и А.В. Суворов[102]. В ее основу была положена самобытность устройства российских войск, идея брать не числом, а умением, то есть качеством организации военных мероприятий. Особенно Суворов много писал о необходимости «беречь солдата». Отсюда вытекает следующее требование: каждый солдат должен точно знать, за что он воюет, «понимать своей манер». Поэтому поощрялась инициатива солдат, которые могли высказать свою точку зрения относительно движения войск. Кроме того, великий полководец при разработке тех или иных операций полагался более на свою интуицию, «дух русского народа». Хотя и расчет играл свою роль. Определяя основы военного искусства, Суворов в «Науке побеждать» четко и лаконично указывал на «…три военных искусства. Первое – глазомер. <…> Второе – быстрота. <…> Третье – натиск. Нога ногу подкрепляет, рука руку усиливает»[103]. Суворов не называет своих солдат иначе как богатыри. И они его действительно не подводили. Секрет успеха Суворова как полководца во многом заключался в его умении найти подход к каждому солдату как к человеку. А ведь это бывшие крепостные крестьяне, которые никогда не видели такого обращения к себе.
Однако военная доктрина, основанная на деяниях и трактатах великих полководцев, представляла «лицевую» сторону екатерининского царствования. Была еще и «изнанка», которую увидел Павел Петрович, будучи еще великим князем. Известно, что после заграничного путешествия цесаревич Павел Петрович стал просить Екатерину II разрешить ему поучаствовать в военных действиях. Императрица долго сопротивлялась, отговариваясь ценностью жизни наследника, беременностью Марии Федоровны, но все-таки вынуждена была уступить и разрешить отправиться к театру военных действий после объявления войны шведским королем Густавом III.
Русскими войсками командовал генерал-адъютант граф В.П. Мусин-Пушкин, явно не отличающийся полководческим талантом. Прибыв в войска, цесаревич Павел потребовал, чтобы его немедленно подключили к планированию операций, но встретил жесткий отпор и повздорил с командующим армией. Повод у Павла Петровича был. Дело в том, что Екатерина II задействовала для участия в этой военной кампании гатчинские войска великого князя, так как основная часть российской армии находилась на юге и участвовала в войнах с Турцией. Вместе с Павлом Петровичем в этом походе находился командир его гатчинских частей барон Штейнвер, лейб-медик Блок, давний друг семьи Ф.Ф. Вадковский, камердинером был бессменный И.П. Кутайсов. Чуть позднее прибыл племянник его воспитателя Никита Петрович Панин, впоследствии активный участник заговора против Павла I.
Именно из переписки великой княгини Марии Федоровны с Ф.Ф. Вадковским мы знаем, какие настроения царили в этом походе. Очевидно, что сборное войско было плохо управляемо. Все это представляло для великого князя Павла Петровича необычайный контраст с высокоорганизованными отрядами гатчинцев, которыми он привык управлять. Военные действия на суше в рамках этой военной кампании шли вяло, что еще более усиливало недовольство Павла Петровича. Если к «большой» политике наследника Екатерина II не допускала, то опыт управления войсками, пусть и в ограниченном масштабе, у цесаревича Павла был. Именно в этом небольшом войске в Гатчине он оттачивал свою систему управления войсками. Как это все шло вразрез с тем командованием армией, свидетелем которого он оказался! Очевидно, что для цесаревича такой опыт был крайне важен, и что же он увидел?! Полная несогласованность действий, пассивность командования, отсутствие исполнительской дисциплины. Конечно, он во всем обвинил Екатерину II за ее неграмотную военную политику, к которой к тому же она его не допускала.
Цесаревичу Павлу в Гатчине действительно удалось создать маленькую (состоявшую примерно из двух с половиной тысяч человек) армию в составе трех кавалерийских полков и одного артиллерийского батальона. Павел Петрович, конечно, любил парады, но его упражнения с войсками далеко выходили за рамки «простых» вахт-парадов. Великий князь проводил постоянные учения или маневры для своего небольшого войска, которые представляли собой весьма серьезные армейские мероприятия. Согласно дошедшим до нас сведениям, на этих маневрах отрабатывались механизмы взаимодействия войск, в том числе в ночное время, что не было характерно для тактики ведения войны в то время. Отдельные учения проводились специально для артиллерии, что также не практиковалось в «большой» армии[104].
Все батальоны Павла Петровича носили названия по именам своих шефов и были разделены по роду войск на инспекции. Во главе каждой такой инспекции стоял инспектор, который отвечал не только за внутренний порядок в войсках, но и за обучение личного состава. Так, инспектором пехоты и артиллерии был небезызвестный А.А. Аракчеев. Обучение гатчинских войск проходило по уставу, составленному приближенными цесаревича: бароном Штейнвером и Георгием Георгиевичем Кулешовым. В основу был положен старопрусский устав, где форма важнее содержания.
В то же время цесаревич прекрасно осознавал, что уровень образования офицеров его гатчинской армии оставляет желать лучшего. Великий князь Павел Петрович с помощью А.А. Аракчеева учредил в 1794 г. «школу» для младших офицеров, состоящую из трех классов. В первом классе изучали русский язык (в гатчинских войсках было много малороссов), арифметику и начала геометрии, чистописание. Во втором классе продолжали изучать русский язык, математику и добавлялась артиллерия. В третьем изучали тактику и фортификацию. Обучение в классах было строго обязательным, проходило с 4 до 6 часов вечера, чтобы не мешать службе.
Правда, современники скорее посмеивались над «упражнениями» цесаревича, не принимая их всерьез, и описывали подчас пикантно-курьезные распоряжения цесаревича. В воспоминаниях французского поэта и мемуариста, некоторое время работавшего секретарем великого князя Павла Петровича, Шарля Массона, мы находим упоминание следующего указа великого князя Павла Петровича: «Заметив однажды, как лук Купидона напрягал и поднимал узкие штаны некоторых солдат, он всем приказал расположить его на одной и той же ляжке, как они носили ружье на одном и том же плече»[105].
Очевидно, что у Павла I были веские основания критиковать «матушкину» армию, которая в последние годы ее царствования действительно стала приходить в упадок. Все войска были недоукомплектованы, офицеры столичных полков не то что редко бывали на службе, они даже не носили военную форму, предпочитая гражданскую одежду. Зимой, например, можно было встретить офицера в шубе с муфтой, за которым, правда, денщик нес шпагу. Процветало взяточничество и воровство. На основании этого можно сделать вывод, что у императора Павла после вступления на престол были все основания активно приступить к реформированию армии. Для него это было совершенно очевидно, не стоял вопрос даже что и как реформировать. Все было подготовлено и продумано заранее. Он, и только он знал, что необходимо делать. Зачем ему советники!
Изменения начались буквально с первых дней и даже часов царствования. После объявления в Манифесте о кончине императрицы Екатерины II уже на следующий день, 7 ноября, были изданы следующие указы: «О приеме Государем императором на себя звания шефа и полковника всех гвардейских полков», «О запрещении генералам носить другие мундиры, кроме того корпуса, которому принадлежат, а офицерам другого одеяния, кроме мундиров», «О запрещении служащих как генералитету, так и в штабах генеральских носить мундиры разных цветов»[106]. Совершенно очевидно, что в одночасье переодеться в «гатчинские мундиры» было крайне затруднительно, но Павла это не волновало. Не медлил император Павел и с принятием новых уставов для отдельных родов войск. По всей вероятности, они были написаны Павлом Петровичем еще в бытность наследником престола. Отдельными указами от 29 ноября 1796 г., менее чем через три недели после вступления на престол, были изданы «Воинский устав о полевой пехотной службе в 12 частях», «Правила службы кавалерийской», «Воинской устав о полевой кавалерийской службе», «Штаты полков кирасирских, драгунских, гусарских, гренадерских, мушкетерских, егерских и мушкетерских батальонов»[107]. 25 февраля 1797 г. был принят новый Морской устав[108]. Новые уставы оказались полным сюрпризом для армии: император Павел Петрович не обсуждал их ни с кем из высшего руководства армии, генералитета.
Справедливости ради надо отметить, что многие нововведения императора Павла были вполне разумны и пережили своего создателя. Согласно новым уставам была изменена организационная структура управления армией, впервые четко прописано управление и снабжение войск в мирное время. Согласно данным уставам, все вооруженные силы для организации оперативного управления были разделены на 11 округов и 7 инспекций[109]. Подобная организация, безусловно, пошла на пользу войску и была использована и усовершенствована в дальнейшем при Александре I.
Иные же изменения не встретили поддержки современников и военных историков, хотя также не были сразу отменены после смерти Павла I. Военный историк и биограф А.В. Суворова А.Ф. Петрушевский писал, что «увлечение мелочами и подражательностью доводило до неуважения к существенному, вело к переменам, затрагивавшим предание и историю. Чтобы больше сроднить войска с их знаменами, Петр Великий дал каждому полку название по имени русских городов и земель; теперь это было изменено, и полки назывались по имени своих шефов. После Голландской экспедиции 1799 г. русский посланник в Англии, обходя наших больных в портсмутском госпитале, спросил одного из них, какого он полка. «Не знаю, – отвечал солдат, – прежде был такого-то, а потом какому-то немцу дан полк от Государя»… Вообще происходящие перемены, особенно по предмету строевого образования, должны были возбуждать в войсках недоумение, для чего все это делается»