— До столкновения — десять секунд.
Одним движением защищённой руки Эван закрепил руль, а другим — разбил стеклянный колпак и нажал скрытую под ним кнопку катапультирования.
Тут же Эвана выбросило наружу, волчком завертело, но юноша на секунду включил двигатели и смог выровнять это беспорядочное вращение.
Он увидел маленький белый куб под собой, увидел громадную, почти до горизонта простирающуюся дыру. Уже треть этой дыры была закрыта тёмно-зелёной заплаткой.
Эван ещё успел подумать: "Ну вот — всё не так уж и плохо. Сейчас с помощью двигателей вернусь в куб, и дождусь…"
Но в это мгновенье аэроцикл столкнулся с ракетой и произошёл взрыв.
Эвана отнесло уже на несколько километров от места столкновения, но и такое расстояние оказалось недостаточным, чтобы полностью обезопасить его.
Это была ядерная, пока что неизвестная на Нокте ракета. Такая ракета могла бы уничтожить «Спаситель», но железный мир не собирался уничтожать Ноктский крейсер, а только исследовать и использовать его для свои нужд.
Но когда выяснилось, что заключённое в «Спасителе» способно залатать дыру, было принято решение уничтожить его любой ценой. Ведь железный мир кормился от улетавших в дыру обессиленных миров.
Эван не знал этих деталей. На него просто нахлынула волна ярчайшего света. Этот свет затопил всё, захлестнул юношу, поглотил, ослепил, растоптал его…
Эвану показалось, что он умирает, и он воспринял это спокойно, словно бы в хорошем сне находился…
Настойчиво трещал динамик возле самого уха Эвана. И хотя никаких слов в этом треске не было, именно он и заставил Эвана очнуться.
Эван крикнул:
— Что случилось?!
Но вмонтированный в костюм компьютер безмолвствовал.
Итак, Эвана вместе с потоком ледяного воздуха уносило в оставшуюся незалатанной часть дыры.
Он попытался выключить двигатели, но ему и этого не удалось.
И вот чернота заполнила весь обзор.
Эван подумал: "Ну, вот и всё. Это — смерть. А странно всё-таки — мне почему-то совсем не страшно".
Вдруг ожил компьютер. Лишённый эмоций голос доложил:
— Пройдена внутренняя кромка скорлупы. Сейчас мы летим в туннеле со скоростью восемьсот метров в секунду. Температура продолжает падать, и сейчас составляет — минус триста градусов.
— Костюм рассчитан на такую температуру?
— Обогревающая система может выдержать это, но не более получаса. Затем наступит переохлаждение.
— Возможно ли включить двигатели?
— Возможно, но их включение ни к чему не приведёт. Слишком велик напор высасываемого воздуха…
— Что ж. Мне остаётся только надеяться на чудо.
Ждать пришлось недолго. Прошло пять секунд и Эван увидел…
Вспомнилось на мгновенье то давнее, первое чувство, когда он ещё ребёнком забрёл на тёмную половину своего родного мира и увидел удивительный, живой, драгоценностью сияющий город Аркополис.
Он, правда, тогда не знал, что это город, что он — столица мира Нокт, что в Аркополисе — и насилие, и злоба, и уродства всевозможные; он просто увидел эту красоту и влюбился в неё.
А теперь он увидел…
Нет, Эван, не мог, конечно, знать, что он увидел космос.
Что такое его мирозданье?.. Это огромный океан воздуха, равномерно заполненный светом. А тут была чернота, но чернота живая, в ней присутствовали удивительные образы…
Чудесным облаком, состоящим из миллиардов сияющих пылинок, с ярким уплотнением в центре — висела в этой черноте галактика. Виднелись и ещё несколько галактик. Но те галактики были отдалены на такое расстояние, что Эван мог разглядеть только общие их черты. Например, было несколько шаровых галактик, а одна — весьма напоминала изумрудное око, которое взирало на Эвана с мудрым, вековечным спокойствием.
Конечно, откуда же Эвану было знать, что такое галактики? Откуда ему было знать, что каждая из них состоит из миллиардов звёзд?.. Откуда ему вообще было знать, что такое звёзды? Мог ли он представить, что каждая из этих пылинок — это исполинский шар раскалённого газа, который способен одновременно поглотить большую виденных им миров?.. Мог ли он предположить, что вокруг многих из этих звёзд вращаются планеты, и планеты эти в десятки раз больше Нокта, и что на некоторых из этих планет есть жизнь?.. Как можно было предположить существование какой-либо жизни в этой ледяной черноте?.. Мог ли он знать, что свет даже от ближайшей галактики летел до этого места не шесть месяцев, а миллион лет?..
Как бы то ни было, а впечатление, которое произвёл на Эвана впервые увиденный им космос, оказалось настолько сильным, что он даже забыл о смертельной опасности, которая грозила ему. А ведь Эван уже не был тем восторженно-наивным, порывистым юношей, который из-за жажды странствий покинул свой родной мир…
Просто это было одно из самых сильных впечатлений, из всех пережитых за жизнь Эвана. Там, где он не ожидал увидеть ничего, кроме смерти, тьмы и ужаса, он увидел красоту.
Только голос встроенного в защитный костюм компьютера вернул его к нормальному восприятию мира:
— Температура прекратила падать и сейчас составляет минус триста семьдесят градусов. При столь низкой температуры системы жизнеобеспечения проработают не более тридцати минут.
Эван внимательнее начал оглядывать ближайшее к нему пространство. То, что увидел, показалось ему не менее величественным, чем далёкая галактика.
Хотя "ближайшее пространство" в масштабах космоса понятие весьма условное, и не стыкуется с привычным для человека мировосприятием. Это «ближайшее» — это то, что и в сотню жизней ногами не обойдёшь.
Эван увидел своё «мирозданье» со стороны. Конечно, не всё. Это была твёрдая сфера, но не сферу, а простирающуюся во все стороны стену он увидел. А чтобы увидеть сферу ему пришлось бы отлететь хотя бы на несколько световых месяцев.
Также Эван видел трубу, которая, также как и сфера-стена, отражала свет галактики, и, благодаря этому, мягко-серебристым цветом выделялась из черноты космоса. Эван догадывался, что размеры трубы колоссальны, что и «Спасителю», летящему со световой скоростью, пришлось бы потерять немало времени, чтобы достичь её. Труба вытягивалась к другой сфере, та, в свою очередь — соединялась с другими сферами, отдалёнными на такое расстояние, что Эван едва их видел. Вглядываясь, он разглядел десятки, если не сотни крапинок-сфер соединённых тончайшими нитями туннелей….
А в голове торжественно и музыкально текли мысли: "Вот как меняется картина мирозданья. Раньше и я, и все учёные считали, что все сущее заключено в некую сферу, заполненную светом и воздухом. А вот, оказывается, и за пределами этой сферы есть нечто, отличающееся от неё. Но также есть и множество других сфер, каждая из которых, думается мне, не меньше, чем наша родная. И что там — внутри них? Свои мирозданья, свои миры? Насколько они отличаются от всего привычного нам?.. Попасть бы туда, увидеть каждую из этих сфер изнутри. Но ведь есть соединяющие туннели. Надо просто найти вход хотя бы в один из них на поверхности нашей «скорлупы», и тогда…"
И вновь этот романтический поток мыслей был прерван неумолимым компьютером:
— Через двадцать восемь минут защитная система выйдет из строя и жизнедеятельность вашего организма прекратиться.
— Возможно включение двигателя?
— Да.
— Так включай скорее и возвращайся к дыре.
Защитный костюм развернулся, из закреплённого на его спине двигателя вырвались синеватые струи и Эван полетел обратно.
С внешней стороны дыра представлялась совершенно незалатанной, и занимала значительную площадь. Лазурный свет был виден, но очень слабо, словно бессильный, умирающий больной, словно недостижимая и почти позабытая мечта.
Эван летел к краю дыры, а из её центра вылетел промёрзший, мёртвый мир и начал свой бесконечный, беспрепятственный полёт в пустоте космоса…
Эван проговорил:
— Если лететь с той части дыры, которая уже залатана, то встречное давление будет не таким сильным, и я смогу вернуться.
Компьютер отрапортовал:
— По произведённым подсчётам на подобное возвращение потребуется не менее шести часов.
— Лети, лети вперёд! — сквозь сжатые губы, процедил Эван. — Просто прорывайся, работай на полную мощность. А дальше — видно будет… Сейчас — главное не сдаваться…
— Будет исполнено, — обещал компьютер.
И вот — внешний край дыра.
Сразу же свет галактики остался позади, — Эвана окружал сумрак.
— Включай освещение, — сказал юноша.
В верхней части костюма включился небольшой, но достаточно сильный прожектор. Сразу стала видна стены туннеля, возле которой летел Эван. Юноша ожидал, что стена эта будет гладкой, но оказалось, что на ней — многочисленные впадины и выступы.
Когда они пролетали возле особенно крупной впадины, Эван крикнул:
— А ну-ка остановись!
Костюм послушно затормозил. Эван разглядывал впадину — она имела практически идеальную круглую форму, а стены её были сильно оплавлены. Эван спросил взволнованно:
— Это ничего тебе не напоминает?
Компьютер сухо ответил:
— Данная форма напоминает трубу. Возможно — это часть разрушенной при вторжении «Объекта» коммуникационной системы «скорлупы» мирозданья.
— А ну-ка, живо туда, — скомандовал Эван.
Снова заработал миниатюрный двигатель, и Эван влетел в эту выжженную трубу. Обожженные, покрытые многочисленными наростами стены трубы не говорили ничего о её изначальном предназначении.
Эван бормотал:
— Ну кто бы мог подумать о том, что внутри «скорлупы» найдутся ещё какие-то коммуникационные системы?..
— Такая теория выдвигалась Ноктскими специалистами. Даже были спроектированы приборы для поиска этих систем.
— Ничего я об этой теории не слышал.
— Вы не слышали также о ещё о шестистах семидесяти восьми теориях, касающихся «скорлупы» мирозданья, так как они предназначены для исключительно узкого круга специалистов…
Двигатель костюма перестал работать. Эван висел перед бугристой, образованной из некой спекшейся породы стеной.