То, чего нельзя измерить научными средствами, меня мало интересует. Дело даже не в интересе – просто это неубедительно, а значит, нельзя донести до окружающих, какие им будут от этого выгоды. Если такая неизмеримая субстанция обретет силу, мы получим нечто вроде «Аум». А измерив ее, можно исключить эту опасность.
Но насколько могут соответствовать реальности такие измерения? Не зависят ли их результаты от той или иной позиции, тех или иных взглядов? Кроме того, существует опасность манипулирования информацией. Людям придется решать, устроят ли их такие измерения. Есть и вопрос о доверии к измерительным средствам.
Полагаю, в таких случаях можно пользоваться статистическими методиками, которые обычно применяются в медицине. «Такие-то симптомы означают то-то. Лечить их надо так-то». Что-нибудь в этом роде.
Как я понимаю, к художественной литературе вы равнодушны?
В общем, да. Страницы три могу выдержать, не больше.
Я – писатель, и в отличие от вас считаю самым важным как раз то, что не поддается измерению. Разумеется, я не отказываю вам в праве жить и мыслить по-своему. Я придерживаюсь нейтральной позиции – не говорю ни да, ни нет. Но жизнь большинства людей состоит из множества мелочей, рассчитать или измерить которые невозможно. И изменить эту ситуацию, сделать так, что все это можно было бы измерить, нереально.
Согласен. Я не думаю, что мелочи, о которых вы говорите, ничего не стоят, но если взглянуть на мир, где мы живем, то, мне кажется, в нем слишком много страданий. И причины, их порождающие, множатся в нашем обществе прямо на глазах. Люди страдают от неконтролируемых желаний – чревоугодия, жажды секса.
«Аум» удалось сделать вот что – ослабить такой психологический стресс и усилить за счет этого возможности отдельной личности. Последователи «Аум» на 99 % видели в братстве именно это. Взгляд на духовные и физические явления. Способ усовершенствования жизни, решения проблем. Вот что такое «Аум» при взгляде изнутри. А все эти разговоры об организации, апокалипсической философии – это выдумки средств массовой информации. Среди моих знакомых нет людей, всерьез воспринимающих пророчества Нострадамуса6. Рассуждениями на таком уровне никого не убедишь.
Мне хотелось бы хоть как-то систематизировать на научной основе некоторые элементы восточной философии – такие как переселение душ и карма. Поезжайте в Индию. Там вы найдете множество людей, для которых эти понятия – часть жизни; они верят в них интуитивно. А в развитых странах сейчас такое время, когда нужна подходящая теоретическая база. Без нее люди этого не поймут и не примут.
До войны часть японцев верила в божественное происхождение императора, и эти люди умерли за свою веру. Вы считаете, это правильно? В такое можно верить?
Если этим все кончилось, что ж, это нормально. Хотя, мне кажется, если задумываешься о следующей жизни, лучше жить ближе к буддизму.
Но тогда это всего лишь разные объекты веры – император или буддистское переселение душ. Разве не так?
Только результат разный. То, что человек получает после смерти, веря в императора, – не то же самое, что дает вера в буддизм.
Вы говорите как буддист. Однако те, кто верил в императора, считали, что если они умрут за него, их души упокоятся в мире в храме Ясукуни7. Это нормально, вы считаете?
Поэтому я и думаю, как доказать буддизм математически. Такой метод пока не разработан, поэтому мы с вами и спорим. Не знаю, что еще можно к этому добавить.
То есть, если бы существовал метод, позволяющий теоретически измерить императора, вы бы возражать не стали?
Не стал. Чего возражать, если человеку от этого после смерти стало лучше.
Я вот что хочу сказать. Если заглянуть в историю, окажется, что науку нередко использовали во имя политики или религии. Например, этим занимались нацисты. Существовало много учений лженаучных, как потом выяснялось. В результате обществу были нанесены очень болезненные раны. Положим, вы выстраиваете строгую доказательную базу, но обычные-то люди… Стоит какому-нибудь авторитету сказать: «Наука пришла к такому-то выводу», – и они это глотают и идут, куда им сказали. Меня это очень пугает.
Меня вообще пугает нынешняя ситуация. В нашем мире люди испытывают много никому не нужных страданий. Потому-то я и задумываюсь над вопросом, как этого избежать.
Кстати, как получилось, что вы оказались в «Аум Синрикё»?
Я прочитал книгу о том, как медитировать в домашних условиях. Попробовал, и тут случилась странная вещь. Я занялся этим делом без особого пыла, но, попробовав почистить чакры8, почувствовал, что мои жизненные силы убывают. Вообще-то очистка чакр должна сопровождаться укреплением духа, но со мной этого не произошло. Мои чакры оказались разбалансированными, мне стало совсем паршиво. То в жар бросало, то в холод. Из меня будто высосали энергию, напала анемия. Ситуация была опасная. Я перестал есть, дошел до 46 килограммов. А сейчас во мне 63. На лекциях в колледже я буквально загибался, учиться совсем не мог.
Как раз в это время я и пришел в зал «Аум» в Сэтагая. Там мне объяснили, что со мной, рассказали, как с этим справиться. Прописали элементарные дыхательные упражнения, и я стал поправляться. Так быстро, что поверить трудно.
После этого месяца два я почти не бывал там, но потом стал ходить регулярно и три недели помогал готовить листовки. Скоро состоялось занятие «секретной йогой», во время которого можно было напрямую пообщаться с Основателем9. Я спросил, как можно окончательно вылечиться, и в ответ услышал: «Ты должен прийти к нам». Меня как бы просветили насквозь. Все, кто при этом присутствовал, были удивлены: раньше такого никому не говорили. И я решил бросить колледж и ушел в братство. Мне тогда было 22.
Мало кто начинал так, как я, – с ухода в братство. Это редкий случай. Но я так ослабел, что еле ноги волочил. Дальше так жить было невозможно. Мне было сказано: «Для этого мира ты не подходишь», и я согласился – убеждать меня не требовалось. Собственно разговора у нас не было, он заявил это сразу, без всякой подготовки. Обычно он почти не разговаривает, но может многое сказать, просто глядя тебе в лицо. Словно все о тебе знает. Вот почему люди ему верят.
Можно, однако, предположить, что перед тем, как встречаться с людьми, он собирал на них досье. Самую разную информацию.
Может быть. Но в то время мне так не показалось. Я присоединился к братству в 1989 году, и тогда нас было еще не так много. Двести с небольшим. А под конец стало около трех тысяч.
Когда он был добр, добротой с ним не мог сравниться никто. Во всяком случае, я не встречал людей добрее. Но и в гневе не было человека страшнее. В нем ощущалась такая пугающая широта, что даже от нескольких сказанных им слов возникало убеждение, что этот человек наделен наитием свыше.
Уход в братство дался очень тяжело. Родителей расстраивать не хотелось, да и к новым религиям отношение у меня было резко отрицательное. Выслушав меня – я постарался объяснить все, как следует, – родители подняли страшный крик, от которого я не знал куда деться. Крик был их главным оружием. Вскоре умерла мать. Я очень переживал. Незадолго до того на нее свалилось много всего – стрессы и прочее, – и случившееся со мной стало чем-то вроде последней капли. Отец, должно быть, думает, что это я ее убил. Наверняка10.
В Наминомура я пробыл пять месяцев, работал шофером-дальнобойщиком. Возил крупноблочные панели на четырехтонном грузовике. Всю страну объездил. Ничего работа. Баранку крутить все же приятнее, чем жариться на солнце на стройке.
Жизнь в братстве оказалась суровой – даже не сравнить с тем, как я жил в миру, – но необыкновенно полной и содержательной. Я благодарен ей за то, что она избавила меня от внутреннего разлада. А еще у меня появилось много друзей – взрослых, детей, бабушек, мужчин, женщин. В «Аум» все думают в первую очередь о духовном росте, поэтому у нас много общего. Раньше, чтобы поладить с человеком, мне приходилось приспосабливаться, менять себя, но с приходом в братство необходимость в этом отпала.
Мои сомнения развеялись. Я получил ответы на все вопросы. Все прояснилось. Будто кто-то сказал: «Делай так и будет так». У меня был готов ответ на любой вопрос. Я ушел в это с головой (смеется). В средствах информации об этом не сообщают, зато сразу начинают кричать об управлении сознанием. На самом деле ничего этого нет. Это делается только для того, чтобы поднять рейтинги ток-шоу. Точным изложением фактов никто себя не утруждает.
После Наминомура я вернулся в центр «Аум» у горы Фудзи и занимался там компьютерной техникой. Моим шефом был Хидэо Мураи11. Мы иногда беседовали. Меня интересовали кое-какие вопросы, которыми хотелось заняться поглубже. Когда я сказал ему об этом, он без особого интереса ответил: «Занимайся, раз охота». Он вообще все внимание уделял выполнению распоряжений сверху.
Под «сверху» вы имеете в виду Сёко Асахару?
Да. У меня возникло ощущение, что Мураи изо всех сил старается подавить собственное эго. Поэтому ему не было никакого дела до новых идей, поступающих снизу. Но если кто-то хотел чем-то заниматься, что-то изучать, он не возражал.
В братстве я считался «помощником мастера». Это самый высокий ранг для тех, кто не относится к руководству. Что-то вроде заведующего отделом в частной компании. Довольно скромно, правда? Подчиненных у «помощника мастера» нет. Ни одного. То есть я занимался своей работой сам по себе, никто меня не ограничивал. И людей, которые находились в таком же положении, было много. Послушать средства информации, так в братстве все находились под жестким контролем, прям