Даже по экспертному обеспечению государственной и корпоративной деятельности — Россия находится примерно на уровне Мексики, мы в 3 раза уступаем той же Индии, и в 30 раз — США. 2000 сотрудников Rand Corporation каждый год делают прогноз относительно последствий полномасштабного ядерного конфликта с Россией. Последняя оценка американских потерь — 30 % ВВП и 10 % населения. Пока эти потери оцениваются как неприемлемые. Но они считают всё это постоянно, и как только — так сразу. То же самое — по любому экономическому, финансовому, политическому вопросу. Коалиция по Ближнему Востоку из 60 с лишним государств мира во главе с США не просто так сформировалась, правда? Надо ли удивляться, что деньги из отечественной экономики — ежегодно это сотни миллиардов долларов — выводятся в оффшоры? И мы их здесь, в России, не видим и никогда не увидим, судя по всему. Так что перспектива «отстать навсегда» для нас почти стопроцентна, потому что разговоры о необходимости «технологического рывка» начинаются перед каждыми выборами, то есть каждые два-три года, я их слышу уже лет тридцать, но воз и ныне там. Как говорил один известный сатирик, может, что-то пора менять в самой «консерватории»?
Леонид ИВАШОВ, генерал-полковник, президент Академии геополитических проблем.
Давайте скажем прямо, что сейчас вопрос стоит о самом существовании России. Не первый раз в отечественной истории, но, будем надеяться, и не последний. Прежде всего, надо понять, что происходит на глобальном уровне. Геополитики фиксируют, что структура мироустройства, основанная на примате национальных государств как субъектов глобальной политики, завершилась. Государства сегодня таковыми не являются. А кто же сегодня главные субъекты мировой политики? При существовании СССР и мировой системы социализма государства необходимо доминировали над транснациональными корпорациями (ТНК), а те как политические субъекты ещё не сформировались, делегируя государствам защиту своих интересов и решение возникающих в связи с этим проблем.
Но после разрушения СССР и мира социализма произошли фундаментальные изменения ролей ТНК и традиционных государств. И сегодня государства, включая США, являются подчинёнными, подконтрольными ТНК военно-политическими структурами. И приход к власти в Америке Дональда Трампа — это как раз попытка пересмотреть данный формат отношений снова в пользу государства. То же самое происходит сейчас во всём мире. И Россия — особенно после прихода к власти Путина — трансформировалась из традиционного государства, подчинённого интересам ТНК, в государство-корпорацию. Именно эта трансформация вызывает такое недовольство и противодействие со стороны глобальных негосударственных корпораций. С мая этого года мы наблюдаем попытки обратно трансформировать Россию из государства-корпорации в корпорацию-государство: наступление на все государственные институты и подчинение всех государственных и общественных интересов интересам крупного капитала.
Сегодня наша армия и другие силовые структуры защищают — в той же Сирии, например, но готовятся делать это и внутри страны, — не интересы России, а интересы российских корпораций, которые, по гамбургскому счёту, более чем наполовину принадлежат уже частному и иностранному капиталу.
Сегодня конфликты идут по нескольким главным осям противостояния. Первая из них — ось «Запад — не-Запад». Внутри «Запада» при этом разгорается борьба финансового капитала с производственным капиталом, что наиболее хорошо видно на примере США. Вторая ось «капитализм — социализм». Её существование обычно отрицают или не считают важным: мол, капитализм уже давно победил, — но на самом деле этот конфликт продолжается, и капитализм не выглядит в нём ни победителем, ни даже фаворитом. Об этом свидетельствует не только смена фронта тем же Римским клубом, но и уже идущий системный кризис нынешней глобальной экономики, из которого, по большому счёту, есть только два пути: или к социализму, или к новому рабовладельческому строю, с гибелью миллиардов людей и деградацией всей общественной структуры.
Как позиционируется наша страна в этой системе координат? Россия с конца 80-х годов прошлого века хотела стать частью Запада, но туда её не пустили, а сегодня хотят выбросить окончательно. Россия продолжает оставаться в основном сырьевой экономикой, а её рубль — зависимой от доллара счётной единицей. То есть мы находимся в самом низу глобальной системы производственного капитала. И вдобавок мы официально живём без идеологии. Между тем и пенсионная реформа, и уровень оплаты труда, и разрыв между уровнем жизни «верхов» и «низов», и отказ от предоставления гражданам РФ доступа к природной ренте показывают, что у нас ультракапиталистическое, олигархическое государство.
Да, у нас не до конца демонтированы высокотехнологичные производства, особенно в «оборонке» и энергетике, есть какие-то остатки систем образования и здравоохранения, но Россия — единственное из крупных современных государств, которое за последние полвека почти полностью изменило главный вектор своего цивилизационного развития. Это — самоубийство. Сегодня у нас нет союзников и быть по определению не может. Откуда появятся союзники у того, кто решился на самоубийство?
Даже с Китаем всё не так просто. Насколько мне известно, на XIX съезде КПК: и в речах лидеров, и в принятых документах, — постоянно проводится мысль о том, что капиталистические страны являются противниками китайских коммунистов. И если Россия не сменит вектор движения на социалистический, наша страна окажется врагом КНР. Алексей Иванович правильно сказал про текущее состояние российской армии. Оно, мягко говоря, не идеальное. К тому же, её кадровый состав — это и всё, что у нас есть. Мобилизационные возможности практически отсутствуют, а современные войны кадровой армией не выигрываются. Тем более, за привилегии олигархов и чиновников армия всерьёз сражаться не будет.
Александр АЙВАЗОВ, директор Центра международных исследований экономических циклов Дж. Арриги и Н. Кондратьева.
С легкой руки ряда присутствующих здесь коллег стало весьма распространенным мнение о том, что сегодня всего три страны (Россия, Китай и США) выступают в качестве великих держав, образующих «глобальный треугольник», и только вокруг них будет строиться мир XXI века. В таком случае спрашивается, о каком «многополярном мире» мы можем вести речь? И второй вопрос: насколько верна сама эта концепция?
Мир сегодня переживает кризисный переход с V на VI технологический уклад (ТУ) и застыл в состоянии неустойчивого равновесия. Технологии VI ТУ, в основном, уже разработаны и используются — нет только массового притока инвестиций в новые отрасли и производства, поскольку глобальный финансовый капитал «занят» спекуляциями на финансовых рынках. И только когда все главные «пузыри» на этих рынках лопнут, другого выхода, кроме развития нового ТУ, не останется. То же самое происходило и в период Великой депрессии, и в 1970-е-80-е годы.
Кто здесь будет лидером? Сегодня на первом месте по развитию технологий VI ТУ находятся США, второе место занимает Япония, третье — Южная Корея, и только за ними идет КНР. Правда, китайцы очень быстро догоняют передовые страны, чего не скажешь про нашу страну. Мы находимся далеко в конце этого списка, так как технологии VI ТУ не востребованы российской экономикой. Поэтому лучшие учёные, математики, программисты и инженеры уезжают в другие страны, где их достижения оказываются востребованы той самой новой «цифрономикой».
Мы всегда повторяем старые ошибки — вспомните лесковского Левшу. Так, Российская империя «проспала» формирование первых трех ТУ, что стоило ей сначала Венского мира, потом — поражений 1856 и 1905 годов, а, в конце концов, — и краха в ходе Первой мировой войны. Только сталинская индустриализация помогла нам своевременно освоить IV ТУ, сделав Советский Союз одним из лидеров научно-технического развития в середине ХХ века. Но V ТУ СССР снова «проспал», что стало одной из причин его краха.
И я не вижу никаких перспектив при переходе к VI ТУ. Согласно расчётам А.Мэддисона, к 2030 году мировую экономику будут возглавлять четыре «центра силы»: это Китай, Северная Америка (США-Канада-Мексика), Европа и Индия, к которым могут присоединиться и страны Латинской Америки, если им удастся объединиться в экономический союз по типу ЕС или ЕАЭС.
Что же касается России, то ее доля в 2,8 % мирового валового продукта — слишком мизерная величина, чтобы составить конкуренцию Китаю или другим лидерам экономического развития, даже в рамках ЕАЭС. Более того, сейчас в РФ уровень неравенства выше, чем он был перед революциями 1917 года.
То есть наша страна объективно стоит перед лицом новой революции, а её шансы стать одним из полюсов нового «многополярного мира» всё быстрее стремятся к нулю. Отсюда — попытка решить внутренние проблемы за счёт сверхактивной внешней политики.
Если применять цивилизационный подход С.Хантингтона, то русская цивилизация (примерно 200 млн. человек) ничтожно мала по сравнению с обозначенными выше доминантами. В таком же положении находятся тюркская (примерно 160 млн. человек) и японская (125 млн. человек) цивилизации. Вот их объединение могло бы дать нам совместный шанс на выживание и развитие.
Именно в этом направлении проводит свою политику в последнее время президент В.В. Путин, налаживая тесные дружеские контакты с Турцией и Японией, в том числе — и личностные с руководителями этих стран. Такой цивилизационный союз объединил бы население в полмиллиарда человек и стал бы более-менее равновеликим другим цивилизациям.
Ростислав ИЩЕНКО, президент Центра системного анализа и прогнозирования.
Мне кажется, что единственная позиция, которая объединяет участников этой дискуссии — недовольство российской властью. От премьер-министра и главы Центробанка до МИДа и Минобороны.
При этом говорить, что Россия маргинализована, что она не имеет веса на мировой арене и ссылаться на номинальный ВВП, который составляет примерно 7,8 % от американского, — мне кажется, не совсем верно. Российское государство сегодня эклектично, но за этой видимой эклектикой, которая обращается одновременно и к России 90-х годов, и к Советскому Союзу, и к Российской империи, и к Древней Руси, стоит та самая идеология объединения отечественной истории, вне которой общество и государство являются деревом без корней. Достаточно посмотреть на систему российских государственных наград, чтобы увидеть в ней именно эту идеологию. Кроме того, подобная эклектичность делает современную Россию достаточно пластичной и позволяет выдерживать такие удары, которые для более жёсткой структуры, возможно, оказались бы разрушительными.