Снизу доверху стены покрывала яркая роспись. Геометрические орнаменты словно искрились, а вместе с изогнутыми и ступенчатыми элементами декора создавали порой совершенно гипнотические виды. Мы уже встречались раньше с чем-то подобным в Хиве и Бухаре, но тут, в Самарканде, это будто бы достигло абсолюта.
– Такой прибор, как «отвес», существовал еще в Древнем Египте! – бурчал Вова, недовольно глядя на кривоватые минареты.
Андрей 0:01
Привет. Как развиваются события?
Данил 1:38
Привет. Депорт на год и 1 мрот штрафа. Через пару дней отправят на поезде до Казахстана.
24 маяСамарканд
Самарканд – один из древнейших городов мира. Основанный в 742 году до н. э., он всего на одиннадцать лет младше Рима. Но даже обойдя весь город, не получится найти зданий, построенных раньше конца XIV века. Причина, как это часто бывает в этой части света, в монголах, которые осадили город в 1220 году. Современник тех событий, историк Ибн аль-Асир писал об этом так: «На 4-й день они объявили в городе, чтобы все население вышло к ним, а если кто замедлит с этим, его убьют. К ним вышли все мужчины, женщины и дети, и они сделали с ними то же, что и с жителями Бухары – учинили грабежи, убийства, угон в неволю и всяческие бесчинства. Войдя в город, они разграбили его и сожгли соборную мечеть. Они насиловали девушек и подвергали людей всяческим пыткам, требуя деньги. Тех, кто не годился для угона в неволю, они убивали».
И если Бухаре удалось со временем восстановиться, то Самарканд был буквально уничтожен. Руины так пропитались кровью, что на них не росла трава.
На этом месте, носящем теперь название Афрасиаб, и поныне пустырь, а город возродился в нескольких километрах к югу.
Самые старые из сохранившихся зданий относятся ко временам Тамерлана, то есть XIV–XV векам. Например, соборная мечеть Биби-Ханым. Нас вынесла к ней пешеходная улица, идущая от Регистана. И первое осмысленное слово, пришедшее мне на ум, когда я увидел ее и когда кончились неосмысленные, – «циклопическая». Гигантская стена входного портала выглядела скорее как недостроенная, но вполне современная многоэтажка, чем как наследие старины шестивековой давности. Строительство ее велось с соответствующим размахом – Тамерлан даже привез сотню слонов из Индии для перевозки материалов. Легенда рассказывает, что для доставки кирпича из Бухары люди выстроились в двухсоткилометровую живую цепь, передавая эти кирпичи из рук в руки.
Тамерлан вообще знаменует собой пик расцвета Самарканда и очень тут почитается. Его биография похожа на приключенческий роман. Когда-то он разбойничал в степях со своим другом Хусейном. Попал в плен и чудом избежал рабства – ни один работорговец не прошел мимо за то время, которое потребовалось людям Тамерлана, чтобы его освободить. Был ранен, потерял два пальца и приобрел хромоту.
Кстати, про хромоту. В истории его называют то Тимур, то Тамерлан. Дело вот в чем: звали его Тимур, а если полностью «Тимур сын Тарагая из Барласов». После того ранения он получил прозвище Хромой – «Лянг». И со временем Тимур Лянг превратилось в «Тамерлан». Кстати, имя «Тимур» еще означает «железо», так что для повышения градуса эпичности можно называть его «Железный Хромец».
Спустя годы войн против всех, в том числе и против бывшего друга Хусейна, Тимур возглавлял огромную империю, раскинувшуюся от Индии до современной Турции и от Персидского залива до Аральского моря. Самарканду отводилась роль лица нового государства, и со всех покоренных земель Тимур свозил в свою столицу лучших мастеров, ученых и художников.
С веками пришло запустение. К концу восемнадцатого столетия и Биби-Ханым и Регистан представляли собой грандиозные руины. То, что мы видели сегодня, – результат масштабной, длившейся десятилетия реставрации, произведенной в советский период.
В отличие от Хивы и Бухары, в которых достопримечательности компактно сгруппированы в центре, в Самарканде нужно немало походить. Задавшись целью обойти все картинки с туристической карты, которую нам дали в гостинице, мы проводили много времени, перемещаясь по махаллям – жилым районам. Здесь они выглядели не так симпатично, как в посещенных нами до этого древних городах Узбекистана. Дома смотрелись скорее «плохо», чем «исторично». Но, возможно, в данном контексте это одно и то же. Еще русские офицеры, попавшие сюда в девятнадцатом веке, о жилых районах отзывались нелестно. С тех пор мало что изменилось. Мы проходили крошечные рынки, открывающиеся лишь на несколько часов рано утром. Маленькие мечети с удивительными минаретами – очень низкими, в два этажа. В тени деревьев местные вели неспешные беседы за бесчисленными чашками чая. Иногда вдруг встречались знакомо выглядящие дома из пыльно-желтого кирпича – такие здания в русском стиле строили себе побывавшие в Российской империи торговцы. Так сказать, «на западный манер». А в русской части города так и вовсе можно было порой увидеть дома с колоннами и лепниной, словно только что перенесшиеся из Петербурга.
На окраине Афрасиаба расположился ансамбль мавзолеев Шахи Зинда. Название дословно переводится как «Живой Царь» и связано с легендой: Кусам ибн Аббас, двоюродный брат пророка Мухаммеда, прибыл в Самарканд в качестве миссионера. Во время его пребывания на город напали горцы и в бою отрубили Кусаму голову. Но с помощью кстати оказавшегося рядом святого Хидры Кусам ожил, подобрал голову и ушел в какую-то расщелину, где живет и поныне.
Шахи Зинда выглядит еще более впечатляюще, чем Чор-Бакр. Если тот напоминал улицу с домами, то этот – улицу дворцов. Большинство мавзолеев расписано сверху донизу, в яркости и убранстве не уступая регистанским медресе. А внутри все, что нужно покойнику, – пустая комната с надгробным камнем.
Поздним вечером мы с Вовой пили чай в уютной беседке на втором этаже нашей гостиницы.
Теплый ветер чуть покачивал ветви растущего во дворике дерева. Шелест его листвы был единственным звуком, нарушавшим полную тишину южной ночи.
25 маяК югу от Самарканда
Так как я проиграл Великую бухарскую битву за Таджикистан, то ранним утром мы выехали из Самарканда не на северо-восток в сторону Ташкента, а на юго-запад, в Душанбе. Автостоп не клеился – видя нас на обочине, одна за другой тормозились маршрутки. Эти маленькие и узкие микроавтобусы мы про себя окрестили «ланчбоксами» как за форму, так и за набитость содержимым. Наконец остановилась легковушка.
– Сколько дадите? – спросил водитель
– А может, бесплатно?
– Ладно.
Честно сказать, мы не ожидали такого ответа, поэтому даже не сразу поняли, что нас готовы везти.
Путь долгий. Ближе к вечеру Амир, водитель, пригласил нас переночевать у него в гостях. Приехав в маленькую деревню, остановился у большого дома. Тут жил уважаемый человек по имени Юсуф. Туристы в этих местах редкость, и за право приютить нас вспыхнула небольшая борьба. Сошлись на том, что переночуем мы здесь, а утром съездим к Амиру выпить чаю.
Как только решился вопрос проживания, женщины отправились готовить. Нас усадили на топчан в саду. Вместе с нами сидел Амир, взрослые сыновья хозяина дома и он сам, напомнивший мне владельца чайханы в Угренче. Внешне они были не очень похожи, разве что возрастом и сединой. Здешний отец семейства заметно круглее. Их роднило поведение, уверенность и властность.
В десятке метров от нас в уголке кухни женщины, девушки и девочки творили магию плова, иногда бросая в нашу сторону полные любопытства взгляды. Как сказал Юсуф: если гость – всегда плов. Даже если гости каждый день. Если гостей нет, то его готовят по четвергам и субботам.
Женщины принесли готовый плов и ушли – им не положено есть вместе с мужчинами. Единственной девушкой за столом, то есть на топчане, оставалась Настя – потому что гость.
Комната, отведенная нам на сегодня, превращена в склад приданого – через два дня младшая дочь выходит замуж. За нее уже уплатили калым – деньгами и баранами. Приданое же состояло в основном из постельного белья и десятков курпачей – традиционных матрасов, которые разворачивают на полу. Нам тоже дали три штуки, и мы раскатали на них свои спальные мешки. Кроме курпачей и ковра, на полу никакой мебели в комнате не было. Прямо как в традиционных домах Ирана.
26 маяК югу от Самарканда
Мебели в нашей комнате не было не потому, что она склад или гостевая, или еще что. Просто здесь в целом не особенно нуждаются в мебели. Юсуф угощал нас завтраком в другой комнатке, столь же пустой. В центре расположили еду – лепешки, сладости, чай. И мы по примеру хозяина дома разлеглись вокруг, подложив под бок расписные подушки.
Расспросили про расписание дня – как тут живут люди.
– Ну, – протянул Юсуф, – встаем в пять утра, молимся, завтракаем.
– А потом? – В голове уже рисовались картины деревенского дня, полного забот.
– Потом отдыхаем.
В конце мая в Средней Азии невероятное количество мух. Они десятками кружились вокруг и навязчиво жужжали. Садились на кубики сахара, наперегонки бегали по хлебу. Никто не гонял их – без толку.
Вскоре приехал Амир и, дождавшись, пока мы закончим завтракать тут, повез нас завтракать к себе. Там уже ждали его родители и вторая жена. Про свою полигамную семью Амир рассказал еще вчера. Говорил, главный минус в такой жизни – боишься, не изменяет ли тебе одна жена, пока ты у другой. Было забавно наблюдать, как в Настиных глазах вспыхивали языки адского пламени, стоило только очередному попутчику признаться в многоженстве. Им-то она ничего из вежливости не говорила, а вот мы с Вовой потом выслушивали о несправедливости мира.