– Да пронзит она черное сердце Надира!
Стрела взмыла в небо, просвистела над гущей сражения и впилась в драгоценный щит Надир-шаха, которым он то и дело прикрывался.
Надир оглянулся в ту сторону, откуда прилетела стрела, и увидел Фирузу. Он узнал ее и отвел руку телохранителя, который уже прицелился в горянку из ружья.
– Это не женщина, – прошептал потрясенный Надир-шах. – Это мое проклятие.
Стрела воткнулась туда, куда Надир-шах собирался поместить великолепный рубин в честь своей главной победы – победы над горцами Дагестана. Надир попытался выдернуть стрелу, но лишь обломал ее древко, а наконечник так и остался в щите, пробив его и оцарапав руку Надир-шаха, которой он сжимал ремни своего щита. Он снова оглянулся на Фирузу, но она уже исчезла.
Надир-шах счел бы это видением, если бы не кровь, залившая раненую руку. Отирая кровь, он понял, что все кончено, пора уходить из Андалала.
Но гордость не позволяла Надиру бежать. Он еще надеялся на остатки своей гвардии, ждущей приказа шаха у его ставки на Турчидаге. Но и эти надежды оказались напрасными. Вскоре ему донесли, что остатки его гвардии атакуют повстанцы.
– Откуда они взялись? – недоумевал Надир.
– Это отряды лакцев, цудахарцев, акушинцев, кубачинцев, кайтагцев, лезгин, кумыков… – перечислял визирь.
– Отряды? – все более свирепел Надир-шах. – Разве я не привел их в покорность? Как они посмели?!
– И еще – джарцы, – добавил секретарь.
– Этого не может быть, не может быть! – повторял как заклинание Надир, не знавший, что ему теперь делать.
– Мой повелитель, – склонился перед ним визирь. – Не лучше ли отступить, пока есть возможность?
– Скорее твоя голова покинет плечи! – взревел Надир. – Моя армия непобедима! Я покажу презренным трусам, как нужно сражаться!
Он поднял над головой свою саблю, украшенную драгоценными камнями, и стегнул коня, чтобы самому броситься в бой во главе свиты. Но вдруг увидел несущуюся на него орду, в которую превратилось его бегущее вспять войско.
Взбешенный этим позорным бегством, шах принялся рубить своих воинов направо и налево, но остановить их уже было невозможно. Сарбазы бежали от преследовавших их горцев, бросая тяжелые доспехи и оружие. И если бы свита не вынудила Надира последовать их примеру, обезумевшая от страха толпа затоптала бы и самого шаха.
Многие каджары сдавались, умоляя о пощаде. Этих оставляли под присмотром женщин, а мужчины преследовали и расправлялись с остальными. Пленные, которым сохранили жизнь, рыдали от счастья, что этот ужас для них закончился.
Глава 119
Последнюю попытку изменить ход сражения Надир-шах предпринял у Мегеба, где скопились остатки его войска. Но горцы были неудержимы.
Муртазали и хунзахцы, сокрушив передовые ряды шахского войска, неостановимо пробивались дальше, стремясь настигнуть убегающего Надир-шаха. Муса-Гаджи с ополченцами ударил во фланг, приведя каджаров в смятение. А сверху, с перевала, уже неслись отряды повстанцев.
Видя, что он может быть окружен и уничтожен, Надир-шах взмолился о спасении.
«Владыка эпохи сошел с златоуздого коня на землю, – записал позже его секретарь. – Бросил в сторону шахскую корону и Надиров шлем, пролил алые слезы из полных крови глаз, положил на землю свое бесподобное лицо и стал, рыдая, говорить единому, всемогущему Богу: «О отверзающий врата желаний и указывающий средства счастья! О раздающий щедрые дары и не отказывающий ни одному просящему! Ради приверженных к пути твоему, нуждающихся в царстве твоем, бодрствующих ночью и молящихся утром, ради стонов больных твоих, ради слез плачущих сирот твоих и мучительной сердечной боли вдов твоих, ради главы пророков и посланников и лучшего из предавшихся воле твоей, ради Али Муртазы и послушания прочих имамов-руководителей даруй мне, доведенному до крайности, в этот миг и этот час радостную весть о победе в этой полной опасности пучине и спаси все войско из этого полного потрясений урагана!»».
– Сюда, повелитель! – кричал визирь, указывая путь к спасению.
Это была единственная, еще не занятая горцами дорога.
Отбиваясь от преследователей, шах и его свита устремились на Турчидаг. Еще не поднявшись на плато, Надир-шах увидел, что его великолепный шатер превратился в лохмотья от стрел и пуль, а остатки его гвардии сражаются с наседающими повстанцами.
Надир-шах устремился к ставке, надеясь найти спасение за ее валами и пушками. Но ставка оказалась почти пуста, прислуга бежала, спасая свою жизнь. И только вопли перепуганных наложниц напоминали Надиру о том, что здесь было местопребывание владыки мира.
Надир-шах, опасливо озираясь вокруг, уселся на свой трон и поправил на голове корону. Он надеялся, что это его успокоит, что атрибуты верховной власти вновь вернут владыке его силы и веру в успех. Но вместо этого он видел, как стрелы пронзают его шатер и пули сбивают позолоту со столбов, на которых он держался. Шум приближающейся битвы уже заглушал стенания наложниц.
Шах велел отправить их из ставки, чтобы не достались победителям. Такого позора он допустить не мог, с него было достаточно сокрушительного поражения. Их тут же выслали под охраной, хотя нескольких и недосчитались. Даже евнух не знал, сами ли они сбежали или их выкрали горцы. Но Надиру теперь было не до наложниц. Паника, охватившая его последние отряды, передалась и ему.
– Не пора ли и нам покинуть эту страну несчастий? – осторожно сказал визирь.
Еще одна стрела пролетела так низко, что воткнулась в трон. Шах в испуге пригнулся, и корона его покатилась по ковру.
– Мой повелитель! – кричал телохранитель, стоявший у входа в шатер. – Они вот-вот ворвутся!
– Уходим! – прохрипел шах, надевая шлем. – Но я еще вернусь!
Он уже собрался покинуть шатер, когда вспомнил о своей короне.
– Моя корона! – закричал он. – Где она?
На его глазах рухнул телохранитель, стоявший у входа, и в шатер ворвался Муса-Гаджи.
– Гроза вселенной! – обрадовался Муса-Гаджи. – Ты-то мне и нужен.
Муса-Гаджи бросился на оцепеневшего от ужаса Надира, но путь ему преградили телохранители шаха. Пока они пытались остановить Мусу-Гаджи, тот кричал шаху:
– Подожди, сразись со мною, если ты не трус!
Расправившись с телохранителями, Муса-Гаджи бросился за Надиром, но шах уже исчез.
Надир-шах, гроза вселенной, позорно бежал, прикрываясь щитом и нахлестывая коня так, что телохранители едва за ним поспевали. Следом, спасаясь от разъяренных горцев, покатилось то, что осталось от огромного войска, покорившего полмира.
Когда расстроенный тем, что не сумел добраться до шаха, Муса-Гаджи вернулся в шатер, на троне Надира сидел Дервиш-Али. На голове его красовалась шахская корона, из которой петух пытался выклевать драгоценные камни.
Шатер начал заполняться горскими воинами. Увидев на троне Дервиша-Али, они не могли удержаться от смеха. Но все смолкли, когда прибыли Пир-Мухаммад и Хунзахский нуцал Мухаммад-хан.
– Сбежал, негодяй, – с досадой сообщил им Муса-Гаджи.
– Пускай бежит, – сказал Пир-Мухаммад. – Куда он денется от божьей кары!..
– Пропал Надир, – сказал Хунзахский нуцал, пиная сапогом сундук, из которого посыпались шахские сокровища. – Называл себя владыкой мира, а был всего лишь предводителем разбойничьей орды.
Появился Муртазали, волоча перепуганного до смерти визиря.
– Визирь! – узнал его Муса-Гаджи.
– Что скажешь напоследок? – спросил визиря Пир-Мухаммад.
Визирь уставился на сидящего на троне Дервиша-Али и промолвил:
– Что только шах, лишившийся ума, пойдет войной на Дагестан.
– Что делать с этим мудрецом? – спросил Муртазали.
– Казнить его! – требовали воины.
– А голову послать Надиру!
– Надиру мы лучше письмо напишем, – предложил Хунзахский нуцал. – А визиря отправим в подарок русскому царю.
– Это будет правильно, – согласился Пир-Мухаммад. – Раз Надиру не удалось напасть на Россию, пусть хоть визирь его туда попадет.
– Куда угодно, – сказал, немного успокоившись, визирь. – Только не посылайте меня к Надиру. Он с меня шкуру сдерет, а голову насадит на пику.
– Запомни, пришелец, – сказал визирю Пир-Мухаммад, – кое-кто уцелел в этой битве, но если придете снова – уничтожим всех.
Когда визиря увели, Пир-Мухаммад снял с головы Дервиша-Али корону.
– Короне врага не место на твоей голове, сынок.
Хунзахский нуцал взял корону в руки и прочел надпись на ее основании: «Мы даровали тебе победу. Всевышний простит грехи твои, прежние и будущие. Он прольет на тебя мудрость Свою. Он наставит тебя на путь истинный. Он твой помощник».
– Разве Аллах даровал этому шайтану победу? – удивился нуцал.
– Нет! – ответили горцы.
– Разве Аллах прощает убийц?
– Нет! – ответили горцы.
– Разве Надир встал на путь истинный?
– Он встал на путь злодеяний, – сказал Пир-Мухаммад, – и поплатился за свои грехи. Но это только начало. Кара Аллаха неминуемо настигнет Надира, куда бы он ни убежал. А мы должны сохранить единство, которое помогло нам победить сегодня и поможет изгнать каджаров из Дагестана завтра.
– Иншааллах! Да поможет нам Аллах! – отозвались остальные.
Кроме короны и трона, среди трофеев оказалось и седло Надир-шаха. Была найдена и сабля, прежде принадлежавшая Тимуру и захваченная Надиром во время Индийского похода в казне сестры Мухаммад-шаха. Надписи на сабле свидетельствовали, что она была сделана в мастерской Лахора, а Победитель вселенной Тимур захватил ее в качестве трофея в Дели. На другой стороне было добавлено клеймо Надир-шаха и сделана пророческая надпись: «Я уповаю на Аллаха. Дни мира его изменчивы».
Среди взятых в плен оказался и Калушкин. Он и не спешил убегать вслед за Надиром, ему очень хотелось увидеть победителей того, кто готовился к нашествию на Россию.
Когда его привели в шатер, он оглядел вождей горцев и представился:
– Честь имею, посол русского государя Иван Калушкин, по службе состою при Надир-шахе.