– И я еще раз изви… ДА ЧТОБ ТЕБЯ! – Визг резины, резкое торможение, удар. Судя по иранскому трафику, по тому, что минимум половина машин несет на себе вмятины, по тому, как тут ездят мотоциклисты, – попадание в аварию оставалось вопросом времени. И вот время настало. К счастью – в очень легком варианте. Парень лет пятнадцати держался за ушибленную руку, смотрел на помятый байк и выслушивал о правиле помехи справа в экспрессивном изложении Бехруза, который успевал бегать вокруг машины, хвататься за голову при виде свежей вмятины на крыле и угрожать пацану физической расправой.
А спустя несколько минут он сел обратно в машину, и мы поехали дальше. Дорожную полицию тут в таких случаях не вызывают.
Бехруз вернулся с автовокзала.
– Извините, но ближайший автобус в Исфахан будет только завтра. Может, отвезти вас в гостиницу?
У нас уже был запасной план на такой случай. Мы помнили, как Дамиэл предлагал ночевку в парке как альтернативу ночи в полях.
– А отвезите нас, пожалуйста, в какой-нибудь парк, мы там палатку поставим. Так ведь можно делать?
– Да, это можно. Замечательная идея! И нам правда очень жаль, что так получилось.
Парк располагался на холме с отличным видом на ночной город, названия которого мы даже не знали, где-то посреди Ирана. Большие крытые беседки будто были специально созданы для установки в них палаток, но кроме нас в этот час тут никого уже не осталось. Кроме нас и тысяч звезд над головой.
– Мне очень нравится опция «переход на тайный язык» – мы так, говоря по-русски, можем при свидетелях обсуждать все что угодно, – размышлял я.
– Не стоит недооценивать универсальность русского, – покачал головой Вова. – В Марокко случай был. Начался в горах снегопад. А у нас ни теплых спальников, ни теплых вещей, ничего. В общем, валить оттуда надо срочно. Добрались до дороги, начали машины стопить. Никто не останавливается, а кто останавливается – ничего не понимает. У них там в ходу арабский и французский, а у нас только английский в лучшем случае. Буря усиливается, мы очередному водителю уже просто по-русски кричим: «Мужик, увези нас на хер отсюда!» И он понял. Увез.
– Не уверена, что дело в универсальности, – усомнилась Настя.
6 маяГде-то посреди Ирана
Каждый раз, оказавшись в междугородном автобусе, я не уставал поражаться любви иранцев к включению кондиционера на максимум. Вот и теперь поток холодного воздуха промораживал меня до костей. Не найдя кнопку выключения, я заткнул его подушкой. Жизнь сразу заиграла теплом и красками. Настя тем временем писала Мухаммеду СМС с вопросом, можно ли снова остановиться у него на пару ночей. Скоро пришел ответ: «Без проблем. Но у меня гости. Вам придется спать на крыше. Вы не против?»
– Спать на крыше это здорово, – сказала Настя. Я согласно закивал.
«Спасибо, Мухаммед, мы мечтаем спать на крыше. Приедем к ночи».
Стюард разнес обед. Курица и рис. Мне все больше и больше нравились эти VIP-поездки. Но только я принялся за еду, как автобус слегка подбросило на кочке. Подушка, затыкавшая кондиционер, вылетела и с размаху упала в тарелку, расшвыривая рис во все стороны.
– Есть некоторое подозрение, что Мухаммед перепутал слова «крыша» и «пол». – Мы стояли вокруг раскатанного посреди комнаты матраса, застеленного бельем с изображением Губки Боба.
– Забавно ему, наверное, было в таком случае читать наш ответ: «Вау, мечтаем поспать на полу».
7 маяИсфахан
– Вы где живете?
– В палатке.
– Эм… Где?
– В палатке.
– В смысле?
– У нас лагерь в парке.
– Прикинь. – Охранник повернулся к напарнику. – Они в парке живут, хы-хы-хы.
Идея нагло врать представителям власти не очень мне нравилась, да и в целом надеяться продлить визу и в то же время заявлять, что бомжуешь в парке, выглядело понятиями взаимоисключающими. Но сказать, что живем у Мухаммеда, мы не могли – каучсёрфинг в Иране запрещен. Накануне истек срок действия наших виз, и теперь мы находились в стране незаконно.
На входе в паспортный стол организованы серьезные проверки. Женщина-офицер увела посетительниц в отдельную комнатку на досмотр. Настя вернулась оттуда очень злая.
– Она не пустила меня! Почему? Потому что под юбкой нет штанов!
Утром Настя придирчиво выбирала самую закрытую одежду из своего специального иранского гардероба. Но юбки в пол оказалось недостаточно – под ней обязательно должны быть штаны. Иначе не пустят. Ничего не поделаешь, пришлось срочно ехать обратно переодеваться.
Через час, выходя из такси у дверей паспортного стола, Настя посмотрела на руки и изменилась в лице – рукава не закрывали запястья. Женщине-офицеру это крайне не понравилось, но все же, сделав недовольное лицо, она дала Насте разрешение на проход, предварительно замотав ее в глухую чадру. Совершенно непонятно, зачем было гонять нас туда-обратно, потому как невозможно сказать, есть ли штаны на получившейся из Насти гусенице.
Паспортный стол наполняли собой самые разнообразные типы. Я рассматривал их в перерывах между заполнениями бесконечных анкет. Сильнее всего выделялись афганские дедушки – седые бороды, намотанные на головы арафатки, длинные рубахи цвета хаки.
Паспорта пополнились свежими печатями. Несмотря на то, что продлевать визы мы пришли, когда они уже закончились, и даже на то, что мы якобы живем в парке, иранцы разрешили нам задержаться еще. И хоть мы все написали в анкетах «десять дней», нам с Настей визы продлили на две недели, а Вове аж на месяц. «Усатенького оставим», – решили они.
8 маяИсфахан
Мы не планировали возвращаться в Исфахан, но раз уж все обернулось как обернулось, то день до отъезда в Мешхед было решено посвятить просмотру того, что не досмотрели за первый приезд. Например, качающимся минаретам.
В парке за мечетью Минар-Джонбан, являющейся по совместительству мавзолеем, несколько раз в день собиралась толпа. Посмотрев на цены входных билетов в мечеть, а также на то, что минареты хорошо видны из-за забора, мы отправились туда же. С минуты на минуту должно было начаться одно из самых известных зрелищ Исфахана. Сама Минар-Джонбан выглядела весьма скромно – небольшое прямоугольное здание, два невысоких минарета, увешанных колокольчиками. Вот на площадку над входом в мечеть поднялся мужчина в рубашке. Постоял там немного и зашел в правый минарет. Какое-то время казалось, что ничего не происходит. На самом деле смотритель в это время изнутри толкал стену плечом. Звон колокольчиков возвестил, что его старания начали приносить плоды. Минуту спустя минарет уже заметно раскачивался сантиметров на двадцать туда-сюда. И тут начал раскачиваться второй. Проверить, нет ли там еще одного припрятанного смотрителя, мы, конечно, не могли. Но официальная версия звучит так – когда качают один минарет, второй начинает качаться сам. Вот амплитуда качания достигла сантиметров тридцати, и вдруг все затихло. Смолкли колокольчики. Вспотевший смотритель ушел отдыхать. До следующего сеанса «я твой мавзолей минарет шатал» оставалось два часа.
Удивительно, что за сотни лет подобных шатаний конструкция не развалилась. Но, возможно, все к тому шло. Раньше потолкать плечом минарет мог любой желающий, теперь это делает только сотрудник и строго по расписанию.
Мы шли от дома Мухаммеда вдоль дороги и еще даже не успели начать ловить попутки, как рядом остановилась машина. В открытом окне показалось лицо девушки в ярком платке:
– Поедете со мной?
– Эм… А куда вы едете?
– А куда вам надо?
Девушке так хотелось пообщаться с иностранцами, что она вызвалась подвезти нас в центр. Немного поболтав о том о сем, мы решили выяснить, как на самом деле живет иранская молодежь.
– Можно задать тебе несколько личных вопросов? – спросила ее Настя.
Мы до сих пор не очень понимали вопросы морали в части общения между полами, и с мужчинами разговаривал в основном я, а с девушками преимущественно Настя.
– Да, конечно. Что вас интересует?
– Мы слышали, что в Иране отличные домашние вечеринки.
– О, это так, – засмеялась она. – Ну, то есть у нас же нет особенного выбора, мы не можем собраться где-то кроме как дома. И тут, конечно, надо понимать, что это тоже запрещено. Поэтому обычно собирается немного людей, и все знакомы.
– А где вы покупаете алкоголь?
– Тоже через знакомых. Это не очень сложно на самом деле. Нужно просто знать людей, которые этим занимаются.
– А вот еще такой вопрос… – Настя замялась. – Ну… немного личный. Мы много слышали о жесткости исламских норм тут. И что до свадьбы пары не занимаются сексом.
Девушка ничуть не смутилась.
– Это не совсем так. Я, например, заратуш – у нас нет таких строгих правил. Когда пара влюблена – они спят вместе. Но многие люди – особенно среди старшего поколения – они очень серьезно относятся к этому. И парам приходится скрывать эту часть отношений от своей семьи.
Ночной автобус должен был увезти нас сегодня в Мешхед, где, если судьба окажется благосклонна, уже ждали транзитные визы Туркменистана. Иранская часть нашего путешествия заканчивалась.
– Откуда вы? – спросил длинноволосый парень на улице.
– Из России, а ты?
– Ого, из России! Да я-то местный. Много уже посмотрели в Иране?
– Ну, мы были в Джульфе, Тебризе, Тегеране, тут в Исфахане уже второй раз, в Йезде, Баме, Бендар-Аббасе, на острове Кешм, в Ширазе и окрестностях. А, да, и сегодня поедем в Мешхед.
Пока я загибал пальцы, парень лишь кивал головой. Наступило молчание.
– Да-а-а, – протянул он. – Кажется, вы видели больше Ирана, чем я.
Тайна, покрытая мраком, – откуда у иранцев эта морозоустойчивость. Днем на улице стабильно выше тридцати градусов тепла. Ночью в автобусе кондиционеры работают на всю, промораживая салон градусов до пятнадцати.