[245]. Но именно эти слухи и определяли отношение современников к деятельности императора Павла и подготовили благоприятную почву для заговора против него.
Среди столичных офицеров зрело недовольство, но его необходимо было направить в нужное русло, привлечь их к заговору. Это было делом опасным, трудным, но необходимым. В первую очередь, нужно было заручиться поддержкой генералов – командиров полков. В итоге среди заговорщиков оказалось все высшее офицерство: командир Семеновского полка генерал-майор Н.И. Депрерадович, командир Преображенского полка генерал-лейтенант П.А. Талызин, шеф Кавалергардского полка генерал-лейтенант Ф.П. Уваров и другие[246].
Военный губернатор Петербурга П.А. Пален, цесаревич Александр Павлович, высшие офицеры вращались в одном кругу, и поэтому узнать их отношение к Павлу не составляло большого труда. После такого «предварительного выяснения» руководители заговора действовали следующим образом: «Однажды Талызин, возвратившись поздно домой, нашел на столе своем в кабинете запечатанное письмо; распечатывает – оно от графа Панина, который просит его содействовать Палену в заговоре против императора, говоря, что он уже рекомендовал его как надежного и верного человека военному губернатору. Талызин, истребя письмо, ждал последствий. Пален, увидя его во дворце, спрашивает при всех, читал ли он письмо от графа Панина, и, получив утвердительный ответ, просит его к себе в шесть часов на совещание»[247]. В результате гвардейские офицеры стали главными исполнителями заговора против императора Павла I. Без их участия этот переворот едва ли был возможен.
Прекрасно зная о подобных настроениях среди военных, Пален тем не менее не спешил делиться с ними замыслами об ограничении самодержавия. Тогда это могло помешать успеху заговора против Павла I, но в дальнейшем стало чуть ли не решающим в провале идейных замыслов, связанных с переворотом 11 марта.
Генералы, в свою очередь, подключили к заговору офицеров своих полков. В итоге о готовящемся событии знали почти все офицеры Семеновского полка, 3-й и 4-й батальоны Преображенского, которыми командовали участники заговора полковник Запольский и генерал-майор князь Вяземский, и многие другие. Всего в перевороте 11 марта 1801 г. принимало участие около 300 человек, что было чрезвычайно много для подобной нелегальной организации.
Содействовал вербовке нужных для заговора людей и сам великий князь Александр Павлович. В частности, он привлек «личным авторитетом» адъютанта Преображенского полка плац-майора А.В. Аргамакова, который имел право, как дежурный адъютант, являться к императору в любое время дня и ночи по особому подъемному мосту. Он был обязан докладывать обо всех чрезвычайных происшествиях в городе. Все караульные его знали в лицо, поэтому он был очень нужен заговорщикам как проводник в Михайловский замок. «В 1820 году Аргамаков в Москве, в Английском клубе, рассказывал, не стесняясь многочисленным обществом, что он сначала отказался вступить в заговор против Павла I. Но великий князь Александр Павлович, наследник престола, встретив его в коридоре Михайловского замка, упрекнул его за это и попросил не за себя, а за Россию вступить в заговор, на что он вынужден был согласиться»[248]. Этот эпизод свидетельствует о том, как тщательно подбирались нужные делу свержения Павла I люди, а также об активном участии в подготовке переворота цесаревича Александра Павловича.
По всей видимости, уже в начале 1801 г. к заговору был привлечен великий князь Константин Павлович. О нем в связи с этим событием особо не упоминают, поверив на слово, что в ночь переворота он спал, «как спят в 20 лет»[249]. Однако факты говорят противоположное. Нет сомнения, что Константин знал о заговоре и принимал в нем активное участие[250]. Главным доказательством служат мемуары Саблукова: «В 10 часов утра (11 марта) я вывел свой караул на плац-парад, а между тем, как проходил развод, адъютант нашего полка Ушаков [несомненно, участник заговора] сообщил мне, что по именному приказанию великого князя Константина я сегодня назначен дежурным по полку. Это было совершенно противно служебным правилам». Нейтрализовать Саблукова было чрезвычайно важно. В свое время Пален «намекал» ему на существование «конспирации» против Павла I, но тот отказался его понимать, то есть не примкнул к заговорщикам, но и не выдал их. Однако осуществлению переворота он мог помешать, почему и был устранен своим непосредственным начальником, великим князем Константином.
Цесаревич Константин очень активен и в ночь переворота. Тот же Саблуков сообщает, что к нему несколько минут после часа пополуночи 12 марта передали с ездовым великого князя Константина собственноручную записку его высочества, «написанную весьма спешно и взволнованным почерком: „Собрать тотчас же полк верхом как можно скорее с полною амуницией, но без поклажи и ждать моих приказаний. Подпись: Константин. Цесаревич“. Потом ездовой на словах прибавил: „Его Высочество приказали мне на словах вам передать, что дворец окружен войсками и чтобы вы зарядили карабины боевыми патронами“»[251]. Этот гонец, судя по расстоянию, которое он преодолел, выехал из Михайловского замка еще до смерти Павла I[252]. Константин же не требовал немедленной помощи, а приказывал поднять полк и ждать приказаний, чем отнимал у Саблукова возможность действовать самостоятельно.
В чем причина участия цесаревича Константина в заговоре? В историографии за ним закрепилась репутация недалекого человека, который действовал, повинуясь исключительно своим страстям. Как считали Бикерман и Раленский, авторы биографических очерков о Константине Павловиче, принять участие в заговоре против своего отца цесаревича побудил ужас перед императором. Однако храбрость свою он доказал участием в знаменитом Итальянском походе Суворова. Причина участия Константина в перевороте, скорее всего, в том, что он в то время придерживался просветительских взглядов на образ правления и осуждал деспотические методы своего отца. К тому же он, видимо, искренне считал Павла I душевнобольным. «Мой отец объявил войну здравому смыслу с твердым намерением никогда не заключать мир», – тонко, по-французски шутил великий князь[253]. И наконец, Павел I принял одного из своих убийц, одетого в мундир конногвардейца, за цесаревича Константина. Он, возможно, хорошо знал своего сына!
К марту 1801 г. основные приготовления к перевороту были завершены. Большая часть столичного общества ненавидела и боялась императора Павла, генералы и офицеры ждали только сигнала. План действий в ночь переворота разработали Пален и Беннигсен. Первоначально Пален намеревался осуществить все официально – свержение Павла I на 7 марта, по европейскому стилю – 15. Известно, что в 44 году до н. э. 15 марта был убит Юлий Цезарь. Но цесаревич Александр предложил отсрочить «задуманный удар» до 11 марта, так как в тот день дежурным будет 3-й батальон Семеновского полка, в котором он был уверен более всего.
Пален с самого начала был убежден в необходимости убить Павла I. Без сомнения, его мнение на этот счет разделяли генерал Беннигсен и братья Зубовы. Вечером 11 марта организаторы заговора поделились своими мыслями на этот счет с остальными офицерами, собравшимися на «ужин» у Талызина. Описывать подробно ход событий в ночь с 11 на 12 марта 1801 г. нет необходимости – это не раз уже сделано. Уточним лишь несколько любопытных фактов. Некоторые мемуаристы утверждают, что князь Зубов, ворвавшись с Беннигсеном и офицерами в комнату к императору Павлу I, предложил ему отречься или же ограничить самодержавную власть, подписав «текст соглашения между монархом и народом»[254]. Но разгорелся спор, в результате которого пьяные офицеры убили Павла. Мы знаем, что руководители заговора рассчитывали убить Павла I и ограничить самовластие Александра I. Возможно, что Пален хотел добиться от императора Павла подписания такого документа, а от Александра I – его исполнения. Однако бывшие там офицеры пришли не оговаривать условия отречения монарха или ограничения его власти.
Технически переворот был осуществлен блестяще. Основная заслуга принадлежала здесь генералу Беннигсену. Он вел себя в ту ночь очень хладнокровно и четко всем руководил. Беннигсен стоял во главе одного из отрядов, видимо, первым вошел в спальню к Павлу, заявил императору, что тот арестован, и… вышел. Он не желал присутствовать при убийстве, прекрасно понимая, что это не будет радостно встречено Александром Павловичем и может повредить его дальнейшей карьере.
П.А. Пален, стоявший во главе другого отряда, явился, когда все уже закончилось. Это дало повод думать, что он действовал двулично, то есть в случае неудачи заговора явился бы на помощь императору[255]. Едва ли это так. Во-первых, отряд Палена состоял из офицеров, которые ненавидели Павла I. Во-вторых, участники заговора зашли слишком далеко и были готовы на все. Отступление стало уже невозможным. Сам Пален объяснил Ланжерону свое «опоздание» следующим образом: «Император погиб и должен был погибнуть. Я не был ни очевидцем, ни действующим лицом при его смерти, я предвидел ее, но не хотел в ней участвовать, так как дал клятву великому князю Александру»[256]. Пален не хотел формально нарушать слова, данного им будущему императору, тем более что надеялся стать доверенным лицом нового монарха. Появившись в Михайловском замке, Пален сразу же взял в свои руки политическое руководство, назначил Беннигсена новым комендантом замка и поручил ему распоряжаться военными.