— Насколько я знаю, — произнес Амадиу, оглядывая магистрат, — во времена моего предшественника Одрика Лорра почти все крупные города приняли кое-какую поправку в свои законы. Согласно ей, великий магистр ордена Святых Мечей может наложить вето на любой приказ, если считает, что на то есть веские причины. В том числе это касается и указов, подписанных даже рукой короля. Хочу напомнить, что документ этот был заверен государем Лоренсом I и верховной жрицей Беатрис, и до сих пор не отменен, а значит тот, кто препятствует сему решению, нарушает не только мирские порядки, но и попирает устои, завещанные нам богами. Вам об этом ничего не известно, господин Клебер?
Члены совета, хмуря лбы, недоверчиво глядели друг на друга, точно думая, что их пытаются разыграть; Сисар же устремил взгляд на бургомистра с бровями чайками — видимо, заведовавшего за бумажную волокиту — а тот, не мешкая, послал слуг за сводом законов. Спустя время перед чиновником уже лежала толстенная книга — кою с трудом несли двое дюжих молодых парней — в кожаном переплете, в которую он тотчас уткнулся носом. Найдя нужную страницу, бюргер быстро пробежал по ней глазами и ответил старику кислым кивком, виновато пожав плечами, точно оправдываясь в собственной оплошности. Тот потребовал талмуд себе и, убедившись в правоте слов Амадиу лично, откинулся на покрытую красным бархатом спинку и сквозь зубы процедил:
— Да, господин Тома, вы правы. Этот закон все еще имеет силу на нашей земле. Но принят он был скорее под гнетом обстоятельств, нежели от необходимости и даже в то неоднозначное время им никто так ни разу и не воспользовался.
— Значит, я сделаю это первым и воспользуюсь им не медля, — отрезал Амадиу, подводя черту под весь спор. — Уверяю — я делаю это не от личной прихоти, но для блага всего города и его жителей, в том числе и совета. Надеюсь, вас не затруднит немедля оповестить людей, дабы последний бродяга знал о том, что власть в Мьезе теперь принадлежит ордену. Никто не должен въезжать или покидать город без моего личного дозволения.
— Как скажете, великий магистр, — ледяным тоном проговорил Сисар. — Отныне ваше слово для нас закон.
Некоторые из советников порывались было что-то сказать, но старик оборвал их резким взмахом посоха; и хоть Амадиу выиграл битву, но не войну. Он не сомневался, что с этого мгновения советники днем и ночью будут ломать головы над тем, как вывернуть ситуацию против Мечей или хотя бы понаставлять палки им в колеса, но сейчас главное — перехватить арраканца и забрать у него зеркало, пока он не успел увезти его куда подальше. А после — разузнать, каким вообще образом Матиас оказался замешан в этой истории, если, конечно, чужеземец не соврал. В сопровождении братьев великий магистр направился к выходу, спиной чувствуя, как спину ему колят ненавидящие взгляды.
— Господин Тома… — произнес Сисар, когда Мечи уже стояли на пороге. — Вы не напомните, как закончил свой путь великий магистр Одрик Лорр?
— Он погиб от моей руки, — спокойно ответил Амадиу и вышел прочь.
Пускай чиновники и задерживали его как могли, неукоснительно соблюдая все бюрократически процедуры, коими, без сомнения, в другой бы раз пренебрегли, но вскоре под началом Амадиу помимо пятерых Мечей оказался отряд местной стражи, и он, не медля, повел их в сторону пристани. Зевак, которые увязались за ними, городовые гнали руганью, зуботычинами, а то и древками копий, но, несмотря на это, к причалу они подошли вместе с хвостом из нескольких десятков горожан, чье любопытство оказалось куда сильнее страха попасть в ямы или получить по загривку.
Однако Амадиу едва ли обращал на них внимание — все его мысли были прикованы к острову и тому таинственному предмету, что на нем скрывался. Встав на причал, великий магистр окинул взглядом водную гладь, по которой пеной расстелился молочно-серый туман, да такой густой, что он с трудом смог бы увидеть, что происходит и в десяти шагах от берега. Стражники клятвенно заверяли, что хоть одну лодчонку да можно будет найти на месте — но уже через мгновение, когда послышался плеск весел, Амадиу понял, что переправа им не понадобится. Совсем скоро из тумана выступила большая лодка — по бортам сидело с десяток вооруженных воинов, которые дружно работали веслами; на корме же находился молодой мужчина со смуглой кожей, кутающийся в плащ, а вот за ним… за ним возвышалось оно. оно Однако Амадиу едва ли обращал на них внимание — все его мысли были прикованы к острову и тому таинственному предмету, что на нем скрывался. Встав на причал, великий магистр окинул взглядом водную гладь, по которой пеной расстелился молочно-серый туман, да такой густой, что он с трудом смог бы увидеть, что происходит и в десяти шагах от берега. Стражники клятвенно заверяли, что хоть одну лодчонку да можно будет найти на месте — но уже через мгновение, когда послышался плеск весел, Амадиу понял, что переправа им не понадобится. Совсем скоро из тумана выступила большая лодка — по бортам сидело с десяток вооруженных воинов, которые дружно работали веслами; на корме же находился молодой мужчина со смуглой кожей, кутающийся в плащ, а вот за ним… за ним возвышалось оно.
Хоть зеркало и было накрыто большим шерстяным одеялом, но Амадиу точно нутром почувствовал, что эта та самая вещь, про которую рассказывал Фабрис. Еле дождавшись, пока лодка ударится о пристань, а люди начнут выбираться на промокшие доски, Амадиу сделал шаг вперед и обратился к арраканцу:
— Я требую объяснений. Кто вы такой и по какому праву нарушили мой запрет? И что это, — он кивнул на зеркало, что солдаты аккуратно вытащили на причал, — делает в ваших руках? Вы знаете, что это такое?
Воины короля переглянулись, и один из них уже было открыл рот, но иноземец поднял руку, дав понять, что говорить будет сам. Подойдя к Амадиу, он отвесил широкий поклон и приложил руку к сердцу.
— Думаю, для начала лучше представиться. Меня зовут Абдумаш Аль-Хайи ибн Зафар — я ученый и путешественник, с недавних пор состоящий на службе короля Фридании его величества Матиаса Моро. А вы, должно быть, Амадиу Тома, великий магистр ордена Святых Мечей? Бесконечно рад возможности познакомиться с вами лично — пусть в этой стране я не так долго, но уже весьма наслышан о вашей персоне.
Он протянул Амадиу тонкую ладонь, покрытую засохшими чернильными пятнами и рубцами от ожогов — но великий магистр проигнорировал и нарочито льстивые слова, и приветственный жест.
— Вы ответили лишь на один вопрос.
Ни капли не смутившись, Абдумаш сунул руку за пазуху и, вытащив оттуда свернутый пергамент, отдал его Амадиу. Аккуратный мелкий почерк говорил о том, что обладатель сего документа представляет личную волю короля, и любое препятствие на его пути может и будет считаться государственной изменой. Не было ни единого сомнения, что бумага была написана рукой самого Матиаса — до этого момента у Амадиу все еще были кое-какие подозрения по поводу слов арраканца — но это никак не проясняло ситуацию, а напротив, сгущало краски пуще прежнего.
Моро никогда не отличался особой доверчивостью, но почему он так легко спелся с чужеземцем, которого знал, судя по всему, не так давно? Откуда Матиас вообще вызнал про зеркало? И зачем оно ему? Знает ли он что-то, чего не ведает Амадиу и ведет какую-то свою игру, или попросту каким-то образом вызнал старую легенду и решил удовлетворить собственное любопытство? Может ли Абдумаш каким-либо образом быть связанным с замком и секретом, таившимся в нем?
Чем больше Амадиу зарывался в эту историю, тем больше понимал, что на месте одного решенного вопроса тут же взрастает с десяток новых, но одно было ясно точно — тень, нависшая над Мьезой, оказалась куда больше, чем он предполагал. И как бы ей не накрыть их всех…
— Его величество с большим прискорбием узнал о смерти герцога Отеса и решил вернуть его близким реликвию, которая годами принадлежала этой семье, — Аль-Хайи кивнул за плечо. — Искусная безделица, не более. Но развалины с годами заросли не только травой, но и слухами, из-за которых люди сторонятся этого места как чумного, так что исполнить желание короля вызвался я. Как ученому и медику-любителю странные явления и разного рода заболевания вызывают у меня скорее интерес, чем страх — но самое страшное, что я увидал в замке, были небывало большие пауки. Интересно, чем они питаются, ведь ни одной мухи я так и не увидел — пылью или собственной паутиной?
Аль-Хайи звонко рассмеялся над собственной шуткой, и можно было бы подумать, что он говорит правду; Амадиу бы так и решил, не зная, он всего того, что услышал в Аркхэмском монастыре. Великий магистр пригляделся к арраканцу, точно мысленно снимая с него маску. Веселый смех стал казаться фальшивым, точно стеклянные украшения, тонкая улыбка превратилась в гримасу раздражения, а добродушные глаза оледенели, словно озера в первые крепкие морозы.
— Не хочу обвинять вас во лжи, но пока что ваши слова вызывают большие сомнения. Нам придется изъять ваш груз, — Амадиу оглянулся на Мечей, которые в выжидании застыли у него за спиной. — Заберите эту вещь и отнесите ее… в дом, принадлежащий бывшему мэру. Стража покажет дорогу. Думаю, господин Авар не отказался бы предоставить нам приют.
— При всем уважении, великий магистр, но у нас есть приказ, — подал голос один из воинов, сопровождающих арраканца. — Король распорядился…
— С этого дня власть ордена в Мьезе беспрекословна и не подлежит сомнению, — отрезал Амадиу и спрятал за пазуху пергамент, не желая отдавать его обратно в руки арраканца. — Пускай даже наши действия противятся интересам короны. Подробности вы можете узнать в ратуше у любого члена городского совета — уверяю, они подтвердят каждое мое слово.
— Не думаю, что господин Моро обрадуется задержке, — дружелюбная улыбка сползла с лица Аль-Хайи, уступив место сжатым в нить губам. — Если хотите, мы можем отправиться в столицу вместе, дабы…
— Этот предмет не покинет город, — прервал его Амадиу. — Мое решение окончательно и не подлежит спорам.