В гостинице, приняв душ и развалившись на кроватях, заговорили о завтрашнем дне. Добраться до Кандована можно и на автобусе, это будет значительно дешевле, чем ехать на такси. С другой стороны, с такси все проще – не надо ничего искать. Сел да поехал. Мы вдруг осознали, что все втроем пребываем в состоянии крайнего отупения – нужно всего лишь принять решение, но нет никаких сил ничего решать. Всем все равно. Хотелось лежать, не разговаривать ни с кем по-английски и уж точно не пытаться говорить на фарси. Время близилось к полуночи, а ситуация с предложением Надера все упорней съезжала на тормозах.
– Ладно, давайте поедем на такси. Чтоб не искать завтра этот автовокзал, да и неизвестно, какое там расписание вообще у них, – предложил я.
– Ну давайте, – вяло поддержали друзья.
Набрал номер Надера – нет соединения. Сим-карта опять отказалась работать. Второй раз, третий, перезагрузить телефон, еще раз позвонить – ничего.
– Ну что ж, вот оно и решилось само, – заключил Вова со своей кровати.
Когда тебе все равно и что-то решается само, иногда вдруг ясно осознаешь, что вовсе тебе и не все равно. Особенно когда решается неправильно. Так что я продолжал бесплодные попытки дозвониться, пока меня не осенило – внизу на ресепшен есть телефон.
– Решили? – раздался в трубке знакомый голос. – Вот и отлично, завтра утром завезу дочку в школу и буду у вас к девяти.
19 апреляКандован
Даже на скорости в 80 километров в час пейзаж не менялся. Лента дороги, чахлые деревца вдоль обочины, а за ними ни дерева, ни куста, сплошь поросшие травой холмы. Медитативно однообразные ландшафты Восточного Азербайджана (так называется область со столицей в Тебризе) плыли мимо под треки Modern Talking из обширной музыкальной подборки Надера. Эта местность не выглядела как что-то, где можно найти приключения, золото или хотя бы старую добрую поножовщину. Именно по этой причине тут, прячась от монгольского нашествия, и появилась деревушка Кандован. Мы прибыли в нее, свернув в неприметную долину. Слышал, что название переводится как «пчелиный улей». Не знаю насчет улья, но на термитник местами похоже. На весьма комфортабельный, надо сказать, термитник – конусообразные скалы с окошками и дверьми. В некоторых из них живут поколение за поколением уже лет 700. Довольно удобно – захотел себе из однушки сделать трешку – взял кирку и понеслась. Другие жилища расширились наружу пристройками, и порой и не подумаешь, что вот этот небольшой каменный домик на самом деле продолжается в глубь скалы.
Деревня популярна у туристов, как минимум школьников на экскурсию сюда привезли целыми автобусами.
Юные иранки спешили сфотографироваться с Настей всей толпой, мы же с Вовой лишь вздыхали – и почему девушки бегают за ней, а не за нами? Разве что можно было утешиться, мол, это им культура не позволяет. Да. Точно. Это наша официальная версия.
Так как недостатка в туристах нет, то, само собой, в лавках представлена в больших количествах всяческая сувенирная ерунда. Надер завел нас в один магазинчик, обосновавшийся в пещерном доме. Внутри оказалось довольно прохладно и пахло сыростью, но в целом весьма уютно. Этакая пещера-студия. Из маленьких окошек лилось удивительно много света, делавшего еще более яркими красочные ковры на полу. До гладкого потолка без труда можно дотянуться рукой, но комната казалась просторной, возможно, из-за малого количества мебели. Это хозяйственная пещера. Такие используют под магазины, мастерские или, например, загоны для коз, время от времени мекающей толпой проходящих по улицам туда-сюда. Жилые же пещеры за столетия разрослись внутри скал на несколько этажей, чтобы уж точно уместить все семейство.
Вова проворчал, что это все ерунда и слишком туристически. Вот видели бы мы Каппадокию! Хотя ворчал он так, беззлобно и скорее для галочки.
Снаружи деревня совсем небольшая. За пару часов можно исходить ее вдоль и поперек и еще минеральной воды из местных источников попить успеть. Что только в плюс для нас – пора было возвращаться в Тебриз, скоро поезд.
20 апреляПоезд Тебриз – Тегеран
Когда просыпаешься в поезде и сразу видишь проходящую мимо купе фигуру, завернутую в черное, первое, что нужно сделать, – напомнить себе, что это не дементор, а ты не Гарри Поттер. Второе – доесть полученные от проводника вкусняшки. Билет в купе Тебриз – Тегеран стоит вдвое дешевле верхней боковой из Москвы в Питер, а еще кексы с соком дают и ночной Иран за окном показывают. Соседка напротив залипала в телефон. Вчера при нашем появлении в купе она начала громко о чем-то спорить с проводником. Единственное слово, которое я разобрал, это «харам», и, подозреваю, как-то связано с перспективой ехать в купе с левыми мужиками. Но с билетами особо не поспоришь. Проиграв эту битву, она никак не выказывала своего неудовольствия от нашей компании, правда, и общаться тоже не стремилась.
По пути в уборную встретил в коридоре Настю, болтающую с молодым коренастым иранцем. На обратном получил от нее вводную – сегодня я ее муж.
Вообще, выдать Настю в Иране за кого-нибудь из нас замуж мы решили еще в Москве по нескольким причинам – во‐первых, уменьшить количество приставаний к ней оголодавших в своем пуританском шариате иранцев. Во-вторых, чтобы никакая иностранная мораль не мешала нам всем вместе заселяться ночевать в одно помещение. Дабы никто не ушел обиженным, святую супружескую повинность мы с Вовой договорились нести в графике два через два, и сегодня еще продолжалась его смена. Но так как привыкнуть к своему новому семейному статусу Настя еще не успела, то в растерянности ткнула пальцем в первого попавшегося спутника – вот, мол, муженек. Ох уж эти сверхурочные.
– Да блин, какого хрена?! – Вова был очень недоволен своим внезапно обнулившимся семейным положением. Вчера он замечательно вошел в роль и прямо излучал гордость и степенность главы семейства, время от времени окликая Настю: «Эй, дорогая мусульманская жена! Не отходи от меня далеко!»
– Ну мы уже никак переиграть это не сможем, – отвечала ему Настя. – У меня и одного-то мужа никогда не было, а тут целых два. Поди вас запомни.
Новый знакомый представился Алексом и позвал пить чай в вагон-ресторан. Общение шло на смеси английского с пантомимой. Алекс знал фарси, турецкий и таджикский, потому что это нужно для работы, а вот английский практически нет, но в любом случае куда лучше, чем мы знаем фарси, турецкий или таджикский (превзойти нас в этом совсем нетрудно). Несмотря на это, контакт вполне себе наладился, и вот мы уже приглашены в гости. Приглашение весьма кстати – каучсёрфер, который собирался принять нас в Тегеране, перестал выходить на связь. Возможно, мы уже бездомные.
Из глубины вагона-ресторана какой-то парень что-то громко сказал с улыбкой. Алекс, не оборачиваясь, ответил. Новая реплика, новый ответ, но на этот раз Алекс посмотрел на говорившего. Улыбка на лице того стала злой, а потом ушла вовсе. Обмен словами перешел на повышенные тона, Алекс поднялся из-за стола. Время остановилось. Тут бы писать картину – такие эмоции. Мы – в полном недоумении. Алекс, смотрящий исподлобья. Его оппонент со злым и хищным лицом. Напряженные посетители вагона-ресторана. Улыбающийся официант, прислонившийся плечом к стене и наслаждающийся шоу. Время запустилось вновь. И началась драка. Алекс бросился на противника, через секунду к ним присоединились почти все, находящиеся в вагоне. Мимо нас к двери пробежал не прекращающий улыбаться официант. Мы последовали его примеру. «Так, уходим, живо».
Через полчаса поезд прибыл в Тегеран. Идя по платформе, встретили сборную вагона-ресторана по борьбе, беседующую с полицией. Алекс попросил нас подождать – это, мол, ненадолго. Сев на рюкзаки рядом с выходом из вокзала, провели военный совет. С одной стороны, Алекс поначалу показался вроде б нормальным, но драка несколько снизила уверенность в его адекватности. С другой – мы в здоровущем городе без жилья, знакомств, возможности искать и бронировать ночлег через интернет, да и вообще без интернета. Решили подождать полчаса, а дальше отправляться в самостоятельное плавание. Алекс появился минут через пятнадцать вместе с двумя друзьями – смуглым усатым Саларом и светлокожим бородатым Резой. Ну, значит, едем. В такси Алекс куда-то позвонил и затем передал мне трубку – на другой стороне его англоговорящий друг. Тоже неплохой способ преодоления языкового барьера. Друг уверил, волноваться нам не надо, что парни нормальные, адекватные и вообще добрейшие, а драка была потому, что «что-то неразборчивое».
Квартира Алекса располагалась на последнем этаже, можно даже сказать на последнем + 1 – крыша дома опоясывала его жилище панорамным балконом. Отсюда открывался отличный вид на снежную гору, занимающую половину горизонта и ставящую крест на моих представлениях, что Тегеран – это что-то в пустыне. Помимо горы открывался вид на круглосуточные пробки безумного иранского трафика и непримечательную архитектуру спального района. Внутри квартира состояла из двух комнат. Одна совмещала в себе просторную прихожую и кухню, во второй разместилась спальня. Парни уехали по делам, выдав нам запасной комплект ключей и с хохотом крича на всю лестницу «Си ю лэйтер», а мы, кинув вещи, ушли бродить по столице Исламской Республики Иран.
Одно из самых известных изображений в Тегеране – граффити на стене бывшего американского посольства, изображающее статую Свободы с костяным оскалом вместо лица. При ближайшем рассмотрении рисунок оказался довольно грубой и неинтересной мазней. А вот история с посольством, напротив, весьма любопытна.
После Исламской революции низвергнутый шах Пехлеви колесил по миру, пытаясь найти пристанище. Это было непросто. Его бывшие друзья не хотели портить отношения с новым иранским государством, которое жаждало вернуть бывшего правителя обратно и повесить на первом попавшемся дереве. Здоровье шаха быстро ухудшалось и без этого – врачи диагностировали рак. Пехлеви отправился на лечение в США. Тогда, требуя выдачи шаха, иранцы захватили здание американского посольства в Тегеране и почти всех работающих в нем дипломатов. Сбежать удалось лишь нескольким. Следующие дни они тайно скитались по разным домам, пока их в конце концов не спрятали у себя канадские чиновники. Надо сказать, что не только отказ в выдаче шаха, но и его многолетняя поддержка до революции со стороны США привели к тому, что просто быть американцем в 1979 году в Тегеране само по себе оказалось опасно для жизни. Как и укрывать американца, в общем-то. Дипломатов надо было срочно как-то отправить из страны. Дальнейшее получило название «Канадская хитрость». ЦРУ при помощи правительства Канады разработало отдающий безумием план, не включавший в себя ни подкопов, ни подводных лодок, ни даже захудалых ниндзя. Дипломаты должны были улететь из объятого революционным рвением Тегерана на самом ординарном рейсе в Цюрих.