Ош начинался практически сразу за погранпереходом. Первым делом мы озаботились жильем и отправились в первый хостел, который нашли в интернете. Договариваться о цене взялась Настя. Сегодня она была в ударе. Много шутила и мастерски торговалась. Администратор смотрел на нее полными восхищения глазами и называл Великим переговорщиком. Стоимость номера при этом стремительно уменьшалась.
Главной, а если уж быть совсем честным, единственной достопримечательностью Оша являлась возвышающаяся в его центре Сулейман-гора. Мы осматривали город ленивым взглядом со смотровой площадки. Ничто не цепляло взгляд. В дымку уходил ковер светлых крыш двухэтажных домиков бесконечных махаллей. Более высокие здания, казалось, можно пересчитать по пальцам – из-за угрозы землетрясений тут никогда особенно не строили в высоту. И сверху, и с уровня улиц Ош не производил никакого впечатления и казался безликим и завешанным рекламой.
Сама гора выглядела интересней. То тут, то там попадались петроглифы – из-за них принято считать, что Ошу три тысячи лет, хотя первое упоминание о нем датировано IX веком. Петроглифы при этом очень разных времен, могут на столетия отличаться друг от друга по возрасту. Это позволяет переосмыслить отношение к встречающимся иногда подписям вроде «здесь был Вася». Через тысячу лет и они будут древними петроглифами, а через десять тысяч исчезнет и существенная разница между ними и первыми надписями.
По Сулейман-горе проложен туристический маршрут, но местами и вне его камни до блеска отполированы ногами. Это следы паломников. Гора веками считалась священной, да и сейчас многие приходили сюда за исцелением. Ну, или в качестве профилактики. В некоторых местах лежали таблички с подписями вроде «Кол-таш» (Рука-камень) – так отмечались узкопрофильные лечебные камни. В случае Кол-таш для исцеления суставов предписывалось засунуть руку в расщелину. По всей горе таких мест набиралось немало – для рук, ног, спины, головы, деторождения, словом, полноформатный медицинский центр.
1 июняК югу от Оша
У нас оставался некоторый запас времени до начала действия китайских виз, поэтому мы решили добавить к маршруту крюк и съездить посмотреть на Памир поближе. Вновь начался автостоп по горным дорогам. Киргизская природа радовала глаз куда больше, чем киргизские же города. На сочных зеленых холмах паслись кони. То тут, то там встречались традиционные юрты. В качестве летних жилищ на пастбищах они вполне используются и поныне, а шесть перекрещивающихся перекладин дымового выхода даже изображены на государственном флаге.
Дорога взбиралась наверх крутым серпантином. Справа стена, слева обрыв. Поворот. Слева стена, справа обрыв. Поворот. Казалось, американским горкам не будет конца. Но вдруг подъем закончился. Перед нами лежало село Сары-Таш, сплошь одноэтажное. За ним – двадцать километров пустой степи. А за степью стоял Памир. Даже с такого расстояния горы казались гигантскими. Белая стена тянулась сколько хватало глаз от горизонта слева до горизонта справа.
Мы проехали еще немного дальше, до следующего села. Оттуда альпинисты уходили на покорение пика Ленина [22], несколько лет назад переименованного Таджикистаном в пик Абу Али ибн Сины. Смена названия пока оставалась только на бумаге – местные продолжали называть гору по-старому. Наши планы, конечно, не были столь смелыми – ни снаряжением, ни достаточным опытом для таких вершин мы не обладали. Но пройти часть пути и посмотреть на Памир вблизи – это мы могли себе позволить.
Пусть Сары-Могол и производил впечатление забытого богом медвежьего угла, но тут был даже туристический центр, где нам выдали деда, у которого можно снять комнату. Традиции меблировки роднят народы Средней Азии – снова на полу ничего, кроме ковра и курпачей. Зато стены увешаны множеством предметов. Среди прочего я обнаружил маленький киргизский флаг. В центре красного полотнища желтое солнце с несколькими десятками лучей, а в солнце – шесть пересекающихся балок. Лучей должно быть сорок, по количеству изначальных племен. От нечего делать взялся их подсчитать – получилось тридцать два. Возможно, дальнейшее изучение привело бы к обнаружению бирки made in China, но тут Вова позвал смотреть окрестности.
Назавтра нам предстоял большой поход к горному озеру в двадцати пяти километрах. А пока нужно акклиматизироваться. Мы приехали сюда на машинах и не заметили, как набрали три тысячи метров высоты. Теперь это ощущалось. Не очень сильно, но все же. Каждый вдох давал меньше кислорода, чем хотелось бы.
Памир делал все лучше. Деревенские улочки с неказистыми домами выглядели бы печально, но на заднем фоне возвышались гигантские белые горы в лучах заходящего солнца.
На рыночной площади уже не осталось торговцев, только вели неспешные беседы седые аксакалы, все как один в высоких черно-белых шапках, безусые, с длинными белыми бородами. Самые румяные в мире детишки выстраивались в ряд, заметив направленный на них объектив Вовиного фотоаппарата. Временами кто-нибудь проезжал мимо верхом на ишаке. Солнце опускалось все ниже, и вместе с ним снижалась температура. Утром из Оша мы уезжали в футболках, теперь же нацепили на себя куртки, лежавшие без дела с самой Армении. Пора было идти спать – завтра ждал ранний подъем.
Всю ночь за окном орали какие-то ослы. В прямом смысле. Сильно упала температура. Дом промерз. К рассвету каждый из нас при ближайшем рассмотрении представлял собой кучу тряпья – все, что можно использовать как еще одно одеяло, превращалось в одеяло.
2 июняСары-Могол
Вова наконец вернулся из аптечного пункта. Он хотел купить таблеток от горной болезни – времени на нормальную акклиматизацию все-таки не хватало.
– Ты чего-то долго.
– Пришлось ждать, пока аптекарша закончит корову доить.
Мы шли уже несколько часов, но что удивительно – горы не становились больше, как будто бы даже не становились ближе. Они все еще занимали весь горизонт, сплошной стеной отделяя нас от чего-то неведомого там на юге.
– Эй, ребят, вам ишак не нужен? – Мы расселись на привал посреди, как только что казалось, совершенно пустынной степи. Из ниоткуда появился продавец ишака.
– А почем? – заинтересовалась Настя.
– На рынке за две тысячи купить можно. Но вы если попросите, может, и просто так подарят.
– А почему так дешево?
– Да они не нужны особенно никому. То есть если тебе вот прямо сейчас нужен ишак, воду привезти, например, берешь ишака на улице и везешь на нем воду. Как довез – дал ему под зад, и все, он дальше пошел.
– А что, если пройти Памирский тракт на ишаке? – тихо сказал Вова будто бы самому себе.
Возможно, озеро было красивым. Горы по крайней мере точно были. Наверное. К моменту прихода на озеро, заявленное целью прогулки, мы уже валились с ног. А ведь еще предстояло возвращение в Сары-Могол, то есть это еще те же самые двадцать пять километров. На фоне этих нехитрых расчетов даже красота озера несколько меркла.
Последние пару часов мы ползли уже ну просто потому, что деваться некуда. Когда вдалеке показался Сары-Могол, нас догнал грузовик со щебнем, в кузове которого мы и преодолели оставшиеся километры. Войдя в дом, рухнули без сил на курпачи. Удивительно, как измотала дорога. Пятьдесят километров пешком на высоте трех тысяч метров. Чего-то мы в этом плане не учли.
– А у меня такая же красная рожа, как у тебя? – спросил Вова.
Утром мы посчитали, что после месяца в Иране уже не нужны никакие крема от солнца. Просчитались. Лица горели и светили теплым светом.
– Черт! Я не могу снять очки. Они прикипели к лицу! – Насте повезло меньше всех, солнце обожгло ее до волдырей.
Старики-хозяева пригласили ужинать плов. За время нашей прогулки в соседнюю комнату вселилась пара англичан, точно таких же краснолицых, как и мы. Когда все собрались за столом, в комнате определенно стало светлее.
3 июняСары-Могол
– Это насилие над личностью! – возмущенно воскликнула Настя.
– О, знала бы ты, сколько киргизов родилось после этого! – под общий смех ответил ей водитель – упитанный дядька лет пятидесяти.
Мы снова ехали вдоль Памирских гор, только теперь они тянулись по правую руку – пора было двигаться дальше, через Ош и Бишкек в сторону Китая. Водитель маленького грузовичка, в кабине которого мы кое-как уместились все вместе, рассказывал про кражи невест. Когда-то в молодости он и сам украл девушку для друга. Эта тема вызвала у Насти даже больше возмущения, чем многоженство:
– А он не мог к ней просто подойти познакомиться?
– Да не-е-е, он стеснительный очень. Да она бы и не взглянула на него. Зато теперь девять детей у них, мать-героиня. Говорит, хорошо, что украли.
Мы попросили рассказать о краже невест поподробнее.
– Сейчас все уже иначе, конечно, – продолжил водитель после паузы. – Если невесту против ее воли украдут, то сразу милиция приедет, за такое в тюрьму можно сесть. Так что это уже так, одно название. Например, все уже договорились о свадьбе, и парень свою невесту «похищает» – потому что традиция. Или вот еще бывает так: родители девушку хотят за одного парня выдать, а она сама хочет за другого. Тогда она к своему уходит, но говорят, что это не она «ушла», а он «украл». – Водитель продолжал: – Хотя и бывает иногда, что кого-нибудь крадут против воли. Тут уже, конечно, будут у девушки проблемы, если она от похитителя уйдет.
– Какие такие проблемы? Почему?
– Ну, вот освободит ее милиция, вернется она домой. А что дальше? Она теперь считается побывавшей замужем. Ее никто в жены не возьмет уже. Второй или третьей разве что.