Тем не менее, предложения Трампа для России неприемлемы. Они были бы уместны в 2007 году, даже в 2012 году. В это время Россия ещё пыталась избежать открытого конфликта с Западом, и Москва не окончательно похоронила надежды на адекватность лидеров США и ЕС. Однако выяснилось, что Запад сильно переоценивает свою мощь и недооценивает возросшие возможности России.
Речь идёт, в том числе, и о дипломатических возможностях, поскольку идея Запада о режиме санкций дополнялась идеей о полной дипломатической и политической изоляции России. Если бы идея изоляции была реализована, то санкции нанесли бы значительно больший урон. Не исключено даже, что сегодня мы бы не хихикали над фразой Обамы о «разорванной в клочья экономике» — не до смеха было бы. Но проект изоляции с треском провалился. Кроме США, ЕС, Канады, Японии и Австралии, никто более не попытался принять в нём участие.
Это значит, что Россия сохранила доступ к альтернативным рынкам. В таких условиях полное закрытие для неё западных рынков было глупостью. Это быстро ощутили на себе сельскохозяйственные производители ЕС, попавшие под контрсанкции. С этого момента Европа не только стала значительно осторожнее в дублировании вводившихся США санкционных механизмов, но и приступила вначале к скрытому, а затем — ко всё более открытому саботажу, а также поиску путей обхода санкционного режима. Подчеркну, что европейский саботаж санкций (делавший их совершенно бессмысленными) начался ещё при Обаме.
Таким образом, именно система международных союзов и многосторонних интеграционных механизмов позволила России относительно легко перенести санкционный удар. Поэтому Россия сегодня ни в коем случае не может пойти навстречу Трампу и принять его «щедрое» предложение по урегулированию двусторонних отношений. Компромисс заключается не только в том, чтобы что-то дать, но и в том, чтобы что-то получить. А то, что хотят получить США, неприемлемо для России, поскольку изменяет баланс мировых сил не в её пользу. Москве предложено отказаться от поддержки Китая, Ирана, КНДР и других государств, которые рассматриваются официальным Вашингтоном как свои противники.
Фактически России предлагают самой поспособствовать разрушению базы своей неуязвимости, оставив Китай с Ираном наедине сражаться против США. Независимо от того, кто после этого победит, союзников у России больше не будет. Нигде и никогда. Союзников интересует надёжная поддержка, а не ситуативная торговля их интересами. То есть, приняв предложение Трампа, Россия своими руками создаст условия для того, чтобы на следующем этапе оказаться уже не в нынешней «фейковой», а в самой настоящей международной изоляции, которая является одним из главных факторов успеха её врагов.
Именно поэтому переговоры идут, стороны регулярно констатируют несовпадение позиций по большинству стратегических проблем, США продолжают проводить санкционную политику, дополняя её политикой мелких информационных и политических провокаций против России и её граждан. Россия, в свою очередь, делает акцент на достижении взаимопонимания с Евросоюзом и перетаскиванию его главных игроков в свой лагерь. Москва, отбившись от попытки изолировать её, постепенно сама переходит к тактике изоляции США.
Данная тактика для России — вынужденное решение, продиктованное не столько даже американо-российскими противоречиями, сколько углубляющимся расколом в отношениях между США и их союзниками. Обиженный Эрдоган занимает в отношении Америки куда более эмоциональную позицию, чем Кремль, а в очередь за ним постепенно уже пристраиваются Меркель и Саркози, столкнувшиеся с ультиматумом Трампа Евросоюзу, который невозможно принять, ибо заключается он в том, что либо ЕС совершит экономическое самоубийство, приняв новые «правила игры», односторонне выгодные Америке, либо Америка убьёт его своими санкциями (вводя запретительные импортные пошлины на европейские товары и услуги, а также прочие ограничительные меры).
Стоит отметить, что Трамп, продолжая жёсткое противостояние с Россией, тем не менее, подыграл нашей стране, усилив давление и на Китай (после чего резко возрос интерес Пекина к взаимодействию с Россией), а также разорвав партнёрские отношения с ЕС (об этом в Европе уже заявлено открыто) и буквально толкая Евросоюз в российские объятия.
Но не станем уподобляться американским оппонентам Трампа и не будем утверждать, что он специально подыгрывает Москве. Скорее, Трамп пытается защищать оставленную ему демократами безнадёжную позицию, надеясь, что упрямство и некоторые оставшиеся преимущества позволят ему переломить ситуацию, которая продолжает развиваться не в пользу США, и выиграть глобальную борьбу, что называется, «на выдохе».
Мы должны понимать, что Трамп — не одиночка, не эпатажный клоун, случайно прорвавшийся к власти. Это человек, за которым стоит мощная сила не до конца уничтоженного глобалистами национального бизнеса США. Точно так же, как против Трампа выступает двухпартийная коалиция глобалистов, он пытается опереться на широкую (даже шире, чем двухпартийную) коалицию условных американских изоляционистов. Пишу «условных», поскольку их стратегия не является классическим изоляционизмом, и изоляционистами они выглядят только при сравнении с глобалистами. Только глубина кризиса, куда США были загнаны глобалистскими администрациями, которые властвовали шесть сроков (24 года) подряд — независимо от того, республиканцы или демократы контролировали Белый дом и Конгресс, — привела к оформлению альтернативной элитной группы, к выдвижению промышленным капиталом своей собственной, альтернативной глобалистскому финансовому капиталу политической программы. В конечном итоге, это и привело в Белый дом Трампа, являющегося публичным «лицом» и харизматическим лидером изоляционистов.
Почему проиграли глобалисты? Их первоначальное предложение Америке было более чем приемлемым для всех слоёв общества. Именно поэтому они и задержались у власти столь долго, а в США заговорили о том, что демократы и республиканцы практически слились в одну партию финансового капитала.
Глобалисты рисовали такую нехитрую схему.
Во-первых, доминирование США в современном мире обеспечивает сверхприбылями американский финансовый капитал.
Во-вторых, оно позволяет промышленному капиталу конкурировать с иными центрами производства в тепличных условиях. Его поддерживает вся финансовая и военно-политическая мощь США, выбивая ему приоритетную позицию на рынках, устраняя целые страны, если те способны составить конкуренцию какой-либо отрасли промышленности, принуждая остальные, под страхом деструкции, заключать неравноправные торговые соглашения, дающие преимущество американской стороне. Наконец, на разорённой мировой периферии полно дешёвых рабочих рук, туда выгодно выносить производство, возвращая прибыли обратно в США.
В-третьих, собственному населению, теряющему места фермеров и заводских рабочих, США активно создавали рабочие места в сфере обслуживания, управления и в IT-компаниях. Относительно лёгкая (по сравнению с производством) и достаточно высокооплачиваемая работа гасила недовольство потенциальных безработных.
В-четвёртых, банки кредитовали население практически неограниченно, кредиты были дёшевы и легкодоступны, купить в кредит можно было всё, так что многим казалось, будто финансовые пузыри могут надуваться вечно.
В-пятых, отсрочить крах такого рода «экономики финансовых пузырей» (bubblenomic) можно было только за счёт перераспределения в пользу США всё новых рынков и ресурсов. Обеспечить такое перераспределение могла только военно-политическая гегемония США на планете. В свою очередь, финансировать политику гегемонии можно было только до тех пор, пока доллар являлся мировой валютой (не только резервной, но и валютой торговых сделок), что обеспечивало практически неограниченный спрос на доллар и поглощало американскую эмиссию.
Всё это безупречно работало до кризиса 2008 года, после чего выяснилось: механизм поддержания относительного благополучия внутри США начал давать сбои. Многочисленные «количественные смягчения» практически полностью ушли в банковские спекуляции и не смогли обеспечить перезапуск bubblenomic. После чего исследователи стали отмечать резкий рост разрыва между сверхбогатыми представителями финансового капитала, состояние которых росло опережающими темпами, и всеми остальными, столь же быстро бедневшими.
Глобалисты (как демократы, так и республиканцы) были политической опорой.
Кризис породил дискуссию. Уже тогда, в рамках предвыборной кампании будущего президента Обамы были озвучены (пусть и не так ярко и выпукло) все основные позиции избирательной кампании Трампа. Но глобалисты ещё прочно удерживали в своих руках контроль над государственным аппаратом, СМИ и финансами США, а Обама, в конечном счёте, стал выполнять их программу.
При этом программа была скорректирована, кризис нельзя было игнорировать. На новом этапе глобалисты предложили американскому обществу поднапрячься, сделать последнее усилие и уничтожить Россию как единственную страну, не только способную противостоять США и даже уничтожить их, но и публично бросающую им вызов, настаивая на наличии собственных сфер исключительных интересов.
Действительно, ликвидация России и установление прямого (или, что более вероятно, — опосредованного, как на Украине) контроля над её территорией и ресурсами, делала США практически неуязвимыми. Китай и ЕС, способные бросить Америке экономический вызов, оказывались бы под военно-политическим давлением с двух сторон, к тому же транзитное пространство между ними также оказалось бы под контролем США. Вашингтон контролировал бы основные источники энергоресурсов (и мог как угодно играть ценами на них), а также основные торговые пути, что позволяло ему получать прибыль даже от чужой торговли (причём зачастую — больше, чем получал бы сам торгующий).
Поэтому нельзя сказать, что идея глобалистов была неверной. Они предлагали вполне разумное и стратегически оправданное решение — нанести удар в ключевую точку и тем самым решить все проблемы Америки.