До 25 августа противник будет уничтожаться систематическим огнем артиллерии, минометов, ударами авиации и захватываться в плен»13.
Когда позже в тот же день Сталин удовлетворил просьбу Жукова, тот приказал Ракутину прекратить атаки и начать подготовку еще более мощного и лучше организованного наступления. В результате принятого решения были временно прекращены 13-дневные кровопролитные бои, в которые были втянуты советские и немецкие войска в районе Ельни. Так и не склонив чашу весов ни в одну из сторон, эти бои за Ельнинский выступ привели к огромным потерям как у наступавших, так и у обороняющихся.
Бои вокруг Ельнинского плацдарма за три первые недели августа не привели к каким-либо существенным результатам как с оперативной, так и с тактической точки зрения. По сути, в результате ни одна из сторон ничего не выиграла. Но эта ничья оказалась чересчур дорогостоящей для обеих сторон. Настойчивые, но плохо организованные атаки 24-й армии истощали силы участвующих в них частей и соединений. Хотя русским еще предстояло подготовить данные о потерях за время августовских боев вокруг Ельни, потери Резервного фронта с 30 июля по 10 сентября в целом составили 103 147 человек, в том числе 45 774 безвозвратных (убитых, захваченных в плен или без вести пропавших) и 57 373 раненых. Западный фронт из 103 200 человек личного состава, брошенных на Ельнинский участок, с 30 августа по 10 сентября потерял 31 853 солдат и офицеров, включая 10 701 человек безвозвратных потерь и еще 20–25 тысяч человек во время разгрома группы Качалова с 1 по 7 августа. То есть 24-я армия, участвовавшая в большей части боевых действий фронта в течение августа, потеряла в районе Ельни с 8 по 24 августа свыше 40–50 тысяч человек личного состава.
Хуже того, если наступающие дивизии 24-й армии толком не умели проводить эффективные наступательные операции до 21 августа, ужасающие потери личного состава и неопытное, лишь частично обученное пополнение едва ли способствовали улучшению положения этой армии в будущем. По одной только этой причине Жуков попросил дать армии Ракутина четыре дня отдыха, надеясь, что небольшая пауза пойдет ей на пользу. Естественно, этого не произошло.
С немецкой точки зрения Ельня оказалась местом бойни для армии, которая не могла позволить себе даже часть потерь, которые понесла Красная армия. 161-я пехотная дивизия 9-й армии всего за одну неделю боев на реке Вопь лишилась более трех четвертей личного состава. Другие немецкие пехотные дивизии – 5, 8, 26, 28, 35, 106 и 129-я – также понесли беспрецедентные и недопустимые потери на этом и других участках фронта. Например, XXXXVI моторизованный корпус с 22 июня по 25 июля 1941 г. потерял 4788 человек личного состава, в том числе 1182 убитыми, 3445 ранеными и 161 пропавшим без вести. А, например, только за 28 июля одна из двух медико-санитарных рот дивизии СС «Рейх» сообщила о приблизительно 800 раненых и больных14. Только за неделю боев с 8 по 15 августа XX армейский корпус доложил о потерях 2254 человек личного состава, включая большое число строевых офицеров, причем большинство – из боевых батальонов 15, 268 и 292-й пехотных дивизий. Вот еще не менее прискорбные для немцев показатели потерь: 263-я пехотная дивизия – 1200 человек убитых, раненых и пропавших без вести за семь дней боев, 78-я пехотная дивизия – 1115 человек за две недели боев (хотя большая часть из них – после 25 августа), 137-я пехотная дивизия – около 2 тысяч человек. В целом большая часть немецких пехотных дивизий, сражавшихся под Ельней в августе или сентябре либо оба месяца, потеряли в этих боях около 20–30 % боевого состава15.
Неудивительно, что кровопролитные бои на Ельнинском направлении, а также на участке 9-й армии восточнее и северо-восточнее Смоленска лишь усиливали нежелание Гитлера продолжить дорогостоящее наступление на Москве в то время, когда на севере и юге, как казалось фюреру, задачи выглядели намного проще.
Изменение стратегических планов 18–21 августа
Несмотря на явное замешательство Тимошенко в условиях ухудшающегося положения на правом крыле его фронта, успех 19-й армии Конева в его центре оказывал вполне отчетливое влияние на решения немецкого командования, в частности на вопрос о том, нужно ли вермахту немедленно возобновить наступление на Москву. Фон Бок, командующий группой армий «Центр», по-видимому, Гальдер и ОКХ, а также многие из подчиненных фон Боку командующих армиями выступали в пользу безотлагательного наступления на советскую столицу. Однако Гитлер и его советники в Берлине были теперь уверены, что наступление должно быть отсрочено до тех пор, пока не будет улажено кризисное положение на флангах группы армий «Центр».
Опасным в этом смысле представлялся, во-первых, советский контрудар в районе Старой Руссы на севере, который хотя и оказался неудачным, но в конечном счете затормозил наступление группы армий фельдмаршала фон Лееба на Ленинград по меньшей мере на целую неделю. Во-вторых, упорное сопротивление советской 5-й армии к западу от реки Днепр уже более месяца сдерживало наступление на Киев группы армий «Юг» под командованием фельдмаршала Рундштедта. С точки зрения Гитлера, единственное практическое решение этих проблем заключалось в переброске значительной части 3-й танковой группы на север, чтобы помочь войскам группы армий фон Лееба, и направлении 2-й танковой группы Гудериана (вместе со 2-й армией Вейхса) на юг – в помощь группе армий Рундштедта. Гитлер и объявил об этом в дополнении к своей Директиве № 34 от 12 августа.
Очевидно и то, что на такое решение Гитлера повлияло ожесточенное сопротивление советских войск северо-восточнее и восточнее Смоленска, а также под Ельней. К этому времени стало ясно, что Советы серьезно укрепляют и усиливают свою оборону на Московском направлении.
21 августа, через четыре дня после внушительного рывка 19-й армии через реку Вопь и через три дня после того, как фон Бок сообщил, что 161-я пехотная дивизия «истекает кровью и находится на пределе возможностей», и в тот самый день, когда он же с огорчением признал провал контрудара 7-й танковой дивизии, Гитлер подписал свою очередную директиву, текст которой гласил:
«Предложение главного командования сухопутных войск [ОКХ] 18 августа о продолжении операций на Востоке расходится с моими планами. Я приказываю следующее:
1. Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке [Северский] Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками.
2. На редкость благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате выхода наших войск на линию Гомель, Почеп, должна быть незамедлительно использована для проведения операции смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр» по сходящимся направлениям. Целью этой операции должно являться не только вытеснение за Днепр 5-й русской армии частным наступлением 6-й армии, но и полное уничтожение противника, прежде чем его войска сумеют отойти на рубеж р. Десна, Конотоп, р. Сула. Тем самым войскам группы армий «Юг» будет обеспечена возможность выйти в район восточнее среднего течения Днепра и своим левым флангом совместно с войсками, действующими в центре, продолжать наступление в направлении Ростов[-на-Дону], Харьков.
3. От группы армий «Центр» требуется, чтобы она, не считаясь с планами последующих операций, бросила на проведение вышеупомянутой операции такое количество сил, которое обеспечило бы выполнение задачи по уничтожению 5-й русской армии и в то же время позволяло группе армий отражать атаки противника на центральном направлении на таком рубеже, оборона которого потребовала бы минимального расхода сил. Решение выдвинуть левый фланг группы армий «Центр» на возвышенность у Торопца и сомкнуть его с правым флангом группы армий «Север» остается без изменений.
4. Захват Крымского полуострова имеет первостепенное значение для обеспечения подвоза нефти из Румынии. Всеми средствами, вплоть до ввода в бой моторизованных соединений, необходимо стремиться к быстрому форсированию Днепра и наступлению наших войск на Крым, прежде чем противнику удастся подтянуть свежие силы.
5. Только плотная блокада Ленинграда, соединение с финскими войсками и уничтожение 5-й русской армии создадут предпосылки и высвободят силы, необходимые для того, чтобы согласно дополнению к Директиве № 34 от 12 августа можно было предпринять успешное наступление против группы войск Тимошенко и разгромить их»16.
В тот же день Гальдер, начальник Генерального штаба сухопутных войск и главная движущая сила в ОКХ, отметил в своем дневнике, что в меморандуме Гитлера, сопровождающем злополучную директиву, подвергнут критике главнокомандующий сухопутными силами фельдмаршал Вальтер Браухич – за то, что оказался «не в состоянии вести операции в предпочтительном для фюрера ключе», и за то, что позволил ОКХ «слишком легко поддаваться влиянию командующих группами армий». Это побудило Гальдера добавить пророческое примечание: «Эта директива имеет решающее значение для всей Восточной кампании»17. Критически анализируя поведение Гитлера, Гальдер язвительно заметил: «Я считаю, что положение ОКХ стало нетерпимым из-за нападок и вмешательства фюрера. Никто другой не может нести ответственность за противоречивые приказы фюрера, кроме него самого. Да и ОКХ, которое теперь руководит победоносными действиями войск уже в четвертой военной кампании, не может допустить, чтобы его доброе имя втаптывали в грязь. К этому добавляется неслыханное до сих пор личное обращение с главкомом. Поэтому я предложил главкому просить о его и одновременно о моей отставке. Он отклонил это мое предложение, так как практически дело до этого еще не дошло и такое решение ничего не изменит»18.
Если Гальдер был возмущен решением Гитлера, то фон Бок был просто в бешенстве. Хотя в тот день, когда фон Бок получил копию директивы фюрера, он никак не прокомментировал ее в своем дневнике, на следующий день, 23 августа, он обсудил эту проблему с Гальдером, который назвал предложение Гитлера «преступлением». В ответ на довод Гитлера о том, что поворот на юг необходим «для уничтожения русской армии», Бок возмущался: «Но главные силы русских противостоят моему восточному фронту, и возможность их разбить была у меня отнята из-за наступления на юге!»