники (в основном находки из захоронений) имеют ярко выраженный культовый характер местных племен. Завоеватели как мы знаем, своих воинов сжигали. Отсутствие лука может означать, что это оружие не было разрешено к использованию у покоренных народов, что, однако, отнюдь не исключает его применения на практике у завоевателей. Необходимо также учитывать, что законы Айстульфа были обращены к воинам действующей армии, для которых боевой лук являлся одним из предметов экипировки.