. В канцелярии. Спросите: почему именно там? Да потому что в той фирме полагалось много выходных, вот я туда и пошла. Я понятия не имела, чем хочу заниматься. После семейных битв, которые разворачивались у меня на глазах, мне на все было противно смотреть.
Я ездила на работу в Сибуя из дома, где мы стали жить вдвоем с матерью. Отец после развода ушел, младшая сестра тоже отделилась. Мы с ней очень разные. Она решительная и самостоятельная – все норовит сделать по-своему.
Я начала работать в 1985 году, с экономикой тогда, по-моему, все было в порядке. Наша фирма устраивала для сотрудников разные поездки – на горячие источники и так далее. Я ездила на эти мероприятия с удовольствием, все мои мысли были о том, как приятно провести время. Любила закатиться куда-нибудь с друзьями, хотя сама пью очень мало. Гуляли допоздна, и я часто оставалась у подруг. В неделю по три-четыре ночи дома не ночевала.
В результате к уикэнду я еле ноги волочила от усталости; все время хотелось спать, и все равно в выходные обязательно отправлялась поразвлечься – то в Диснейленд, то в парк Тосимаэн, то еще куда-то. Вместе с подругами или со знакомыми ребятами. За границу ездила. В Париж, например. Я встречалась с парнями, но замуж выходить не собиралась. Охоты не было.
Другим людям, наверное, казалось, что вы живете в свое удовольствие?
Может быть. Хотя в глубине души меня мучили сомнения: я ведь толком ничего не умела, ничем от других не отличалась. И даже замуж идти не хотела… Но когда я об этом говорила кому-нибудь, все удивлялись: «Что? Да не ломай ты голову!»
Годам к двадцати пяти многие мои подруги повыходили замуж, уволились или переехали в другое место. Я понимала, что мне уже не двадцать лет, что жизнь проходит впустую.
В это самое время вы и заинтересовались «Аум Синрикё». А как попали в секту?
Как-то я собралась в парикмахерскую. Обычно ходила к знакомому мастеру, но в тот раз куда-то торопилась и забежала в салон поблизости. Там оказалось очень дешево, и потом я заходила туда еще несколько раз. Однажды парень, у которого я стриглась, показал мне «аумовский» буклет и сказал, что подумывает о том, чтобы вступить в «Аум». Тогда его идея меня не воодушевила: «Еще чего! И зачем это надо?»
Он научил меня очищать организм. Надо выпить воды, вызвать рвоту и, опорожнив желудок, продеть в нос шнурок. Я и без того особым здоровьем не отличалась. У меня часто обострялась экзема. Смотрите, еще и сейчас на руке осталось. Когда я сказала ему об этом, он предложил: «Да ты только попробуй». Я попробовала – и экзема сошла уже на следующий день. Исчезла без следа.
Еще у меня всегда были проблемы с аппетитом, я с трудом могла впихнуть в себя половину детской порции риса, а после такой чистки – к маминому изумлению – запросто съедала полную чашку. Голова тоже болеть перестала, и вообще здоровье наладилось.
Я ходила под впечатлением, и парень из салона предложил: «Давай вместе в "Аум" запишемся». Я долго отказывалась, но он не отставал. Через некоторое время эта идея уже не казалась мне такой бредовой.
Скажите: а вы уже знали, что «Аум Синрикё» – это не просто центр изучения йоги, а религиозная организация?
Знала. Тогда как раз были выборы, эти слоны на головах89… Хотя до «аумовского» учения мне никакого дела не было, до Сёко Асахары и прочих – тоже. Мне лишь казалось, что раз их методы помогли поправить здоровье, может, стоит познакомиться с этой организацией поближе. Ну и любопытство, конечно, сыграло свою роль.
Пришла в ближайший додзё, поговорила с местными «подвижниками». Не помню о чем. Они на меня особого впечатления не произвели. Впрочем, ничего особенного я и не ждала. Поговорили, я записалась и все.
Просто выслушали, что они вам рассказали о своем учении?
Ха-ха. Именно так.
Вы сказали «записалась». Выходит, прямо там, на месте, написали что-то вроде заявления, чтобы вас приняли? То есть немного их послушали и вступили, не углубляясь в содержание учения. Люди, с которыми я встречался до вас, приняли такое решение после серьезных колебаний. А у вас это как-то быстро получилось.
Хм-м… Да, действительно. Мне сказали, что я должна заплатить вступительный взнос – тридцать тысяч и еще восемнадцать тысяч за шесть месяцев. Всего сорок восемь. Я сказала, что таких денег у меня нет, и человек, который меня уговаривал, заявил: хорошо, мы можем принять тебя за половину. Я его в первый раз видела, но он так душевно со мной беседовал. Может, думал, ему где-то там зачтется за то, что указал мне путь. И я согласилась: раз за половину, тогда давай.
Принятым в «Аум» новичкам полагалось периодически появляться в додзё. У них были определенные рутинные обязанности. Желания ходить туда за этим у меня не появилось. Просят прийти? Ну и что? Не хочешь – не ходи. Однако сагитировавший меня парень не отставал. Просил так настойчиво, что я решила сходить, тем более что додзё располагался по соседству.
В додзё собирались послушники. Вид этих тихих, безучастных людей в хлопчатобумажных рубахах завораживал. Вот, оказывается, как можно жить! Как это было непохоже на шумную лихорадочную суету, окружавшую меня на работе, в вагоне электрички. Я расслабилась, почувствовала себя умиротворенной. Присела рядом и молча принялась складывать рекламные листки, как все. Это незамысловатое занятие успокаивало, народ вокруг был добродушен и миролюбив. Я стала посещать додзё по выходным или заходила прямо после работы и, повозившись с рекламками, шла домой. «Аум» держала двери открытыми двадцать четыре часа в сутки, так что зайти можно было в любое время.
У нас на работе аморалка считалась в порядке вещей. Служебные романчики и все такое. Смотреть противно. Тем более у меня отец в свое время пошел по этой дорожке. В додзё – ничего похожего, все иначе. Мирно сидишь, ни о чем не думая, складываешь листовки и брошюры. Куда уж лучше!
Как раз в это время мама нашла себе нового мужа. Здорово, правда? Горевала недолго. Мы стали жить втроем, и оказалось, что он – нормальный, искренний человек. С ним мне было легче, чем с родным отцом.
Послушницей я стала после семинара на Исигакидзима. Со мной все получилось на редкость быстро. Я имею в виду переход в послушницы. Семинар был в апреле 90-го. Всего два месяца прошло, как меня приняли в «Аум».
На Исигакидзима говорили об Армагеддоне. Но эта тема была только для «ветеранов»; таких, как я – не послушников, а «верующих на дому» – держали в неведении. Для нас глубина посвящения зависела от внесенной суммы пожертвования. Мне просто предложили поехать на семинар, не вдаваясь в детали. Участие стоило несколько сотен тысяч. Я сняла свои сбережения и заплатила. К этому времени я стала задумываться, что делать дальше: жить как жила или что-то менять. Чтобы поехать на семинар, взяла отпуск. Выдумала какую-то причину. Начальству, понятно, это очень не понравилось.
На Исигакидзима я не сразу поняла, куда попала, зачем это мероприятие, но, присмотревшись, подумала, что все-таки это очень удобно: тебе приказывают – ты выполняешь. Самому ни о чем думать не надо. Делай, что говорят, больше от тебя ничего не требуется. И о смысле жизни можно голову не ломать. Нет необходимости. Мы шли на пляж и занимались дыхательными упражнениями или еще чем-нибудь наподобие.
Подразумевалось, что все, кто приехал на семинар, должны стать послушниками. Так и получилось, почти со всеми. В том числе и со мной. Уйти в послушники значило бросить дом и работу, передать «Аум» все деньги. В двадцать лет, скорее всего, я на такое бы не пошла, а в двадцать пять решила: что ж, погуляла и хватит, пожалуй.
Может, на вас специфическая обстановка подействовала. Исигакидзима от всего далеко…
Хм-м. Не только в этом дело. Я считаю, что уход в послушницы был вопросом времени. Если не в тот раз, то в другой. Все равно я уже висела на крючке. Важно, что не надо думать, не надо принимать решения. Это можно передать другим людям и действовать так, как они скажут. А раз распоряжения отдает «просвещенный» Асахара, достигший освобождения, будь спокойна – все будет как надо.
Их учение само по себе меня интересовало мало. Во всяком случае, я к нему относилась без восторгов. Просто мне казалось, что было бы классно избавиться от ненужных страстей, предрассудков и привязанностей. Стоит с ними покончить – и жить станет легче. Я имела в виду теплые чувства к родителям, кокетство, ненависть к другим людям…
Однако скоро я поняла, что порядки в «Аум» мало чем отличаются от того, как устроено обычное общество. Например, начинали склонять кого-нибудь: такой-то полон недобрых помыслов. Но ведь так же и в миру ругаются, может, только другими словами. Так что никакой разницы.
Тем не менее с работы я уволилась. Придумала, что вроде собираюсь учиться за границу. Меня долго уговаривали остаться, но в конце концов отпустили. Это была целая история. Я не могла сказать правду. Так или иначе, к тому времени я уже точно решила уйти.
Мама никогда не смотрела ток-шоу и потому о существовании «Аум» даже не подозревала. Узнав, что ухожу и мы больше не увидимся, она всплакнула. Для нее это была полная неожиданность. Хотя, думаю, она удивлялась, видя, как быстро пошло на поправку мое здоровье и появился аппетит. «Что ж, – сказала она. – Видно, время пришло. К себе не привяжешь».
Похоже, она все еще толком не поняла, что происходит (смеется). Ну, и как вам показалась жизнь послушницы?
Попадались среди наших и такие, кто думал, как бы повидаться с родителями или вообще вернуться домой, но меня тогда это не волновало. Жизнь в «Аум» меня вполне удовлетворяла, хотя не скажу, что я была от нее в восторге.
Я поехала в Наминомура, там меня определили в административно-хозяйственную группу. Работала на кухне, занималась стиркой. Тогда-то я впервые и увидела Асахару. Вдруг он вызвал меня к себе. «К чему бы это?» – подумала я. Асахара был один в своем сборном домике, и мы разговаривали наедине минут двадцать.