– Я не знаю, как примириться с неизбежностью.
– Помнишь, как там у Булгакова? – тихо спросила Настя. – «Человек смертен, но это полбеды. Хуже, что он внезапно смертен». Не хочется говорить банальности, но… мы не знаем, что будет дальше. Может быть, уже завтра нас самих не станет. Остается только жить здесь и сейчас.
– Мне кажется иногда, что смерть все обесценивает. Какая разница, что ты делаешь, к чему стремишься… Однажды погаснет последняя звезда, и Вселенная погрузится во тьму. Осознание этого меня прямо как-то выбивает из колеи.
– Почему это имеет для тебя значение? Это произойдет через миллиарды лет.
Я задумался. Звезды перемигивались. Иногда по небу коротким росчерком проскальзывал метеор.
– Мне кажется, что если даже звезды смертны, то для нас тем более нет никакой надежды претендовать на вечность.
– Мы не можем знать этого наверняка. Может быть, смерть это еще не конец. И как бы то ни было, жизнь будет идти вне зависимости от того, что мы думаем. Вне зависимости от того, спрятались ли мы в кокон и боимся или скользим по ней как по волнам. И даже если мы не можем выбрать рождение и смерть, мы можем выбрать то, что будет между ними.
28 апреляГде-то под Бамом
– Фух, ну тут и Ташкент, – проворчал Вова, имея в виду жару.
Рано утром нас подняла духота. В отсутствии какой-либо тени палатка мгновенно прогрелась на солнце. Впрочем, мы в любом случае планировали свернуть лагерь до того, как он привлечет чье-нибудь внимание.
Сегодня мы собирались ненадолго заехать в Бам. Там уже два с половиной тысячелетия возвышалась Арг-е Бам – самая большая в мире глинобитная крепость. Целый город со стенами, башнями, цитаделью, построенный из глиняных кирпичей, соломы и стволов пальм. Точнее, как сказать, «целый». В 2003 году разрушительное землетрясение стоило жизни 26 000 жителей и попутно сровняло с землей исторический центр.
Изнемогавшая от жары Настя, узнав, что мы собираемся смотреть на развалины, уселась в тенечке с мороженым и благословила нас на дальнейшие подвиги. А мы с Вовой купили в кассе билеты и отправились изучать Арг-е Бам.
По прошествии двадцати минут мы оба уже завидовали Настиной проницательности. Сразу после землетрясения ЮНЕСКО включило крепость в Список Всемирного наследия, и с тех пор тут работали реставраторы. Но пока что успели восстановить только возвышающуюся на холме цитадель. В остальном же «самая большая глинобитная крепость» это кучи глины, которые медленно превращаются обратно в дома.
Разочарованные и прожаренные пустынным солнцем до хрустящей корочки, забрали Настю и вернулись на трассу.
Остановился большой черный пикап. Внутри семья – спереди папа с мамой, сзади дочка-студентка по имени Фатима. Папа взял руководство нашей погрузкой в машину. Рюкзаки в багажник, Вову туда же – вчетвером сзади тесно. Проследил, чтобы рядом с дочкой села Настя, а не я. Из всей семьи по-английски говорила только Фатима.
– Вы много путешествуете, да? – спросила она Настю.
– Ну, не так много как хотелось бы, но стараемся, да.
– Здорово. А я нигде не была за пределами Ирана. А по нему путешествуем иногда с родителями.
– Скажи, Фатима, а тебя не раздражает необходимость постоянно носить платок?
– Хм… Да нет, мне нравится.
Скоро попрощались. Пока махал вслед уезжающей машине, думал, зависел ли ответ Фатимы на вопрос про платок от поглядывавшего на нас в зеркало отца.
Так как Вова отлынивал от общения с иранцами, ссылаясь на незнание английского, то мы решили так: с англоговорящими водителями договариваюсь я, а с прочими – он; потому что ну какая разница – мы оба ничего не понимаем.
И когда приходила его очередь ловить попутки, выглядело это так:
– Ду ю спик инглиш? – спрашивал водителя Вова, с достойным лучших голливудских фильмов акцентом.
Если тот отвечал утвердительно, Вова поворачивался и махал мне рукой, а сам уходил. Иначе договаривался сам, используя жесты, названия городов и такие важные слова на фарси, как «ехать» и «бесплатно».
– Там очень, очень небезопасно, поставьте палатку в городском парке, – перевел Дамиэл слова своего отца, пока я убирал в карман листочек с его контактами.
За окном машины проносились какие-то поля, на первый взгляд достаточно безлюдные для ночевки. Логика проста – нет людей, значит, нет опасности. Но наши попутчики – молодой парень Дамиэл с отцом – не желали признавать эту простую истину.
– Послушайте. Ладно, если вы хотите непременно ночевать в поле, у отца тут рядом знакомый, владелец бахчи. Остановитесь там.
На бахче знакомого бегали стаи собак, ходили толпы работников, дозревали арбузы, один из которых тут же подарили нам. Владелец, услышав от отца Дамиэла вольный пересказ наших планов, заявил, что ночевать на бахче плохая идея – это очень, очень небезопасно.
Тяжкие вздохи такая гиперопека вызывала у нас вовсе не из-за чрезмерной отваги. Многим людям мир за пределами знакомой территории кажется опасным и враждебным местом.
Путешествуя автостопом, не раз и не два слышишь от водителей, что вот тут-то у них еще ничего, а дальше там вас обязательно ограбят, убьют и изнасилуют. Что через 50 километров заканчивается мир людей и начинаются беззаконные пустоши, населенные орками.
Как правило, через 50 километров не меняется ничего. И уже другой водитель рассказывает тебе, что здесь-то у них хорошо, но вот дальше…
Между тем дело близилось к ночи, и нам очень хотелось избавиться от излишне заботливых провожатых и вернуться на то безлюдное поле, которое недавно проезжали.
– Дамиэл, я уверен, что здесь не так опасно. Мы вчера уже ночевали в палатке. Рядом с Бамом.
Услышав «Бам», отец встрепенулся
– Что он сказал? – спросил он, повернувшись к сыну.
– Говорит, они вчера ночевали рядом с Бамом.
– С Бамом?! Ну хрен с ними – хотят в поле, пусть в поле.
Разговор шел на фарси, о его содержании я мог догадываться лишь по нескольким знакомым словам, например «Бам», и по тому, что Дамиэл повернулся ко мне:
– Хорошо, мы высадим вас тут, если хотите. Но я бы все-таки советовал вернуться в город. Отдай мне, пожалуйста, мои контакты.
Я не был уверен, что правильно понял смысл его последней фразы, поэтому поблагодарил, попрощался и вылез из машины. Пока выгружали рюкзаки, Дамиэл попросил свои контакты еще раз.
– Верни мне пожалуйста листочек, на котором я записал свой телефон.
– ???
– Если с вами что-нибудь случится и потом полиция найдет в ваших вещах мой номер, у меня будут проблемы.
Отец с сыном уехали, а я так и стоял с отвисшей челюстью. Последние слова Дамиэла зародили неприятное ощущение отсутствия безопасности. Навалившаяся темнота только усиливала его. Поле при ближайшем рассмотрении оказалось чем-то засеяно. А еще не так безлюдно, как хотелось бы, – рядом находились фермы и трасса. Ночевка обещала быть недолгой и нервной – снимать лагерь придется как только начнет светать. Но за день мы так умаялись от жары, не опускавшейся ниже тридцати градусов, что было уже все равно.
Стоило только снять рюкзаки, нас выхватил из темноты луч фонаря. Примыкавший к другой стороне луча иранец что-то кричал на фарси и махал рукой то в сторону фермы, то на дорогу. И без субтитров было понятно, что нам тут не рады. Злые и уставшие, на его поток слов на фарси мы отвечали потоком слов на русском, но все же взвалили рюкзаки на спины и ушли к трассе. Черт с ним, придется вернуться в ближайший город и по совету Дамиэла заночевать в каком-нибудь парке.
Машина поймалась довольно быстро. Убрали в багажник рюкзаки, я с подаренным арбузом в руках уже собирался поместить себя в салон, водитель закрывал багажник. Вдруг против движения полосы к нам подъехал мотоцикл с двумя парнями. Тот, что за рулем, схватил нашего водителя за руку. Мы застыли, не понимая, что происходит. «Знакомые?» – мелькнула в голове наивная мысль. В этот миг пассажир байка выхватил шокер и попытался ткнуть им вырывающуюся жертву. К желтым огням ночной трассы прибавились иссиня-белые вспышки электрических разрядов.
Наш водитель извивался всем телом, стараясь одновременно увернуться от шокера и освободить руку. От неожиданности мы трое буквально застыли на месте на пару секунд. К счастью, ему удалось вырваться, и он побежал от багажника к водительскому месту вокруг машины. Бандиты переключились на нас. Тот, что с шокером, схватил Настю и ударил, метясь в шею. Каким-то чудом ей удалось увернуться и силой вырвать руку из захвата. Она влетела в машину и заперла дверь. Вова хотел последовать ее примеру, но тут к нему подскочил второй нападающий. Не дожидаясь новых вспышек, Вова пнул его ногой и, пока тот восстанавливал равновесие, запрыгнул в салон. Я в это время, все еще сжимая в руках арбуз и прикидывая, в каком виде от него будет больше толку, если его кидать или если им бить по голове, также пятился к машине. С момента освобождения водителя не прошло еще и нескольких секунд – он все еще бежал к своей двери. Нападавший повернулся ко мне, поднимая руку с шокером. Не вникая, что вообще творю, я начал поднимать арбуз. То ли угроза ягодой смутила бандита, то ли возникла проблема с оружием, но, вместо того чтобы преодолеть несколько разделяющих нас метров, он вдруг остановился и опустил глаза на шокер. Я не стал настаивать на продолжении дуэли, тем более что за это время успел крошечными шажками отступить к машине. И вот предоставился идеальный момент чтобы запрыгнуть внутрь. Мгновение спустя за рулем возник наконец-то добежавший водитель.
Он сел и… замер. Вероятно, это длилось всего секунду, но нам показалось вечностью.
– Гоу, гоу, ХОДУ! – заорали мы на три голоса.
Это выдернуло водителя в реальный мир, и он резко вдавил педаль в пол. В сантиметрах от меня промелькнула вспышка – нападавший попытался сунуть шокер в окно, но не успел. Я обернулся – неудачливые бандиты запрыгнули на байк и понеслись вслед за нами.