Подняв с земли меч, он бросился прямо в гущу схватки. Выждав несколько мгновений, он, наконец, поймал нужный момент — и, поднырнув под взлетевший в воздух хвост, воткнул острие точно в дыру вблизи уродливой башки, где виднелась незащищенная плоть. От последующего визга у него едва не лопнули уши — беспорядочный взмах жала чуть не лишил его жизни, но следующим ударом он отсек его почти под корень. Королева заметалась, не зная, кого из противников следует опасаться больше, на миг повернулась к медведю спиной — и тот не стал терять времени даром.
Издав громогласный рев и собрав все силы, зверь в прыжке обрушился на гуля всем своим весом. Стефан едва успел отбежать в сторону — рев зверя, визг чудовища и хруст панциря, казалось, взлетели до небес. Решив, что пора отступать, матка попыталась уйти, отпугнув Крепыша хвостом. Но без жала тот был бесполезнее простой бечевки — удар, еще удар, и, поднявшись на задние лапы, медведь попросту рухнул прямо на башку твари, лопнув ее, точно гнилую тыкву. Королева дернула сучковатыми лапами в последний раз и затихла — а прочие гули, почуяв, что их предводительница издохла, кинулись врассыпную, издавая испуганный клекот. За ними, не мешкая, бросились в погоню волки, но Стефан знал, что поодиночке твари уже не представляют опасности — попрячутся по каким-нибудь норам да щелям, а то и вовсе сбегут куда подальше.
И так закончилась эта битва за лес. Гроза стихла, тучи рассеялись и на землю упали лучики солнца, освещая поле пусть и короткой, но жаркой битвы. Стефан почуял на своей руке шершавый язык — и, пускай с некоторой опаской, но потрепал медведя за ухом. Все еще чуть шатаясь, тот побрел прочь, а Стефан, тем временем, поспешил к Тедельмиду. По пути он увидал в траве какой-то блеск — как ни удивительно, хоть от посоха и осталась одна труха, но камень остался цел. Внутри него до сих пор клубилась какая-то дымка и немного пораздумав — Стефан на горьком опыте понимал, что всякие магические штуки лучше лишний раз не трогать руками — он все же поднял его с земли и сунул в карман. Мало ли, может старику без побрякушки свет не мил.
К счастью, друид пускай и был без сознания, но остался жив — хоть брови и усы у него подпалились, лицо, испещренное занозами, залило кровью, а руки покрылись сажей; но волосья отрастут, да и раны на вид казались пустяковыми. Несколько ссадин и царапин — но все равно стоит показать его Мелэйне и побыстрее. Взвалив Тедельмида на плечи — после Джейми он казался просто пушинкой — Стефан поспешил к хижине, надеясь не заплутать по дороге. Однако вряд ли бы ему это удалось — весь путь за ним внимательно наблюдали птицы, что начинали галдеть, едва он сворачивал не туда, и не успокаивались, пока он не изменит направление; а нередко в кустах мелькала серая шкура, да поблескивали желтые глаза.
Уже смеркалось, когда вдалеке показалось жилище друида. Джейми и Мелэйна ждали их снаружи — первый выглядел вполне сносно и даже попытался перехватить у Стефана друида, пускай и едва не уронив того на землю; а жричка, не мешкая, тотчас поспешила осмотреть старика. Тот же на удивление скоро пришел в себя — девушка едва успела к нему притронуться, как он вдруг раскрыл глаза и пробормотал что-то не непонятном языке; но оглядевшись, он лишь взглянул на Стефана в немом вопросе, на что тот ответил ухмылкой и коротким кивком.
Мелэйна осмотрела Тедельмида и Стефана, а после, отужинав на скорую руку, они завалились спать — и ближайшие несколько дней, пока Джейми вставал на ноги, оказались, наверное, едва ли не самыми счастливыми в жизни Стефана за последнее время. Тедельмид, не уставая, вел с Мелэйной споры о богах и прочих святых делах, но и не только; он показал как на слух отличать скворца от зяблика, рассказал, как можно быстро найти съедобные сытные коренья, по мху определить, где север, а где юг, и научил многим другим занятным вещам.
Но как бы не нравилось всей троице гостить у друида, пришла пора отправиться в дорогу. Из дома они вышли ранним утром, едва-едва первые лучи упали на кроны деревьев и Тедельмид повел их сквозь чащу, дабы показать наиболее близкий путь к ближайшему городу. Напоследок Мелэйна крепко обняла старика, на что тот ответил лишь взмахом руки и смущенным ворчанием; Джейми пустился в долгие и, признаться, довольно косноязычные благодарности, а закончив, крепко пожал тому руку. Ну а Стефан попросту хлопнул друида по плечу и простодушно произнес:
— Ты единственный колдун из тех что я встречал, который не вызывает желания бежать от него куда подальше.
— Одни из самых теплых слов, что я слышал, — с нарочито серьезным видом ответил Тедельмид, но все же чуть ухмыльнулся в бороду.
Напоследок проверив припасы — старик не поскупился дать им с собой в дорогу столько еды, сколько они могли унести — все трое еще раз попрощались и направились прочь, когда Тедельмид в последний раз окликнул Стефана. Тот оглянулся — и едва успел поймать в воздухе что-то, метящее ему прямо в грудь. Взглянув на желтый камень, внутри которого блестели голубые прожилки, он в недоумении взглянул на друида, но старик лишь крикнул:
— Да хранят вас боги — и Старые, и Новые. Прими это как подарок — кто знает, быть может, тебе он сгодится.
Стефан еще раз взглянул на камешек, взвесил его в руки, открыл было рот и поднял глаза на друида — но того уже не было; лишь ветер шелестел опадающий листвой, да где-то вдалеке запела какая-то птичка. Пожав плечами, Стефан спрятал камешек за пазухой — и вот они снова направились в путь.
— Есть идеи, куда мы топаем? — через время спросил Стефан, когда лес остался далеко позади и солнце уже начало крениться к горизонту. Как он и ожидал, Джейми лишь пожал плечами, да и Мелэйна не проронила ни слова. Поэтому многим позже, когда они разбили привал и сгрудились у костра, протягивая к нему озябшие пальцы, он вновь завел этот разговор. — Итак, в продолжении нашей содержательной беседы. Предлагаю дойти лиг пять до Соленого Тракта и двинуться вдоль него на юг.
— На юг? — переспросил Джейми, пережевывая лепешку.
— Поближе к Вольным городам, — пояснил Стефан. — Слыхал я, там у них просто проходной двор и никому дела не будет до тройки чужаков. Да и работенки там наверняка полно.
— Ты и впрямь думаешь, что нам стоит продолжить… — поежилась Мелэйна.
— Как видишь, это у нас получается лучше всего, — хмыкнул Стефан, и на этот раз никому из его друзей нечего было возразить.
Глава 18
Так каковы же настоящие причины конфликта, спросите вы; ведь, несмотря на все различия, Визр и Фридания долгое время существовали относительно мирно — было время, когда даже имперские сенаторы не брезговали ставить в дом искусные изделия из северного дерева, коим славились Тирильские леса, а многие представители фриданской знати могли довольно сносно говорить на визрийском.
Отношения заметно охладели после начала монументальной экспансии Дементия IV и окончательно испортились после того, когда войска взрийцев вторглись в Кетанию и спустя несколько громких побед склонили ее правителя признать власть императора, превратив свою страну в визрийскую провинцию.
Теперь между Визром и Фриданией не было никого и вздумай имперцы нанести удар по новоявленному соседу, тому бы пришлось принимать бой на своей территории; это понимал Лоренс и это понимали все советники, которые, не медля, принялись советовать королю готовиться к войне.
Официально это был священный поход за освобождением единоверцев от гнета имперцев, но все понимали, что Лоренс решил нанести упреждающий удар, видимо, надеясь выбить визрийцев из Кетании и при ее поддержке — а также заручившись помощью прочих государств, которые воочию увидели бы, что и Дементий Покоритель может понести поражение — навязать мир на своих условиях, заставив императора чуть поубавить пыл. Однако, как показала история, шаг этот был хоть и храбрый, но, увы, довольно безрассудный и плохо продуманный…
Бруно Тош, «Война змеи и солнца»
Этьен не спеша чиркал точильным камнем по мечу Раймунда, сидя на толстом бревне возле своего шатра. Лезвием, казалось, можно было разрезать и волосок, а сталь сияла так, что в отражении он видел собственное лицо, но заняться ему все равно было нечем, так как коней он уже почистил и накормил, возиться с доспехами закончил еще до обеда и даже отчитался перед мастером Фернандом за все пропущенные ранее уроки. Поднявшись на ноги, Этьен уже было вложил клинок обратно в ножны, но потом вдруг передумал; оглянувшись и убедившись, что за ним никто не смотрит, он обхватил рукоять двумя руками и рассек воздух над головой — едва-едва удержав равновесие и не рухнув наземь.
Укол, выпад, шаг назад и рубящий снизу — Этьен представлял себя не то Ржавым Рыцарем, в одиночку сдерживающим натиск полчищ врагов, не то Святым Мечом, что принял бой с вурдалаком, а то и каким-нибудь колдуном; но тут мимо него легкой трусцой проскакал отряд всадников при полных доспехах — Этьен стыдливо поежился, боясь, как бы они не заприметили его баловство, однако ни один из мужчин даже не кинул взор в его сторону, хмуря брови и обмениваясь короткими репликами.
Что уж говорить, в последнее время во всем лагере царила довольно гнетущая настроение. Даже Госс, для которого шутить было столь же обыденно, как и дышать, ходил чернее тучи, сердито прикрикивая на Этьена, когда тот в очередной раз ронял копье. И надо сказать, причины для беспокойства были — разведчики донесли, что еще одна деревня в полудюжине лиг от лагеря была найдена вырезанной под корень: отправившийся за припасами отряд обнаружил лишь поломанный частокол, пропитанную кровью землю да выломанные двери. Ни человека, ни птицы, ни скотины — лишь пустые дома с сараями, да огромные следы, походившие на волчьи. О последнем, к слову, знали немногие — Раймунд строго-настрого запретил всем (в том числе и Этьену) даже полусловом упоминать об этом, боясь паники; но слухи растекались быстрее, чем весенний паводок и вскоре практически на каждой палатке или шатре висели веточки омелы, мешочки с солью, да различные амулеты, призванные защитить от нечистой силы.