Снова в манхэттенской мясной местности делает она в итоге что – как-то минует затененные безлегавые поперечные улицы к Десятой авеню и курсом к северу находит изобилие освещенных буквенно-цифровых символов на веселеньких желтых крышах от поребрика-к-поребрику, путешествующих сквозь темнеющий час, как будто мостовая, что твоя черная река, сама течет вечно прочь от центра, и все такси, и грузовики, и машины пригородников могут переноситься ее поверхностью…
Хорста дома пока нет. Отис и Фиона в комнате у мальчишек, у них, как обычно, творческие разногласия. Зигги перед ящиком, как будто у него днем ничего особенного не происходило, смотрит «Скуби латинизируется!» (1990). Максин после быстрого визита в ванную на переформатирование, понимая, что лучше не начинать с сессии Вопр-Отв, заходит и садится с ним рядом, примерно когда кино прерывается на рекламу.
– Привет, мам. – Ей хочется объять его навсегда. Но она ему позволяет изложить сюжет. Лохматик, которому отчего-то доверили вести фургон, запутался и допустил несколько навигационных ошибок, отчего квинтет авантюристов высадился в итоге в Медельине, Колумбия, в то время – родном доме печально известного кокаинового картеля, где они случайно натыкаются на замысел изгоя-агента УБН заполучить контроль над всем картелем, делая вид, что он призрак – что ж еще – предательски убитого наркобарона. При помощи компании местных уличных беспризорников, однако, Скуби и его приятели нарушают этот план.
Вот на экран возвращается мультик, негодяя отдают под суд.
– А мне бы и сошло это с рук, – жалуется он, – если б не эта клятая медельюзга!
– Так, – невинно, насколько удается, – и как сегодня крав-мага?
– Знаешь, забавно, что ты спросила. Я теперь начинаю видеть смысл.
Сразу после занятия Найджел где-то снаружи искал няньку, а Эмма Левин обходила помещение, устанавливая периметр безопасности, и тут Зигги услышал писк из своего рюкзачка.
– О-ёй. Найдж. – Зигги выудил «Сайбико», проверил экран, начал тыкать в кнопки маленьким стилом. – Он в «Дуэйн Риде» за углом. Перед входом стоит фургон с какими-то жутиками внутри и мотор на холостом ходу.
– Эй, круто, карманная клава, можно, типа, с нее мыло отправлять?
– Она скорее типа интернет-пейджера. Думаете, париться из-за этого фургона не надо?
Как вдруг громадная вспышка света и хлопок шума.
– Harah![128] – буркнула Эмма, – растяжка.
Они выбежали в заднюю дверь и обнаружили крупного военизированного субъекта в закутке между домами – он моргал, шатался и матерился. Все пахло фейерверком.
– Вам чем-нибудь помочь? – Эмма, сделав быстрый шаг вправо и махнув Зигги влево. Посетитель повернулся туда, откуда она говорила, и, похоже, за чем-то потянулся. Эмму всю смазало действием. Павиан пролетел не очень далеко по воздуху, но стал настолько дезорганизован к тому мигу, когда влепился, что у нее ушло лишь несколько экономных жестов, с Зигги на страховке, на то, чтобы от него избавиться.
– Не только любитель, но и дурак. Он не знает, с кем связался?
– Вы просто обалдеть, мисс Левин.
– Конечно, только я имела в виду тебя. Ты в моем подразделении, Зиг, с нами лучше никому не путаться, он до этого даже не дошел?
Она обыскивает нарушителя и находит «глок» с магазином больше обычного. Взгляд у Зигги уплывает вдаль, словно обращен на что-то внутри.
– Хмм… может, не шпак, однако не очень профессионал, что еще нам тут остается, интересно.
– Частный подрядчик?
– Так и думала.
– Вы все-таки спящий крот.
Жим плечьми.
– Я на вызове 24/7. Когда нужна, я тут. Похоже, я нужна. Давай-ка я тут еще одну светошумовую поставлю, потом проверим в подвале, найдем тележку, выкатим этого идиота куда-нибудь, где его смогут забрать его дружки из фургона.
Они прокатили бессознательного наемника чуть дальше по кварталу и вывалили на обочине у сломанного буфета из ДСП, разбухшего и перекосившегося от дождей. Обсудили, не стоит ли набрать 911, прикинули, что не повредит.
– Ну и все. Найджел типично разозлился, что ему ничего не досталось.
– И… все это ты видел в «Могучих рейнджерах» или еще где, – Максин с надеждой.
– Про такое врать – дурная карма… мам? Ты нормально?
– Ох, Зиггурат… я просто рада, что с тобой ничего не случилось. Так тобой горжусь, как ты там держался… Мисс Левин, должно быть, тоже. ОК, если я ей позже позвоню?
– Говорю тебе, она подтвердит.
– Просто сказать спасибо, Зигги.
Отис и Фиона вырываются из дверей спальни.
– Ссушай меня, Фи, хватит уже про пожизненное, сама пожалеешь.
– Это всего лишь стандартный текст, Сатдживан говорит, я могу выйти, когда захочу.
– И ты ему веришь? Он же вербовщик.
– Вот теперь ты себя ведешь как ревнивый бойфренд.
– Очень по-взрослому, Фиона.
В квартиру, моргая, заходит Хорст, смотрит на Максин.
– Оставьте нас с мамой вдвоем на минутку, парни, – поднимает одно ее запястье, мягко направляет к спальне.
– Со мной все в порядке, – Максин, избегая зрительного контакта.
– Тебя всю трясет, ты белее Гренича, Коннектикут, в четверг. Волноваться не о чем, дорогая. Я поговорил с тренером Зига, стандартный нью-йоркский урод, крав-мага и предназначена с такими разбираться. – Она знает, во что это честное так-и-не-поумневшее лицо может видоизменяться, знает, что ей лучше избегать зрительного контакта, если не хочется раскваситься под чем бы оно там ни было, назови хоть муками совести, успокаивается на том, чтоб кивнуть, сдержанно, жалко. Пусть у Хорста будет сюжет про стандартного урода. В этом городе тысяча того, чего можно бояться, может, и две тысячи, а также масса всего остального, о чем он вообще вряд ли узнает. Все умышленные молчания, все эти годы, ревизорско-мошеннические неверности без ебли, плюс неожиданно какая-то реальная ебля, и вот другой партнер – покойник. Даже вопрос не стоит о какой-то импровизации вокруг того, что сегодня случилось, перво-наперво Хорст скажет, этот мертвый парень, ты с ним встречалась? и она вся вспыхнет, ты не соображаешь, о чем говоришь, потом он станет винить ее за то, что подвергла мальчишек опасности, потом она давай так, а ты где был, когда нужно их защищать, и так, блядь, все дальше и дальше, да и все опять вернется к прежней старине. Поэтому лучше всего тут заткнуться, Максин, еще раз, просто взять и заткнуться.
Назавтра звонит Эмма Левин с известием об анонимном цветочном букете с перебором роз, доставленном ей в студию, с запиской на иврите в том смысле, что все будет хорошо.
– Может, мол-чел?
– Нафтали известно о существовании цветов, он их видел в лавке на углу, но он до сих пор думает, что это едят.
– Так может?..
– Может. Тогда, опять же, никто нам не платит за то, чтоб мы были Шёрли Темпл. Подождем и поглядим.
Все равно, возможно, хотя бы не слишком уж плохой знак? Меж тем раз Ави и Брук только что переехали в кооператив возле Риверсайда за расчетную цену, чья непристойность сопоставима с жалованьем Ави у «хэшеварзов», у Максин теперь есть полублаговидный предлог ненадолго сгрузить мальчишек родителям, чье здание оснащено чуть ли не лучшими средствами безопасности, какие сыщутся в столице нации. Хорст на это соглашается рьяно, в немалой степени потому, что заново открывает свою квази-бывшую жену как предмет похоти.
– Не могу этого объяснить…
– Хорошо, не объясняй.
– Это как адюльтер, только иначе.
Мистер Элегантный. Максин догадывается, что это таинственно не без связи с теми флюидами распутницы, что она испускает, нравится это или нет, плюс Хорст безумно подозревает каждого мужчину, призрака или что не, подходящего к ней на жопоцапную дистанцию, а поскольку ее собственный уровень извращенности не требует большой подстройки, чтоб она себя чувствовала польщенной, Максин позволяет ему думать то, что он станет думать, и посему ситуация со стояком не страдает.
Более того, однажды как гром средь ясного неба Хорст протягивает ей ключи от «импалы».
– Зачем это мне?
– На всякий случай.
– Чего случай.
– Ничего конкретного, просто чувство.
– Просто что, Хорст? – Она вглядывается. Выглядит вполне обычно. – Тебе с этим будет норм? При твоей нетерпимости ко вмятинам?
– О, стоимость кузовных работ, тебе, конечно, придется брать это на себя.
Что не означает, будто он все время пасется дома. Однажды вечером они с его неизменным спутником Джейком Пименто, который съехал с Бэттери-Парка на Мёрри-Хилл, устраивают всенощный загул с ватагой венчурных капиталистов из-за моря, новозаинтересованных в редких землях, которые Хорст посредством СЧВ определил как следующий горячий товар, и Максин решает заночевать у родителей с мальчишками.
Падает она рано, однако все время просыпается. Фрагменты снов, закольцованные, с которых невозможно съехать. Она смотрит в зеркало, за нею появляется лицо, ее собственное, но исполненное злых намерений. Всю ночь эти виньетки всякий раз неустанно отправляют ее в вибрирующую пустоту сердца. В некой точке, хватит. Бормоча, она выкатывается из-под влажных простыней. Вверх и вниз по верхнему Бродуэю кто-то рассекает на машине, чей рожок играет первые восемь тактов темы Нино Рота из «Крестного отца». Снова и снова. Такое бывает раз в год, и сегодня, очевидно, та самая ночь.
Максин принимается рыскать по квартире. Мальчишки сложены штабелем на двухэтажной кровати, дверь приоткрыта, ей нравится думать – ради нее, зная, что настанет такой день, когда она будет заперта и придется стучаться. Кабинет Эрни, который он делит со стиралкой и сушилкой, антикварный «Яблочный» монитор с ЭЛТ[129] на столе, оставленный включенным, в столовой музей Элейн с лампочками-долгожителями этой квартиры, каждая в своем выставочном пенопластовом патроне, подписана датами ввинчивания и перегорания. Лампочки «Сильвания» определенной эпохи, похоже, держались дольше всех.