Мировую войну Хан Нахичеванский, бывший коренным гвардейцем, встретил в качестве начальника 2-й кавалерийской дивизии, и уже в ходе развертывания 1-й армии был назначен командиром всей армейской кавалерии (до 10 тыс. сабель), ввиду своих личных качеств и гвардейских связей. Он оказался самым старшим по производству кавалерийским начальником в 1-й армии, и потому довольно случайно получил под свое командование основную массу конницы, исходя из обыкновенного старшинства по службе.
Вся конница 1-й армии сосредоточивалась на флангах наступавших корпусов, что не давало русским возможности проводить полноценную разведку. Командарм-1 П.К. Ренненкампф надеялся вырвать победу в приграничных боях, после чего конница должна была преследовать противника, предварительно обойдя его с флангов. Слабость и малочисленность германской кавалерии по сравнению с русской были известны, так что командарм мог быть уверенным, что неприятельская конница не сможет на равных вести противоборство с русскими. Тем не менее стремление Ренненкампфа создать сильный конный кулак для самостоятельных операций в ходе наступления во многом было парализовано личными качествами командира кавалерии – Хана Нахичеванского. Неиспользование кавалерийских масс для нарушения мобилизации противника, пока русская кавалерия могла еще воспользоваться отсутствием артиллерийского превосходства у германцев, также имело тяжелые последствия для хода первых операций[60].
В состав 1-й армии вошли 3-й (Н.А. Епанчин), 4-й (Э. Хан Султан Гирей Алиев) и 20-й (В.В. Смирнов) армейские корпуса, и 5-я стрелковая бригада П.Д. Шрейдера. То есть войска 1-й армии имели минимум пехоты (всего-навсего 6,5 дивизии), зато – максимум кавалерии: 5,5 дивизии. Так как, согласно замыслу Генерального штаба, 1-я армия должна была сковывать противника в ожидании, пока 2-я армия замкнет кольцо окружения, генерал Ренненкампф получил массу мобильных сил, но при этом его, соответственно, ограничили в артиллерии. Согласно предвоенному мобилизационному расписанию, в 1-й армии должно было находиться 4 армейских корпуса: 1-й, 3-й, 4-й армейские и Гвардейский корпус. Однако 1-я и 2-я армии «поменялись»: 20-й корпус на 1-й, а Гвардейский корпус был отправлен под Варшаву, где Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, следуя просьбам французов, потрясенных размахом германского вторжения в Бельгию, образовывал третье операционное направление – на Берлин.
С утра 4 августа 1914 г. по старому стилю войска 1-й русской армии перешли государственную границу, где их, в некотором отдалении от пограничной линии, уже давно ждали отмобилизовавшиеся немцы. Мирное население Восточной Пруссии бежало в глубь Германии, лишь бы не оставаться под русскими. Немногочисленные части прикрытия (пограничники, жандармы, ландвер) сумели придержать русскую кавалерию, пытавшуюся в первые дни после объявления войны вторгнуться в Восточную Пруссию, и потому жители бежали по железным дорогам без преследования со стороны русской конницы. Участник восточнопрусского похода А. Невзоров так описывает первые дни наступления: «Жители уходили так поспешно, что бросали свои дома и хозяйство нетронутыми. При занятии какого-либо городка или фермы, можно было видеть, войдя в дом, топящуюся плиту, на ней кипящий суп, кофейник с выкипевшим кофе, а в духовке – обязательно картофель… Скот, птица, все оставлялось жителями»[61]. Другой участник событий писал домой: «Оставленный хозяевами скот избивали без всякой пощады. Наша рота объелась свининой, почти всех рвало. Со всех сторон солдаты гонят к бивуаку коров, быков и лошадей; происходят драки между солдатами из-за дележа добычи»[62]. Интересно, что солдатам разрешалось брать еду и белье, присвоение же каких-либо других вещей уже почиталось за мародерство.
С первого же дня наступления русских войск в Восточную Пруссию стало ясно, что немцы станут отчаянно сопротивляться противнику. Приграничная территория была покрыта сетью тайных точек с телефонными аппаратами, которые могли скрываться где угодно – в сторожке лесника, на чердаке одного из крестьянских хуторов, на мельнице и т. д. Германское командование, сознавая, что уступает русским в силах, стремилось иметь максимум возможной информации о неприятеле, чтобы более эффективно противостоять вторжению с теми ограниченными силами, что были предоставлены в распоряжение 8-й германской армии Большим Генеральным штабом.
Соответственно, русские старались уничтожать все скрытые объекты, дающие немецкому командованию информацию. В практическом применении это означало, что все население занимаемой территории оказывалось под подозрением, как вероятные «шпионы». Часто это вело к трагическим последствиям. Так, участник войны вспоминает, что штаб 1-й армии издал приказ, в котором отмечалось, что немецкие шпионы часто используют велосипеды для своего передвижения. В итоге получилось, что все люди на велосипедах рассматривались как шпионы: «Понятно, что многие из них действительно были шпионами, но приказ был сформулирован таким образом, что все немцы на велосипедах оказывались шпионами. Кроме того, согласно приказу, любой русский солдат имел право убить немецкого велосипедиста. И солдаты весьма активно пользовались этим правом»[63].
Иногда по русским солдатам стреляли из окон домов, что вызывало ответный огонь. Подобные инциденты могли иметь весьма трагичные последствия в последующем. Так, уже после поражения, перед пленением остатков 270-го пехотного Гатчинского полка (из состава 68-й пехотной дивизии) в Тильзите, они были вынуждены отбиваться от стрелявших по ним жителей города. Командиры двух рот – Нольде и Терстефанов были привлечены немцами к суду за мнимый расстрел мирного населения. Допрашиваемый в качестве свидетеля тяжело контуженный командир полка полковник А.В. Волков накануне суда, не выдержав потрясения, зарезался бритвой. В предсмертной записке он взял на себя вину – это якобы он отдал приказ стрелять по горожанам. В результате ротные офицеры были освобождены[64].
Такие случаи были широко использованы германской пропагандой. Неимоверно преувеличив отдельные инциденты и сведя их к выводу о том, что данные случаи являлись постоянными и совершались чуть ли не по приказу командования, немцы заполонили страну сообщениями о «зверствах русских» в Восточной Пруссии. Впрочем, точно так же действовали и союзники по Антанте – «варвары», «гунны», «звери» – и тому подобные эпитеты в отношении немцев насыщали собою прессу.
Непосредственной же реакцией на пропаганду становилось поведение на фронте людей – тех, кто воевал за свою родину с оружием в руках на любой из сторон. Восприятие данной информации в качестве истины, естественно, вело к тезису о ветхозаветном талионе. Например, один из матросов германского крейсера «Бреслау», действовавшего в Черном море, писал: «Мы все читали известия, как хозяйничали русские в нашей прекрасной Восточной Пруссии, сжигая, разоряя и убивая все на своем пути. Итак: око за око, зуб за зуб! Теперь для нас, немцев, наступил час расплаты, и поэтому долой всякие сожаления!»[65].
Понимая, что русские наверняка будут иметь численное превосходство, и сознавая, что основная масса русских должна находиться в Наревской (2-й) армии, производящей охват германской восточнопрусской группировки, командующий 8-й германской армией прикрытия М. фон Притвиц унд Гаффрон не решился первым перейти границу, как то предлагал ряд корпусных командиров, жаждавших превентивного удара. Цель действий группировки, сосредоточенной в Восточной Пруссии, по «плану Шлиффена», которым руководствовались германцы, заключалась в сдерживании русских, пока на Западе немцы разобьют французов. Так что превентивное наступление грозило растрепать части 8-й армии еще до того, как закончатся бои во Франции. Соответственно, генерал Притвиц твердо придерживался принципа активной стратегической обороны, завещанной для его армии графом Шлиффеном.
В состав 8-й германской армии входили 1-й (Г. фон Франсуа), 17-й (А. фон Макензен), 20-й (Ф. фон Шольц) армейские корпуса, 1-й резервный корпус (О. фон Белов), 1-я кавалерийская дивизия генерала Брехта и несколько резервных и ландверных дивизий и частей. На южном фасе обороны немцы выставили Силезский ландверный корпус Р. фон Войрша (30 тыс. чел.), который прикрывал промежуток между германскими и австрийскими войсками на Средней Висле. Вдобавок полевые войска в случае необходимости могли быть усилены гарнизонами крепостей Восточной Пруссии и висленских крепостей.
При перечислении сил видно, что русские армии Северо-Западного фронта вместе, при условии совместных действий, имели над противником превосходство. Однако по отдельности каждая из русских армий уступала неприятелю (особенно – 1-я армия). Следовательно, от поражения немцев мог спасти только такой маневр, при котором они сумели бы обрушиваться всеми своими силами на одну из русских армий, а затем на другую. Именно для производства такого маневра, который предусматривался задолго перед Первой мировой войной, была специально выстроена железнодорожная сеть Восточной Пруссии. Воспользовавшись этим обстоятельством и умело используя оперативные ошибки русского командования, немцы сумеют провести такой маневр и обеспечить себе численное и техническое превосходство на одном из фасов обороняемого восточнопрусского фронта.
В связи с тем, что немцы должны были противостоять сразу двум русским армиям, наступавшим с разных направлений, Притвиц также предпринял расчленение своей армии на две группы. В ходе сосредоточения немцы могли варьировать свою группировку, чтобы нанести удар по той или иной русской армии, входившей в состав Северо-Западного фронта. В связи с тем, что 1-я русская армия должна была первой закончить свое сосредоточение и перейти в наступление, Притвиц принял решение разгромить, прежде всего, именно ее. Как говорит исследователь, до 2 августа «командующий VIII армией генерал Притвиц колебался в отношении выбора направления главного удара, который мог быть нанесен или на неманском, или на наревском направлении. Полученные, однако, донесения о наносимом русскими войсками ударе из района Сувалки окончательно утвердили немецкое армейское командование в целесообразности организации главного удара в первую очередь против Ренненкампфа, то есть путем охвата своими главными силами 1-й русской армии на неманском направлении»