На основании переписки и по материалам следствия можно установить, что в кружок входили: исключенный из службы полковник А.М. Каховский (кличка Молчанов), брат его подполковник А. Ермолов (Ерошкин), исключенный из службы полковник П.С. Дехтерев (Еладкий), брат его майор Дехтерев, полковник Петр Киндяков, брат его Павел Киндяков, капитан Василий Кряжев (Отрубнов), полковник Иван Бухаров (Бичуринский), бригадир Ефимович, подполковник Михаил Тутолмин (Росляков), полковник Тучков (Клочков), полковник Михаил Зыбин, майор Гагарин (тоже Росляков), майор Потемкин, капитан Стрелевский (Катон), капитан Виляев, Ломоносов (Тредьяковский), Замятин. Из офицеров драгунского полка членами кружка были: майор Волк, по словам Линденера, вольнодумец во всем пространстве; полковник Сухотин, «имеющий ненавистные мысли против правления», полковник Репнинский, полковник Стерлингов, полковник Хованский, поручик Огонь-Догановский[193].
Любопытно участие в этом кружке А.П. Ермолова, единоутробного брата организатора кружка А.М. Каховского. Известно, что Ермолов, воевавший к этому времени под командованием А.В. Суворова, а в 1796 г. участвовавший в Персидском походе под командованием Валериана Зубова, крайне негативно относился к правлению Павла I. Вот выдержки из письма А.П. Ермолова А.М. Каховскому от 13 мая 1797 г. Он писал: «…Я около Минска нашел половину нашего батальона, отправленного в Смоленск, что и тешило меня надеждой на скорое возвращение к приятной и покойной жизни; но я ошибся чрезвычайно; артиллерия вся возвращена была в Несвиж нашим шефом или, лучше сказать, Прусскою лошадью (на которую Государь надел в проезд орден Анны 2-го класса). Нужно быть дураком, чтобы быть счастливым; кажется, мы здесь весьма долго пробудем, ибо недостает большого числа лошадей и артиллерию надо будет всю починить… Сделайте одолжение, сообщите, что у вас происходило во время приезда Государя, уведомите, много ли было счастливых. У нас он был доволен, но жалован только один наш скот. Прощайте». Понятно, что человек с подобными взглядами вполне мог состоять в оппозиционном кружке, однако следствие его прямой связи с членами этого кружка не обнаружило.
Кроме собраний собственно членов кружка, полковник Киндяков, командир Петербургского драгунского полка, проводил в своем доме нечто вроде подготовительной работы с офицерами своего полка. Эти собрания посещали: майор Лермонтов, майор Миних, капитан Кураш, капитан Полнобоков, капитан Лукашевич, подпоручик Бережевский, подпоручик Радзимовский, подпоручик Глинка и др. «Все сии штаб- и обер-офицеры, – писал Линденер, – соединялись, однако ж, в единомыслии с полковником Киндяковым и были им руководимы к развращению и пренебрежению службы; он сам, быв истинным другом с Каховским и Дехтеревым, следовал точно их мыслям»[194].
По всей видимости, кружок был значительно шире, чем те 30 человек, фамилии которых фигурируют в следственном деле. Линденер писал в экстракте (следственном деле): «Каховский и прочие члены его шайки имеют связи в Москве, Калуге, Орле, Дорогобуже, Несвиже, Петербурге и прочих местах»[195]. Как пример связей кружка с рядом городов Смоленской губернии можно указать секретные поездки по воинским частям майора Павла Киндякова. Он служил в Петербурге, но приехал в Смоленск к своему брату Петру Киндякову и был отправлен им в Дорогобуж, Вязьму и другие города, где были расквартированы воинские части. А на допросе майор Киндяков показал, что из Петербурга он отправился в Симбирск, а в Смоленск заехал лишь для свидания с братом. На вопрос, почему это свидание затянулось почти на полгода, следователи ответа не получили и цели поездок не выяснили[196]. Кроме того, Линденеру казались подозрительными приезды офицеров из разных воинских частей в Смоленск, которые общались с Каховским, Киндяковым и Дехтеревым. Но на этом подозрении дело и остановилось, так как каких-либо документов в подтверждение своим мыслям Линденер не нашел.
Более того, возможно, что члены кружка были связаны с братьями Зубовыми. Генерал-майор Стахов на следствии упомянул, что полковник Дехтерев был любимцем князя П.А. Зубова[197]. Косвенно данный факт подтверждают найденные у Дехтерева две золотые табакерки с портретами братьев Зубовых. Сам Линденер весь «Смоленский заговор» считал делом рук Платона и Валерьяна Зубовых, однако доказать это он не смог[198]. Братья Зубовы не были привлечены к следствию по делу кружка Каховского, но за ними именно в это время было установлено наблюдение и взяты в казну все имения, кроме родовых[199].
Несмотря на то что кружок был офицерским, его члены поддерживали связи с окрестным дворянством и гражданскими чиновниками Смоленской губернии. Назначенный в начале 1798 г. смоленским губернатором Л.В. Тредьяковский писал Линденеру, что чувствует себя иностранцем в городе, где все связаны между собой и ни от кого нельзя получить верных сведений. Отдельные историки именно Л.В. Третьяковского винят в доносе на членов кружка, что весьма вероятно, так как он явно не разделял их взгляды.
Очевидно, что тесную связь с кружком поддерживало почти все многочисленное «смоленское гнездо» Каховских. По показаниям С.О. Шетихина, в доме Каховского часто происходили собрания, где «занимались не картежной игрой и пьянством». На этих собраниях, кроме А.М. Каховского и его товарищей, присутствовали Г.А. Каховский, Богдан и Иван Каховские[200]. «Дружили» с Каховскими вице-губернатор И.Ф. Мезенцев, губернский прокурор А.С. Повало-Швейковский, губернский предводитель дворянства Н.В. Потемкин, председатель уголовного департамента палаты суда и расправы Т.Ф. Повало-Швейковский, советники той же палаты Баландин и Рындин, член губернского правления С.О. Шетихин, асессор палаты Неклюев, провиантмейстер Рындин, майор Шуклин и др. Больше всех отличился уездный предводитель дворянства Сомов, ему был поручен обыск в имении Каховского Смоляничи. Еще до своего приезда Сомов предупредил о намечающемся обыске управляющего имением члена кружка капитана Стрелевского. Когда же он сам приехал туда, то помог уничтожить и спрятать ряд документов. После чего он описал «лишь незначительные бумаги». Об этом стало известно при повторном обыске, Сомов был арестован, но по ходатайству Д.П. Трощинского и Г.Р. Державина вскоре отпущен[201].
Местами собраний кружка были имение А.М. Каховского Смоляничи, которое в кружке условно называли «Галерой»; село Котлин в 15 верстах от Дорогобужа, принадлежащее вдове полковника Розенберга Марии Ивановне и, кроме того, в самом Смоленске дома Каховского и Киндякова[202].
Имел ли кружок Каховского программу, сказать сложно. Во-первых, ее не искали и теоретические воззрения членов кружка следователей интересовали мало, во-вторых, написанной программы обнаружено не было, возможно, она была уничтожена с остальными бумагами. Из сохранившихся документов, писем и т. д. можно установить, что главным элементом, который объединял членов кружка, была ненависть к деспотизму. Поэтому в кружке поднимался вопрос о цареубийстве – традиционном для Российской империи способе смены власти. На допросе майор Потемкин рассказывал об одном собрании в селе Котлин весной 1798 г. по случаю возвращения Дехтерева из Тайной экспедиции. Там Каховский читал вслух «Смерть Цезаря» Вольтера, и «все злобу свою изъявляли чтением вышеуказанной трагедии». А после чтения Каховский заметил: «Если этак нашего!..»[203] На этом же собрании майор Потемкин заявил, что готов лично произвести покушение на Павла I: «Они совещали государеву смерть, а еще явно доказывает, что они злое намерение имели, и к производству его в действо единственно случая недоставало, что еще более подтверждает Каховский тем, что он отдавал свое имение Потемкину и отсюда видно, что совершение злодейского намерения, ежели б оно удалось, он имел бы надежду на приобретение другого имения и, следовательно, имел предмет таковой надежде!»[204] Здесь Линденер явно пытается намекнуть на связь кружка с наследником, великим князем Александром Павловичем. Реально ли это? Нам представляется, что такое маловероятно. Цесаревич Александр нигде не упоминает ни о Смоленском кружке, ни о ком-либо из его членов, молчат об этом и биографы великого князя. Скорее всего, Каховский и его товарищи решили действовать на свой страх и риск, а сам Александр Каховский – стать русским Брутом. У членов кружка Каховского, несомненно, присутствовали террористические намерения, но сводить цели этой организации только к убийству Павла I было бы сильным упрощением. Свержение или убийство императора было звеном в общей цепи заговора – иначе не было смысла в той широкой деятельности, которую развернули члены кружка.
Каховский распространял среди членов кружка слухи о том, что об их планах знает и им сочувствует сам А.В. Суворов, однако реальные факты это не подтверждают.
Члены кружка пытались настроить общественное мнение против Павла I. Они распускали различные слухи о реальных событиях, но несколько преувеличивая их, и даже выдумывали истории, компрометирующие императора. Обычно капитан В.С. Кряжев[205] сообщал в письмах членам кружка, кто разжалован, кто арестован, кто уволен со службы и т. п., а те распространяли эти сведения среди офицеров. Говорили, например, что французская эмиграционная армия принца Конде принимается на русскую службу. Причем рядовые – офицерами, а офицеры – с повышением в чинах