Каждый день Элен отвозили в машине на киностудию. Километрах в двадцати к югу акционеры кинобизнеса основали целый городок, где к услугам постановщиков были просторные павильоны, а также окружающий ландшафт во всем его многообразии. Теодюль хорошо знал этот городок, выросший на окраине поселка Шеми. Нельзя не отметить, что усилия г-на Резидора и его единомышленников, стремившихся создать наилучшие условия для постановки фильмов, заслуживали всяческих похвал. Как бы то ни было, это поистине сказочное место не могло не очаровать Элен. Она присутствовала на съемках, и ей уже обещали дать роль в фильме, как только она изучит азы актерского мастерства, которые взялся ей преподать один старый артист под чутким руководством самого г-на Резидора.
За каждым шагом Элен неусыпно следили, хотя она об этом и не догадывалась. В новой среде ее все больше отгораживали от внешнего мира. Никто не мог поговорить с девочкой без разрешения г-на Резидора. А сегодня, продолжал Теодюль, Жак Обираль явился в замок в самом плачевном виде. Он рассказал, что едва не поймал в лесу Гаспара Фонтареля, но у того оказался сообщник — мужчина огромного роста, прискакавший на пегой лошади. Он будто бы первым напал на Обираля, и тот божился, что это матерый бандит: задумал-де ограбить замок, а Гаспар служил ему наводчиком.
— Вот такие новости, — заключил Теодюль. — Отныне даже мне запрещено бывать в замке, и мой папаша с его страстью ко всяким сногсшибательным техническим диковинкам привез сегодня из киностудии электриков, чтобы они установили сигнализацию во всех уголках его хором.
Бедная Элен! Она никогда не узнает, какая паутина лжи плетется вокруг нее...
— Если бы она только знала... — вздохнул Гаспар.
— Я видел глаза Элен еще тогда, когда она появилась здесь в первый раз, — отозвался Теодюль. — Ни за что не поверю, чтобы она забыла свою семью и все, что ей дорого, ради того, чтобы ломать эту дурацкую комедию с кино.
Теодюль позвал старого Марваля и служанку. Он попросил их послужить Гаспару переводчиками, чтобы тот рассказал ему все, что знал об Элен. Отчаянно жестикулируя, слуги передавали ему рассказ Гаспара о детстве Элен, о книжке с картинками, из которой она узнала, что дальний край существует, о путешествии на Бермудские острова, о неудавшемся побеге Элен, ее падении и долгой болезни, о странствиях Гаспара с Никласом, Людовиком и Жеромом по дорогам Бельгии и, наконец, о прощании Элен и Гаспара и о болезни старой лошади Никласа.
— Надо скорее разыскать Никласа и ребят! — воскликнул Теодюль. — Мы вылечим его лошадь здесь.
Теодюль заранее радовался при мысли о встрече с Людовиком и Жеромом, с которыми он когда-то так весело проводил время на Шельде, пока злосчастный взрыв не лишил его слуха — тот же взрыв, что поселил в душе Жерома неизбывный страх, а в Людовике — неистребимую злобу на весь свет.
— Как я счастлив, что смогу наконец пожать им руки, — повторял Теодюль.
— Да, еще эта пегая лошадь, — вспомнил Гаспар.
Снова прибегнув к помощи слуг, он рассказал о пегой лошади, которая объявилась в окрестных лесах.
— Удивительная история, — сказал Теодюль. — Эта самая пегая лошадь увезла тебя из Ломенваля, разнесла посудную лавку, а сегодня она же обратила в бегство Обираля. Может, она бешеная?
И Гаспар, и Теодюль говорили о лошади с некоторой опаской — так всегда бывает, когда мы сталкиваемся с необъяснимым.
— Как же предупредить Элен? — вернулся Теодюль к волновавшему обоих вопросу.
— Но, в конце концов, она ведь счастлива, разве не так? — возразил Гаспар. — Стоит ли нам вмешиваться? Наверно, надо мне вернуться в Ломенваль. Что ни говори, все кончилось к лучшему.
На этот раз Теодюль не понял ничего, как ни жестикулировали Марваль и служанка. Однако от его глаз не укрылась печаль на лице Гаспара.
— Одному богу известно, что еще может случиться, — сказал он. — Давай сначала разыщем Никласа.
Гаспар переночевал в той же комнате, что и в прошлый раз. Наутро Теодюль велел старому Мар-вал ю вывести из гаража грузовичок. Уже собираясь сесть в машину, Гаспар окинул взглядом огромный луг, на котором там и сям во множестве раскинулись палатки. Лето было еще в разгаре, и с каждым годом все больше туристов приезжало в эти места, где гостеприимный Теодюль предоставлял в их распоряжение свои земли.
— Может быть, кто-нибудь из них знает про дальний край, — задумчиво произнес Гаспар.
Теодюль тоже смотрел на палатки. Он сказал:
— Все может быть, надо только надеяться.
Мальчики уселись в грузовичок рядом с Марвалем, который уже сидел за рулем. Они спустились в долину и поехали через Ажимон к Тренту.
До Трента было еще далеко, когда навстречу им попалась бричка Никласа. Жером и Людовик шли по обочине, а Никлас сидел на козлах, держа вожжи, но не подгонял усталую кобылу.
Теодюль кинулся к своим друзьям.
— Как это мы раньше о тебе не подумали? — радовались Жером и Людовик. — Гаспар говорил нам, что ты не живешь в замке.
— Если бы я знал, что вы так близко! — твердил Теодюль, не слыша их.
— Вот мы и снова встретились, — сказал Никлас Гаспару. — Какими судьбами? Разве ты не уехал в Ломенваль?
— Есть новости, — ответил Гаспар.
— Новости? — повторил Никлас. — Сынок, что бы ни случилось, не надо усложнять себе жизнь. Видишь, у нас тоже новости. Лошадь уже ходит — видно, в оглоблях ей полегче. Сколько продержится, столько продержится, дальше и загадывать нечего.
Когда Никласу рассказали о двурушничестве Резидора-старшего, он только пожал плечами:
— Не знаю, не знаю, ребятишки, боюсь, что это ничего не меняет. Если вы хотите раскрыть Элен глаза, в этом нет ничего дурного. Только вряд ли у вас получится. Как бы вы не сбили ее с дороги, по которой ей суждено идти.
Теодюль объяснил Никласу, что приехал за ним прежде всего для того, чтобы пригласить погостить некоторое время на ферме — хотя бы до тех пор, пока лошадь не поправится окончательно. У Никласа были бумаги, необходимые для перехода границы, а имя Резидора знали на таможне достаточно хорошо, чтобы дело обошлось без волокиты.
Однако Никлас хотел дать лошади отдых, и они сделали привал у какой-то деревушки. Гаспар и Теодюль остались с ними. Мальчики болтали без устали весь остаток дня и почти всю ночь. Спать легли в бричке Никласа. Старый Марваль один вернулся в грузовичке на ферму. На другой день они все вместе пересекли границу. Никлас был тронут до глубины души добрым отношением и заботой Теодюля и потому, пока они жили на ферме, довольно благосклонно слушал, как мальчики наперебой строили планы.
Подходил к концу август. Лошади Никласа был обеспечен самый лучший уход; к ней даже пригласили ветеринара. Никлас и мальчики помогали Теодюлю во всех работах на его маленькой ферме. С жатвой покончили уже давно и теперь занимались заготовкой кормов. Вечерами друзья подолгу беседовали, сидя на крыльце и глядя на звезды. И вот наконец однажды было решено хотя бы попытаться поговорить с Элен.
Киногородок представлял собой скопление наспех сооруженных павильонов на вершине холма рядом с поселком Шеми. Коль скоро пробраться в замок Эммануэля Резидора не было возможности, оставалось разведать, в какое время Элен приезжала на студию, и проникнуть в городок в то время, когда она приобщалась к таинствам мира кино. Чтобы не насторожить церберов, предпринять первые шаги поручили Жерому и Людовику, которых ни Эммануэль Резидор, ни Обираль, ни слуги не знали в лицо. Для начала братья постараются передать Элен записку.
Никлас озабоченно хмурился:
— Ох, зря я обнадеживал Гаспара, не надо мне было помогать ему искать этот самый край Элен, — говорил он. — Но уж коли все так повернулось, попытайтесь еще раз, ребятишки. Боюсь только, что ничего у вас не выйдет.
В Шеми мальчики отправились на грузовичке Теодюля. Оставили машину в переулке и пошли дальше пешком. Павильоны киногородка — снаружи они выглядели довольно скромно — возвышались на холме сразу за поселком. К ним вела бетонная дорожка. Но мальчики по ней не пошли, а сделали крюк и вышли к городку с другой стороны, где глухие стены складов чередовались с маленькими домиками с круглыми окошками, напоминавшими соты. Промежутки между строениями были надежно защищены бетонной оградой, усеянной сверху осколками стекла. Там и сям над стенами высились мачты электропередач и какие-то декорации. С этой стороны киногородок выходил на крутой берег узкого глубокого оврага, сбегавшего среди лугов к лесу. Продвигаясь вдоль ограды, мальчики услышали мощный львиный рык. Очевидно, Эммануэль Резидор держал здесь небольшой зверинец для съемок какого-то фильма с экзотическим сюжетом. Наверняка были у него и пальмы — может быть, картонные, а может, и настоящие, выращенные в больших кадках и ожидающие своего часа где-нибудь в оранжерее.
— Через эти стены не перебраться, — вздохнул Теодюль. — Надо кому-то из нас попробовать пройти через главный вход.
Жером задрожал от страха, а Людовик не преминул по обыкновению накричать на брата. Но, прежде чем что-либо предпринять, друзья решили понаблюдать за входом, чтобы узнать, есть ли хоть какая-то возможность незаметно проникнуть в городок. Три дня они не спускали глаз с ворот: Жером и Гаспар с одной стороны от входа, Теодюль и Людовик — с другой, притаившись за посаженными вокруг красиво подстриженными кустами. Результаты наблюдения никак не обнадеживали.
Слева от ворот была маленькая гостиница — строение из бетонных плит, окруженное галереей, на которую выходили окна. Должно быть, там во время съемок жили актеры и все, кто работал над фильмами. Справа располагались административные здания. К воротам то и дело подъезжали машины — грузовики поставщиков, легковые автомобили; оттуда выходили люди самого разного обличья. В ворота никто не мог войти без разрешения привратника в синем мундире с золотыми пуговицами. Людовик, подкравшись ближе, увидел за воротами проходную, разделенную внушительного вида стойкой, за которой восседал чиновник, — он, очевидно, исполнял здесь роль цербера. Короче говоря, это была святая святых, которую тщательно ограждали от праздно любопытствующих. Каждый день около трех часов длинный зеленый автомобиль на бешеной скорости подкатывал к воротам и резко тормозил. Открывалась дверца, и выходила Элен в сопровождении Синипуза. Она изменилась: отработанное изящество походки и манер было явно рассчитано на публику. Но лицо и некоторая скованность в д