Одновременно генерал-прокурору П.Х. Обольянинову и адмиралу О.М. Дерибасу (де Рибасу) было поручено составить подробный план о торговле с Индией. Причем здесь речь шла о налаживании морской торговли через Архангельск. Обольянинов и Дерибас составили записку «О торговле с Индией, Бухарой и Хивой», на основании которой был подготовлен доклад П.Х. Обольянинова императору. После этого последовал указ «Сделать Коммерц-коллегии положение о распространении торговли с Индией, Бухарой и Хивой от Астрахани по Каспийскому морю и от Оренбурга и составить план новому Таможенному на тот край порядку, тариф и устав предлагаемой компании; равномерным образом войти в рассмотрение средств для установления и расширения торговли по Черному морю»[144]. Этими вопросами продолжали заниматься и в последующее время, в том числе после смерти императора Павла I, не вызывая особого недовольства западных соседей.
Однако торговля торговлей, а война войной! Кульминацией внешней политики императора Павла I стал индийский поход атамана Василия Орлова-Денисова. Инициатором похода на Индию был Наполеон, именно ему было выгодно ослабить Англию еще и с этой стороны. Павел I поддержал идею своего нового союзника. Изначально планировалось, что Наполеон атакует побережье Британии, что будет отвлекающим маневром для выдвижения русских войск в Индию. Однако буквально сразу план пришлось скорректировать, так как Наполеон не мог произвести запланированную атаку. Тем не менее Павел I решил не менять своих планов относительно индийского похода.
По прямому распоряжению императора Павла I в середине января 1801 г. на Дону было собрано войско под командованием Адриана Денисова, состоящее из 41 полка, двух с половиной тысяч казаков. Именно это войско и должно было выдвинуться на восток. Есаул Денежников с небольшим отрядом отправился разведывать путь. Предполагалось, что он пройдет через Оренбург, Хиву, Бухару и далее в Индию. Причиной отправки этого отряда было то обстоятельство, что Российская империя не располагала сколько-нибудь достоверными картами, по которым можно было бы ориентироваться в таком походе. На эту операцию было выделено около полутора миллионов рублей.
28 февраля 1801 г. большой отряд донских казаков, состоящих из 13 полков, под командованием генерала М. Платова, двинулся в поход. Время было выбрано крайне неудачно. Заканчивалась зима, начиналась распутица. Когда отряд подошел к Волге, то Орлов-Денисов увидел, что река начала вскрываться и переправиться будет крайне затруднительно. Более того, по ходу выяснилось, что закупать продовольствие у поволжских крестьян не получится, так как год выдался неурожайным и они сами голодали. Наконец, несколько раз сбиваясь с пути и потеряв артиллерию, казаки достигли слободы Мечетная, где их застал гонец со сведениями о кончине императора Павла I и отмене похода новым императором Александром I.
Мог ли индийский поход увенчаться успехом – вопрос не однозначный в свете того, что понимать под успехом. Да, наверное, благодаря своему мужеству и доблести донские казаки могли дойти до Индии и даже вернуться с большими трофеями, ослабив Англию на радость Франции. Собственно, российские политические интересы здесь явно не прослеживаются, уж точно это никак не способствовало бы налаживанию торговли с восточными странами.
Разрыв отношений с Англией, сближение с Наполеоном привело к тому, что торговые планы переросли в военные. Отвечали ли они экономическим и политическим интересам России? Весьма сомнительно. Англия была давним и надежным торговым партнером Российской империи. При этом конфликтов, в том числе военных, у нас практически не было. Более того, планы российской монархии наладить торговые связи с Азией также не слишком влияли на западные страны. Обширность территории России была такова, что не были освоены многие земли. Конечно, Индия была «жемчужиной» в короне Британской империи, но нужна ли она была России? А вот наполеоновской Франции нужна необычайно. Только так Наполеон мог ослабить свою давнюю соперницу. Таким образом, организуя Индийский поход, император Павел вступал в противоречие со своими собственными убеждениями о вредности расширения просторов империи и также не учитывал реалии собственной политики. И уж точно не способствовал нормализации торговли в этом регионе.
Зигзаги во внешней политике не содействовали пониманию и принятию методов управления императора Павла I: 1799 г. – союз с Англией против Франции, 1800 г. – союз с Францией против Англии. Мало кому была понятна причина подобных глобальных перемен. Все это происходило на фоне снижения объемов внешней торговли зерном пшеницы – одного из главных элементов экспорта российских помещиков. Запрет на торговлю с Англией многих поставил на грань разорения без какой-либо замены.
Конечно, английское правительство было крайне недовольно такой внешней политикой России, но внутреннее недовольство было явно выше.
Глава 6Семья и окружение императора Павла I
У монархов, тем более в XVIII в., личной жизни не было. Все знакомства, встречи, тем более брак были делом государственной важности. Рождение и воспитание наследника престола Павла Петровича было достаточно традиционно не только для российских, но и европейских монархов: с рождения особое внимание, особое окружение, учителя… Конечно, была специфика Российской империи в виде «меховых покрывал», так и морозы в России посильнее европейских.
Не могло быть у великого князя и друзей. В то же время к Павлу Петровичу, как и положено царевичу, был приставлен ровесник для «игр» – князь Александр Борисович Куракин, теплые отношения с которым связывали их в течение всей жизни. Куракин происходил из старинного княжеского рода: сын сенатора Бориса Александровича Куракина и Елены Степановны Апраксиной, дочери известного генерал-фельдмаршала С.Ф. Апраксина. Кроме того, он являлся двоюродным внучатым племянником Н.И. Панина. А.Б. Куракин был на два года старше великого князя Павла и как нельзя лучше подходил на роль «сотоварища», тем более что он рано лишился родителей и жил в доме своего двоюродного деда. Куракин, вероятнее всего, обучался вместе с великим князем Павлом, часто обедал с ним за одним столом. Порошин описывал в своих дневниках, как великий князь Павел говорил речь перед «маленьким князем Куракиным», а потом мальчики играли в шахматы. 27 ноября 1765 г. Порошин описал шалость Павла Петровича, которая сильно испугала князя Куракина. Павел «приказал из фейерверочных своих машинок фонтанную свечку вставить в обыкновенную восковую свечу так, чтобы ее не было видно». Когда огонь дошел до этой свечи, то вспыхнуло яркое пламя, Куракин завизжал от страха, чем вызвал восторг великого князя[145]. В течение всей жизни между ними были доверительные отношения.
В 1766 г. в возрасте 14 лет Куракина отправили за границу для продолжения образования. Не исключено, что Екатерина II опасалась дружбы наследника с представителем родового дворянства.
В Европе Куракин посетил ряд университетов, в том числе в Голландии, где он не ограничился изучением наук. Там А.Б. Куракин вступил в масонскую ложу так называемой «шведской системы» строгого наблюдения. По правилам этой системы руководителем масонской ложи должен быть или действующий монарх, или представитель царствующего дома. Так как Екатерина II поначалу смотрела на масонство исключительно как на модное увлечение, она позволила князю А.Б. Куракину открыть ложу в Москве.
Князь А.Б. Куракин вместе с графом А.К. Разумовским и Н.И. Салтыковым был приставлен к цесаревичу после окончания его обучения и отстранения Н.И. Панина. Они все входили в ближайший круг Павла Петровича и после первого бракосочетания великого князя с принцессой Августой-Вельгельминой Гессен-Дармштадтской, ставшей великой княгиней Натальей Алексеевной. Правда, теперь уже Куракин был не на первых ролях.
После смерти при родах великой княгини князь Куракин был одним из тех, кто готовил второй брак великого князя Павла Петровича, а также был в числе лиц, сопровождавших цесаревича в поездке к невесте.
В 1776 г. он даже был отправлен в Стокгольм для извещения о свадьбе наследника российского престола, великого князя Павла Петровича и вюртембергской принцессы Софии-Доротеи. Князь А.Б. Куракин с честью выполнил эту миссию, а заодно и встретился с главой ордена «Соломонова храма» герцогом Карлом Зюдерманландским, который передал ему право на открытие масонской ложи в России.
Именно Куракин оказался «свидетелем» таинственной истории, происшедшей с великим князем в Петербурге. Этот эпизод весьма красочно описан Н.К. Шильдером. Как-то прогуливаясь поздним вечером по Петербургу, Павел Петрович увидел призрак Петра I, который предрек ему раннюю кончину, воскликнув: «Павел, бедный Павел, бедный князь!»[146] Трудно сказать, что это было в действительности, но ссылка при подобном рассказе именно на Куракина говорит о высокой степени доверия к нему цесаревича.
А.Б. Куракин сопровождал великокняжескую чету и в заграничном путешествии, причем он был включен в число сопровождающих лиц по личному пожеланию великого князя Павла Петровича.
Уже в конце этого длительного заграничного путешествия произошел неприятный случай, отразившийся на его последующей карьере. А.Б. Куракин получил с нарочным письмо от П.А. Бибикова, флигель-адъютанта, протеже Н.И. Панина, который был близок с его отцом. В этом письме Бибиков критиковал порядки при дворе Екатерины II, в том числе Потемкина. Куракин ему ответил в том же духе. Содержание этой короткой переписки стало известно императрице, которая тут же написала гневное послание сыну, великому князю Павлу Петровичу, где она указала на недопустимость подобных высказываний его приближенных. Далекий от большой политики А.Б. Куракин пытался оправдаться перед Екатериной II как мог, но это его не спасло, и после возвращения из-за границы он был отправлен в ссылку. История с этим письмом немного странная. С чего вдруг Бибикову, молодому повесе, не занимающему особого положения при дворе, писать человеку, с которым его не связывали дружеские отношения и которого почти год не было в стране? Поневоле возникает предположение, что П.А. Бибикова спровоцировали. Сделать это, зная его легкомыслие, было не сложно. Екатерина II явно опасалась возрастающего влияния Куракина, близкого к Панину, и уже видного на тот момент масона