В конце лета 1798 г. князь Адам Чарторижский получил пост посла в Сардинии, что было фактически высылкой за границу. После его отъезда кружок распался окончательно: Новосильцов и Чарторижский были за границей, а вернувшийся в Россию в июне 1798 г. Кочубей в сентябре 1799 г. вынужден был уехать в деревню.
В это же время изменяется отношение Павла I к своему сыну и наследнику; другим становился и климат при дворе. В начале 1799 г. ослабевает влияние А.А. Безбородко, который благоволил к кружку Александра Павловича, в том же году он умирает. Император стал более подозрительным и перестал доверять, в первую очередь, жене и старшим сыновьям. В придворных кругах появились слухи о сумасшествии Павла I.
Великий князь недолго оставался в одиночестве: неустойчивое положение, страх потерять право наследовать престол и недовольство деспотической политикой императора в целом заставили великого князя Александра и его «молодых друзей» сойтись с людьми, которые готовили заговор против Павла. Нет сомнений, что Александр не питал личной ненависти к отцу, но после долгих колебаний все-таки принял участие в заговоре, чтобы «спасти Россию».
Превращение идеи заговора против императора Павла в организацию заговорщиков приходится на 1799 г., когда во главе оппозиции встал граф Петр Алексеевич Пален. Боевой генерал, участник турецкой войны в конце царствования Екатерины II, он при Павле I был курляндским генерал-губернатором, в марте 1797 г. был отстранен от должности за оказание князю Платону Зубову почестей, когда тот проезжал через Ригу. Затем Павел I сменил гнев на милость, и в 1798 г. Пален был вызван в столицу и назначен петербургским военным губернатором. До конца царствования императора он оставался его доверенным лицом и стал фактически вторым человеком в государстве. При дворе П.А. Пален заслужил репутацию «человека честного и не способного злоупотреблять доверием императора»[234]. Как писали о нем современники, он сам никогда не смущался и никому не доверял.
Встает вопрос: почему П.А. Пален, имевший, казалось бы, все блага от царствующего монарха, руководил заговором против него? Сам Пален объяснял это отчасти возвышенными побуждениями: «Состоя в высоких чинах и облеченный важными щекотливыми должностями, я принадлежал к числу тех, кому более всего угрожает опасность, и мне настолько же желательно было избавиться от нее для себя, сколько избавить Россию, а может быть и всю Европу от кровавой и неизбежной смуты».[235] П.А. Пален хорошо понимал, что расположение императора переменчиво и он может лишиться не только должности, но и жизни. Однако его подчеркнутое желание избавить Россию от деспотизма императора Павла позволяет предположить, что он придерживался либеральных взглядов на образ правления; был сторонником договорного происхождения власти.
Для удачного осуществления переворота, по мысли Палена, было необходимо; во-первых, добиться наконец согласия цесаревича Александра Павловича; во-вторых, организовать прибытие в столицу верных Палену людей; в-третьих, заручиться поддержкой генералитета и офицерства и настроить петербургское общество против Павла I в пользу наследника престола.
Привлечением к заговору великого князя Александра Павловича занимался Н.П. Панин, давно и хорошо знавший наследника. Но даже ему сделать это оказалось далеко не просто. Зимой 1799/1800 г. Панин «впервые намекнул об этом плане великому князю». Тогда он завел речь о возможном регентстве в связи с душевной болезнью Павла[236]. «Граф Панин представил ему те несчастья, которые неминуемо должны явиться результатом царствования Павла I, если оно продлится. Только на него одного [цесаревича Александра. – Н. К.] нация может возлагать доверие, только он способен предупредить роковые последствия. Причем Панин обещал ему арестовать императора и предложить ему, великому князю, от имени нации бразды правления». Наследник вначале был возмущен такими речами. Панин же продолжал настойчиво призывать его «спасти отечество», и великий князь задумался и очень долго «слушал, вздыхал и не говорил ни слова»[237].
В то время возникло неожиданное препятствие заговору, чуть было не поставившее под удар весь замысел. Осенью 1800 г. началось неожиданное возвышение О.М. Дерибаса. После кратковременной опалы 30 октября 1800 г. он был вновь принят на службу. Павел I быстро приблизил его: Дерибас получил право являться с личными докладами к императору. П.А. Пален стал опасаться, что хитрый царедворец может выдать заговорщиков, чтобы прочнее укрепиться у трона. В ноябре того же года Дерибас заболел и 2 декабря умер.
Реализации главной первоначальной цели заговорщиков – привлечь на свою сторону Александра Павловича – способствовали два события. В начале 1800 г. цесаревич Александр остался один, без своих единомышленников, его друзья были удалены. Панин же при каждом удобном случае напоминал наследнику, что от его решимости зависит судьба России. Александр I позднее признался Адаму Чарторижскому: «Если бы вы были здесь, ничего этого бы не случилось: имея вас подле себя, я не был бы вовлечен таким образом»[238]. Император Александр искренне раскаивался, что был косвенно виновен в смерти своего отца. Но ни слова не было сказано, что он сожалеет о прекращении царствования Павла I.
Вторым обстоятельством стало сильное охлаждение императора в 1800 г. к своей семье, связанное с появлением новой фаворитки Анны Лопухиной.
Александр Павлович согласился принять участие в заговоре «не за себя, а за Россию» и только после того, как Н.П. Панин и П.А. Пален дали ему слово сохранить Павлу I жизнь. Александр предложил «устроить отца в Михайловском замке, предоставив ему по мере возможности пользоваться загородными императорскими дворцами… Александр мечтал о том, что ему удастся сосредоточить здесь [то есть в Михайловском замке] все то, что могло бы доставить удовольствие и развлечение его отцу и сделать его счастливым»[239]. Возможно, наследник искренне считал императора Павла душевнобольным и ради спасения своей страны и личной безопасности вступил в заговор. Может быть, он обманывал себя относительно исхода переворота, выдавая желаемое за возможное. У П.А. Палена, конечно, не было иллюзий относительно судьбы Павла в случае успеха переворота. «Я прекрасно знал, – рассказывал он позднее Ланжерону, – что надо завершить революцию, или уже совсем не затевать ее, и что если жизнь Павла I не будет прекращена, то двери темницы скоро откроются, произойдет страшная реакция…»[240] После своего согласия, не позднее весны 1800 г., цесаревич Александр тоже стал во главе заговора. Нет сомнения, что П.А. Пален держал великого князя в курсе всех своих действий, а после того как Панин 15 ноября 1800 г. был отставлен от должности и отправлен в Москву, – только его одного. От будущего императора не было смысла скрывать ход подготовки переворота. Поскольку разговаривать на эти темы было опасно, Пален и Александр поддерживали связь с помощью записок: «сообщали друг другу наши мысли и те меры, которые требовалось принять»[241]. Это было удобно и безопасно, так как Пален по службе был непосредственно подчинен великому князю Александру. Иначе говоря, что не удалось Екатерине II, получилось у П.А. Палена!
Следующим шагом после получения согласия наследника стала организация возвращения из ссылок тех людей, на которых П.А. Пален мог рассчитывать: Зубовы, генерал Беннигсен и некоторые другие. Пален хитроумно исполнил задуманное. Еще в 1797 г., во время коронационных торжеств, Павлу предсказали, что если первые четыре года его царствования пройдут благополучно, то он будет править долго и без серьезных потрясений. В ноябре 1800 г. они прошли, и Пален, воспользовавшись «светлой минутой» в настроении императора, предложил ему по случаю столь торжественного события объявить амнистию, вернув на службу всех разжалованных за эти четыре года. Зная, что Павел I не чужд романтики, П.А. Пален бросился к его ногам. Павел I был тронут и тут же отдал приказ о помиловании. Однако этот шаг имел и серьезное негативное последствие. Тех офицеров и гражданских чиновников, которые первыми прибывали из ссылок, безоговорочно принимали на службу. Но вскоре все места были заняты, и остальным было предложено вернуться обратно[242].
«Так я обеспечил себе два важных пункта, – рассказывал П.А. Пален Ланжерону, – первое, заполучил Беннигсена и Зубовых; второе, еще усилил общественное ожесточение против императора»[243]. Павел I милостиво принял Зубовых, главным образом вследствие того, что князь Платон выразил намерение жениться на дочери Кутайсова. П.А. Пален тут же подключил их к планам обсуждения переворота.
Частью замысла было создание негативного общественного мнения об императоре Павле, в первую очередь распространением всевозможных небылиц о нем. «В течение двух последних месяцев царствования Павла, направлять публику на один предмет – ненависть к Павлу… Умы распалялись, недовольство увеличивалось, и Павел день ото дня становился ненавистнейшим тираном в глазах обитателей Петербурга»[244]. П.А. Пален знал об этом и подогревал страсти. Никто не был уверен в завтрашнем дне. Все действия Павла I, о которых ходили слухи, словно подтверждали, что он лишился рассудка и своими действиями ведет империю к краху. П.Н. Буцинский, собиравший отзывы о Павле его современников, справедливо заметил, что «так называемая “большая публика” знала несравненно больше сплетен, сказок и анекдотов о Павле I, чем реальных исторических фактов»