— Так и раньше было то же самое, — заметил я. — Это всегда кот в мешке.
— Раньше личное не примешивалось. Пришел ты и пришел, если пакостить не станешь — ходи сколько влезет. Ты же не просто так, ты Ходящий близ Смерти, чего тебя без нужды задевать? Ну, как твоя Хозяйка обидится на что? Теперь и личное, и нужда есть. Теперь те, кто меня недолюбливает, всё сделают, чтобы как-то скаверзничать и тебя убить. Причем не бессудно, а как должно, по Покону, чтобы с Хозяйкой твоей не повздорить грешным делом. Дескать, ты виноват, а они в своем доме и своем праве. Ну или как-то по-другому тебя подловить — в долги загнать да на службу поставить, а после такое поручить, что выполнить, не сложив головы, не можно. Да мало ли чего удумать можно? Было бы желание…
— Весело, — озадачился я. — Скажи, а тот твой коллега, для которого я сейчас стараюсь, он с тобой как? В друзьях, во врагах?
— Да никак, — ответил Костяной Царь. — Не переживай. К тому же больше положенного он на тебя взвалить уже не сможет. Одна помощь — один долг, да и тот ты, я так понимаю, почти выполнил.
— Почти, — вздохнул я. — Но не совсем. Две души осталось изловить, но вот как — понятия не имею. Хитрые обе, как мыши в норке, затаились, поди их вытащи на белый свет. Остальные тоже были не дураки, но в них злобы много накопилось, к тому же они после смерти все еще продолжали жить как раньше, следы оставляли, по ним я и шел. А эти — другой коленкор. Тем более один из них колдуном при жизни был, и неслабым. Это он меня так приложил, что я чуть не окочурился.
— Да я уж понял, — проворчал умрун. — Ты к чему мне это рассказал-то? Совета хочешь?
— От совета не откажусь, — признался я. — Но вообще просто поделился своими печалями.
— Нашел с кем! — заухал Хозяин кладбища. Как видно, мои слова его крепко развеселили. — Твои печали не моя забота, ведьмак. Мы, конечно, теперь одной веревочкой повязаны, так уж вышло, но что с того? Ты сам залез в кабалу, сам из нее и выбирайся. Знал же, с кем разговариваешь, кому слово даешь?
— Знал.
— То-то и оно.
Ведь сказать-то нечего, прав он с любой из сторон. И все же обидно, я, если честно, надеялся на то, что получу совет. Наверняка мой собеседник знает, как найти иголку-душу в стоге сена под названием Москва.
— Призывать тебе его надо, — нарушил повисшее молчание через пару минут Костяной Царь. — По-другому никак. С колдуном такое не пройдет, а с обычной душой, пусть даже черной, выйдет. Не сможет он не прийти, если ты его покличешь.
— Думал уже, — вздохнул я. — Не вариант. Там же сразу столько всяких разных приблудных налетит — только держись. В последний раз, когда я так сделал, меня неприкаянные души чуть на клочки не разорвали. Нет, первые несколько раз все было нормально, кого призывал, только тот и приходил, а потом… До сих пор в холод бросает.
— Оно и понятно. Поначалу ты существовал что птаха бессмысленная, сам не знал, на каком свете живешь. Сила твоя искоркой была, на нее только тот, кого ты зовешь, мог прилететь. А после она костром стала, мимо которого захочешь — не промахнешься. Само собой, все те, кто между мирами застрял, тебя слышали и быстро смекали, что надо делать.
— Так о том и речь. Я этого Марка Ароновича позову, а вместе с ним еще толпа подвалит, в которой его сразу не найдешь. Пока суд да дело, он шустро смоется, да еще надо мной и посмеется.
— Марк Аронович? — прогудел умрун. — Еще и иудей. Этот да, этот быстро смекнет, что к чему.
— Ага, — снова вздохнул я. — Не получится, короче. А больше мне в голову ничего не приходит.
— Если все делать так, как ты, — не получится. — Опять в голосе Хозяина кладбища появилась едкая ирония. — А коли по уму — как надо выйдет.
— По уму — это как? — насторожился я.
— Нужное место, нужное время, нужные слова. — В черноте капюшона блеснули две красные искры. — Ты все время спешишь, ведьмак, вместо того чтобы остановиться и подумать. Пока тебе везет, но когда-нибудь спешка выйдет тебе боком.
— И заплачу я за нее самой дорогой ценой, — я сам не заметил, как произнес вслух слова, появившиеся в голове. Да еще и чуть копируя голос собеседника — Ой! Извини! Я не нарочно!
Умрун запрокинул голову вверх и расхохотался.
— Когда шутка к месту, я обиду не таю, — отсмеявшись, сообщил он мне. — Но, по сути, все так. Ты бесперечь ходишь по грани, часто сам того не замечая. Везение не бесконечно, рано или поздно оно кончится.
— Я бы и рад по ней не ходить, только кто бы меня спрашивал? Валятся, блин, проблемы со всех сторон, только успевай уворачиваться. Моя бы воля, давно уехал бы туда, где тишина, покой и людей почти нет. Но не могу, долги держат. Так что там с нужными словами, местом и временем?
— Не могу, не могу. — Ирония в голосе наставника сменилась открытой насмешкой. — Все ты можешь, было бы стремление. Просто по течению плыть проще, чем против него, верно? Я вот если чего не пожелаю, то ввек делать не стану. Хоть что пусть говорят, хоть как грозят — не стану. Надо будет — всем глотки порву, но на своем стоять буду. А тебе проще слабину дать, а потом рассказы вести о том, что судьба та еще злодейка.
Уже второй раз за последнее время такое про себя слышу. Прямо скажем — повод серьезно задуматься. Если и живые, и мертвые к одному выводу приходят, то, выходит, со мной что-то точно не так.
— Ну а что до остального… И сам бы уже мог догадаться, коли сел да подумал как следует, связал одно с другим. Нет? Эх, тетеря. Ладно, слушай. Со временем все просто — выясни точно, в каком часу и какой минуте иудей этот помер. Подробнее объяснять?
— Не надо, — мотнул головой я. — Дальше, пожалуйста.
— Место. — Умрун положил свои костистые руки на колени и чуть подался вперед. — Узнай, где он чаще всего любил бывать, где ему особенно хорошо было. Слышал я правильное название из нынешних… Как же там… А! Место силы! У любого человека всенепременно такое есть. Одному дом родной сил прибавляет, другой без кабака любимого жизнь не мыслит, только там счастье свое находит, третьего хлебом не корми, а дай к срамным девкам сбегать. Да мало ли чего при жизни человекам мило? Главное то, что в том месте часть его души осталась, вросла она в него, как деревце корнями в землю.
— Ясно. А слова? Слова какие?
— Экий ты обалдуй! — Было видно, что Хозяин кладбища искренне расстроен моей недалекостью. — Сказано тебе — хорошо ему там было, как когда-то у мамки в животе. Это для него последняя радость на Земле, остатняя людская память, которая хоть как-то греет. Вот и скажи, что ты там камня на камне не оставишь, коли тот не явится. Он, понятное дело, и так на твой зов обязан откликнуться, куда ему деваться, но если это, к примеру, домина огромная вроде княжьего терема, то замучаешься ты его там искать. А то он и вовсе улизнет до того, как ты его найдешь. Тут же другое дело, у него последнюю радость забирают, последний свет, за такое убить мало. Даже твой иудей, будь он хоть семи пядей во лбу, и то разозлится, никуда не денется. Ну а там уж не плошай.
— Благодарю, — отводя глаза в сторону, произнес я.
Просто мне снова стало немного стыдно, потому что ответ и в самом деле лежал на поверхности. Не было тут никаких тайных знаний, древней волшбы и хитрых ритуалов, надо было, как сказано, просто сесть и подумать.
— Только ты имей в виду — легко не будет, — умрун хлопнул руками по коленям. — Говорю же — правильное название придумали для таких мест. Силы у иудея твоего прибавится, и изрядно. Он же свое защищает, значит, ему и стены помогать будут. Хорошенько подготовься к бою, ведьмак, миром тут дело точно не закончится.
— Так и те, с кем я дело имел раньше, тоже ребята были непростые, — усмехнулся я. — Но спасибо за предупреждение. А почему с колдуном такая штука не пройдет, не скажешь?
— Он с миром в других отношениях, — пояснил Хозяин кладбища. — И с тем, что для живых, и с иным, нынешним.
Я тряхнул головой и вопросительно глянул на собеседника, как бы говоря — понятно, что ничего непонятно.
— Души-то у него нет, — чуть раздраженно буркнул тот. — А то, что есть, это вовсе не душа, а посмертная сущность, которой на твои призывы плюнуть и растереть. Ясно?
— Отчасти, — не стал врать я.
— Душу свою колдун твой давно потерял, — пояснил недовольно умрун. — Как стал тем, кем стал, сразу ее и лишился. Раньше такие, как он, если умирали без передачи силы, мигом в Навь отправлялись, а уж там их ждали с распростертыми объятьями те кто следует. Или если повезет, то сжигали их, часто вместе с домом. Огонь в таких вопросах — первое дело, его любая нечисть да нежить боится. Но нынче времена другие, Навь вся туманами затянута, потому и бродит этот поганец по городу. Силу передать не успел, так она ему уйти и не дает.
— Да-да, верно, — покивал я, вспомнив давний разговор с тем же Нифонтовым. — Надо ему теперь найти могилу матери, чтобы на ней покаяться.
— Или найти мальца, в жилах которого течет кровь его рода, — качнулся капюшон. — Могильное раскаяние может и не помочь, к тому же могилу еще отыскать надо. Опять же местный Хозяин еще неизвестно как на такого гостя посмотрит. Припрись он ко мне… Ладно, не суть. Главное, что уходить туда, откуда нет возврата, ему наверняка сильно не хочется. Известна мне их порода, она не столько жизнь любит, сколько небытия боится, хоть Нави и нет давно. Так что для начала колдунчик примется искать мальчонку из своего рода, того, который белому богу не присягал и на бабу еще ни разу не слазал. Как найдет, начнет ему сулить власть, злато да славу, если тот согласится его в себя пустить. Нынче молодь до такого жадна, думаю, дело у твоего колдуна сладится быстро да гладко. А дальше все просто — душу дурачка этого он быстро изведет и его жизнь сам жить станет.
— Даже так? — я почесал затылок. — Про это не знал.
— А что ты вообще знаешь? — хохотнул умрун. — Куда ни ткни — пустое место.
Ну, не совсем уж… И потом — где мне про такое узнавать-то? Кто расскажет? А учебников на подобную тематику никто не писал и не издавал. Я ж как курочка — по зернышку знания собираю. То тут, то там.