На верхнем ярусе уже расположились угрюмый китаец средних лет и молоденькая девушка, с испугом посмотревшая на укладывающегося рядом довольного Вову.
На моем же этаже царила прекрасная пустота, можно было лежать вдоль, поперек и по диагонали, кататься в крутых поворотах веселой колбаской от борта к борту – словом, чудесно проводить время. На ближайшую ночь я стал полновластным хозяином гигантской самодвижущейся перины.
В нескольких метрах от меня на своей койке укладывался спать татуированный китаец. Снял кепку, снял часы, провел рукой по запястью, подцепил что-то и снял татуировки. С отпавшей челюстью я смотрел, как он скатывает в рулон напоминающую чулок ткань, только что изображавшую узоры на его руках. Похоже, китайцы слишком буквально перевели понятие «тату рукав».
И снова дорога была чудесна. Мы пересекали горы, то ныряя в длинные туннели, то выскакивая обратно на вечерний свет. Часто мосты не перекидывались через долины, а шли вокруг них эстакадой вдоль склона.
Тихо матерясь, бормоча что-то про «чертов кондиционер», с головы до ног завернутая в одеяло, Настя сползла со второго этажа и заняла дальний угол моей перины. Ну и ладно. Мне не жалко.
Ночью меня разбудили крики, доносящиеся с улицы. Автобус стоял у скопления кафе. Окруженные плотной толпой любопытствующих, дрались две женщины – работница общепита и пассажирка автобуса. Они с энтузиазмом таскали друг друга за волосы, пересыпая дело китайскими проклятиями. Выглядело это, тем более спросонья, дико, хотя и не особенно зрелищно.
– Ну вот, а я думал будет кунг-фу, – разочарованно протянул вернувшийся с перекура Вова.
11 июняУрумчи
– Доброе утро! – Я замечательно выспался и лучился радостью. – Отличный автобус, да? Я б на таком весь Китай проехать не прочь!
– Ужасный автобус! – ответил мне злобный гоблин, в котором при большом усердии можно было узнать Настю. – Просто ужасный! Матрасы скользят! Когда тормозит, ты цепляешься за что угодно, включая соседних китайцев, чтобы не улететь со второго этажа в проход. Та девушка, которая с нами ехала, попросила поменяться местами, чтобы я лежала между ней и Вовой. Я согласилась сдуру. В итоге на меня в упор дул кондиционер. Укроюсь одеялом с головой – душно и воняет! Его не стирали, наверное, никогда. И тут смотрю – а ты там один едешь, как барин! В конце концов пришлось слезать, пока не продуло.
– Ты когда слезла, та китаянка ко мне прикатилась во сне, – вставил Вова, – я ее и приобнял. Прекрасный автобус!
– Ужасный!
Жара, духота и шум. Бросили рюкзаки в тени железнодорожного вокзала, я остался сторожить, а эти двое ушли искать банк – до сих пор мы не встретили ни одного работающего обменника и добывали местную валюту, снимая деньги в банкоматах по невыгодному курсу.
Рядом, сидя на своей поклаже, устроила перекус китайская семья. Не сразу понял, что это такое они едят. Присмотрелся – куриные лапки. Тонкая ножка и четыре пальчика с коготками. Выглядело крайне неаппетитно, но им, похоже, нравилось.
«Оказаться бы сейчас дома», – промелькнула вдруг предательская мысль. Время для самокопания выпало самое удачное – я чувствовал себя в непроницаемом пузыре. От всех людей поблизости меня отделяла прозрачная стена языковых и культурных различий. В каком-то смысле, сидя на многолюдной площади самой многолюдной в мире страны, я наконец-то остался один.
Итак. Усталость. Я устал и хочу домой. Это плохо. Мы в пути чуть более двух месяцев, ехать еще неизвестно сколько. Поворачивать, не дойдя до Края Света, не вариант. Тем более что остальные не повернут. И что же тогда? Другие доедут, а я нет? Будут рассказывать мне про Край Света? Про мой Край Света? Нет. Значит, нужно найти какой-то способ перезаряжать батарейки в процессе, пока крыша не съехала. Итак… Хочу домой, значит. А что бы я делал, окажись сейчас дома? Провел бы несколько дней ни с кем не общаясь, попивая пиво и смотря сериалы. Ага… Пиво можно пить и здесь. На нетбуке еще несколько фильмов непросмотренных. Значит, ключевое это «ни с кем не общаясь». Вот тут, конечно, проблема.
Вернулись Настя с Вовой. Теперь пришла их очередь сидеть на рюкзаках, а я отправился искать кассы. Пока что пересечение Китая у нас шло галопом – приехав утром в Урумчи, мы должны были успеть уехать из него вечером, попутно разобравшись, как это сделать.
На площади перед вокзалом заграждения, кордоны и полицейский броневик. Отстояв огромную очередь в рамки, я не был пропущен дальше – вход только по билетам на поезд. По еще одной очереди определил здание с кассами. На входе две женщины в форме автоматическими движениями проверяли всех на предмет чего-нибудь припрятанного. Встать. Руки в стороны. Провели по бокам. Руки опустить. Провели по спине. Следующий.
Кассир с несчастным видом смотрел на паспорта. Он не понимал, что из этих закорюк имя, какой номер что означает, и, вообще, зачем мы не китайцы.
Результатом упорного поскрипывания шестеренок в его голове стали билеты, на одном из которых среди иероглифов гордо красовалось слово «andrey». На другом в том же месте было напечатано «uohob» – весьма творческий подход к Вовиной фамилии. Набрать ИОНОВ как UOHOB в целом логично, но почему в одном билете имя, а в другом фамилия? Почему в одном кассир ориентировался на надпись латиницей, а во втором на кириллицу? Вероятно, оба эти алфавита для него казались на одно лицо.
Меня больше интересовало, пустят ли нас в поезд. Очевидно, что один из билетов неправильный, а вот какой – неясно. Нужно переделать. Пантомимой, английскими словами с вкраплениями русского мата я пытался объяснить кассиру, что не так. За моей спиной росла очередь. Кассир не понимал. В конечном итоге он забрал неправильные билеты и напечатал новые. Точно такие же.
– Ладно, пойдем. – Настя потянула меня за рукав, тревожно глядя на мой подергивающийся глаз, выступившие на лбу вены и жажду убийства во взгляде. – Нам пора. Сядем как-нибудь.
Чтобы попасть внутрь вокзала, надо было предъявить билет и паспорт. Китайцы проходили этот пост за несколько секунд. Мне потребовалась минута. Проверяющий долго сравнивал каракули в паспорте с каракулями в билете, ища совпадения. Что-то нашел. Как ни удивительно, с Вовой ситуация повторилась в точности – такой же продолжительный поиск, завершившийся успехом.
Китай дорогой, а мы неприхотливые – этим объяснялась покупка мест в ночной сидячий поезд. Да и много ли китайцев ночью ездит сидя? Наверняка можно будет разлечься как-нибудь поудобней. Спойлер: много. Спойлер номер два: нельзя будет.
Большинство китайцев пользовалось этим поездом как электричкой, на которой надо проехать всего пару часов между соседними пунктами. Спать в таком случае не имеет смысла. Что делать? Говорить! Что делать, когда говорит весь вагон? Говорить ГРОМЧЕ!
Проводник по очереди изучил наши билеты. Лицо при этом у него было точно такое же, как у охранника на входе в вокзал. Когда проверка закончилась успешно, я заподозрил, что никто из них на самом деле не понял, правильные ли данные в билетах, и просто решил не связываться.
Часы показывали глубоко за полночь, а соседи не унимались, горел яркий свет. Насте удалось застолбить ряд из трех сидений и принять на нем что-то вроде лежачего положения. Мне повезло меньше – на ряду из двух кресел получалось уместиться только в позе чрезвычайно компактного зародыша. Вова улегся на полу под скамьями. Время от времени меня выдергивал из дремы крик проводника, объявлявшего станцию. Тогда я садился и молил небо о том, чтобы не появился пассажир с билетом на соседнее сиденье. А лучше чтобы вообще все убрались из вагона. Поезд трогался. Выполнялась только половина молитв. Я снова сворачивался, надеясь, что следующий перегон будет дольше и получится хоть немного поспать.
Ближе к рассвету стало очень холодно. Настя сняла чехол, укрывающий кресла, и завернулась в него как в плед. Я последовал ее примеру. Наконец, несмотря на холод и неутихающих китайцев, усталость взяла свое, и я провалился в сон.
12 июняДуньхуан
Помятые, невыспавшиеся и злые, в Лююане мы пересели с поезда на маршрутку и отправились в Дуньхуан. Скоро за окном не осталось ничего, кроме песка. Песка пустыни Гоби – одной из самых больших в мире, по площади мало уступающей целой Монголии.
Удивительно. Казалось бы, разве я не насмотрелся на подобное еще в Узбекистане? Но, возможно, волшебство заключалось в словах «Пустыня Гоби». Я и не думал, что когда-нибудь увижу ее своими глазами. Она была чем-то таким… Недосягаемым. Где-то в далеком-далеком Китае, в четырех с половиной тысячах километров от дома. А теперь… Теперь я и сам в четырех с половиной тысячах километров от дома.
Дорога заняла немногим больше часа, но начавшие появляться деревца все равно вызывали какую-то радость на контрасте с безжизненной пустыней. Можно только представлять, что испытывали караваны, идущие тут долгие месяцы несколько тысяч лет назад. Мы, как и они когда-то, достигли оазиса.
Хостел находился на самом краю Дуньхуана. Трехместный номер, какая красота. В пяти минутах ходьбы то, ради чего мы сюда забрались – дюны пустыни Гоби. Только задаром туда не поднимешься – надо купить билет, стоивший в пересчете на рубли около двух тысяч. «Ква» – донеслось из кошельков.
После очень дешевой Средней Азии китайские расценки ощущались крайне неприятно. В том же Узбекистане на две тысячи на человека мы жили несколько дней.
«Что ж, пустыня большая, – подумали мы. – Не огородят же они ее забором целиком». Целиком нет. Но их способность строить заборы быстро победила нашу способность эти заборы обходить.