и по эталонному Чайна-тауну. Говорят, торговля шла на этом месте уже две тысячи лет назад. Дома усердно изображали традиционность. «Изображали», потому что Цзиньли постигла реставрация по-китайски. В начале двухтысячных все снесли и построили заново под старину.
19 июняЧэнду
Вечером уже традиционно нас ждал поезд. Чтобы не таскать по жаре рюкзаки, мы отправились на ближайший вокзал в поисках камеры хранения. Все шло гладко ровно до просьбы предъявить билеты. Тут у работницы так изменилось лицо, словно нам всем грозила смертельная опасность. Она начала что-то быстро и крайне экспрессивно говорить по-китайски, показывая то на билеты, то на багаж, то вокруг. Продолжалось это до появления англоговорящего прохожего.
– У вас поезд с другого вокзала.
– Да, мы знаем. Нам бы просто вещи до вечера оставить. – Вокзал, с которого нам вечером уезжать, располагался на другом краю города, мотаться туда-обратно только ради багажа не хотелось абсолютно.
Переводчик передал наши слова работнице. Далее произошло странное. Повелительница багажа жестом пригласила следовать за ней, вывела из здания и проводила до какой-то конторки на углу площади. Тут находилась еще одна камера хранения, не относящаяся непосредственно к вокзалу.
Я нарисовал в блокноте улыбающуюся панду, протянул листок водителю автобуса и сделал вопросительное лицо. Он засмеялся и закивал – да, мол, едем в питомник панд. Отлично.
Обитая исключительно в Китае, да и то только в двух провинциях, за последние полвека большие панды стали его главной самоходной достопримечательностью. Когда-то они активно использовались в налаживании международных отношений. Панда-дипломатия. Китай дарил медведей друзьям. После провозглашения Китайской Народной Республики друзьями считались только социалисты, а шансы остальных заполучить панду себе стремились к нулю. Выторговать одного мишку удалось в 1958 году австрийскому брокеру-анималисту Хейни Деммеру. Цена панды в том случае составила трех жирафов, двух носорогов, двух гиппопотамов и пару зебр на сдачу.
С середины восьмидесятых годов XX века политика изменилась. Теперь панду можно было лишь взять в аренду. Если вдруг за это время рождался детеныш, он автоматически становился собственностью Поднебесной. Таким образом, Китаю вновь принадлежали все панды в мире. И он очень их ценил. До сих пор за убийство панды в КНР предусмотрена смертная казнь. Так удалось почти прекратить браконьерство, катастрофически уменьшившее численность вида. Сейчас на планете осталось всего несколько тысяч панд. В природе они размножаются плохо, а в неволе практически не размножаются вовсе. Тут, в питомнике, используя искусственное оплодотворение, за тридцать лет работы удалось внести существенный вклад в популяцию – от шести медведей в начале до ста теперь.
Мы приехали с утра пораньше, преследуя две цели. Во-первых, успеть до жары. С этим не очень получилось – жара была не лыком шита, разгадала нашу хитрость и вдарила с первыми лучами солнца. Во-вторых, утром панды необычайно активны и могут, например, сидеть и жевать. Все остальное время они, как правило, лежат. Ну и жуют.
Пухлые черно-белые мишки походили на гигантские плюшевые игрушки, и, в принципе, Китай мог бы использовать их в военных целях, чтобы парализовать живую силу противника умилением.
На имидж добряка работала и приверженность вегетарианской диете. Предки современных панд были хищниками, и нынешним бамбуковым медведям досталась соответствующая пищеварительная система. Так что, в принципе, они всеядны и могут порой сжевать зазевавшуюся мышку, но вряд ли попытаются отвинтить голову смотрителю зоопарка. Правда, и бамбук из-за этого не очень усваивается – всего процентов двадцать от съеденного, поэтому за день его употребляется под тридцать килограммов.
Питомник по большей части представлял собой бамбуковый лес на сто гектаров с паутиной дорожек, связывающих между собой вольеры с животными. Несмотря на ранний час, уже набралось немало посетителей. По ним мы издалека определяли, где панды: повсеместно висящие таблички, призывающие вести себя тихо, никак не уменьшали создаваемого туристами шума. В вольерах завтракали медведи. Панды лежали на спине, собрав на пузе горку стеблей бамбука и лениво таская из нее палочку за палочкой. Никакой другой активности не наблюдалось. Слегка покачивались под ветерком качели, одиноко торчали из земли деревья для лазания.
Я изучал информационный щит.
– Тут написано, что в питомник можно приехать поработать. Убирать за пандами, кормить и получить за это… А нет, стоп. За это надо будет еще доплатить. О, а можно с пандой пообниматься! За-а-а… пятьсот долларов… Кхм… Я дико извиняюсь, конечно, но проститутка обойдется дешевле.
Чтобы немного добавить динамики, по соседству с медведями жили так называемые красные панды, похожие на ярких енотов. Эти маленькие ребята были повеселее, и игры их вызывали постоянные умиленные вздохи у зрителей. Особенно когда зверек становился на задние лапы и поднимал передние, пытаясь казаться больше и грознее.
Главный зал железнодорожного вокзала Чэнду поражал своими размерами. Тут можно было бы устраивать спортивные состязания. Или выступления воздушных акробатов. Или все одновременно. Центральную часть занимали лавки, а по бокам добрых два десятка коридоров вели к платформам. Мы нашли дверь, табло над которой показывало нужный номер состава. Дверь пока закрыта, но стоящая перед ней очередь намекала, что мы не ошиблись. Полчаса до отхода поезда. Двадцать минут. Дверь все еще заперта, очередь все больше. Но никто, кроме нас, не поглядывал в сомнениях на часы и никак не выражал беспокойства. До отправления пятнадцать минут. Мы по-прежнему мариновались на том же месте. Десять минут. Наконец дали отмашку. Очередь устремилась через турникеты. Кто-то перешел на бег. Впереди лестницы и переходы. До отправления пять минут, а тебе в конец состава? Беги!
20 июняПоезд посреди Китая
Жуя лапшу из картонных коробочек, мы лениво посматривали в окно на непроницаемую стену дождя. Ливень не прекращался уже несколько часов, поезд полз медленно и существенно опаздывал. Добраться из Чэнду до Чжанцзяцзе можно только с пересадкой. Мы знали названия станций, рассчитали время, но в момент покупки что-то дернуло меня взять билеты только на первый поезд. Скорее всего это было нежелание объясняться с не говорящим по-английски кассиром и опасение, что он что-то напутает. Но оказалось еще и провидением – мы бы не успели.
На вокзале маленькие очереди в большинство касс и огромная в одну. По крикам тех, кто доходил до окошка, и не особенно радостным лицам других, еще ожидающих такой возможности, определили – это касса возврата. И очередь людей, опоздавших на пересадку.
– Та-а-ак, что у нас тут? – Я разглядывал только что приобретенные билеты. Мое имя опять напечатали правильно. Чего нельзя было сказать про другие. – Вова, ты у нас сегодня «nohob»! Настя, ты… О-о-о! О-о-о!! Друзья, у нас есть абсолютный победитель!
Я протянул Насте ее билет. Рядом с номером паспорта красовалось «3bohapeba».
– Э-э-э… Тут написано «трибохапеба»?! Тут цифра в имени?!
Под вечер мы добрались до Чжанцзяцзе. Завтра нас ожидал интересный день, а пока надо заселиться. Удивительным образом мы определили свое место на карте совершенно не там, где были. Отель пришлось искать с помощью прохожего. Он позвонил на ресепшен, и через пять минут за нами прибежала бойкая девушка.
– У вас красивая фотография, – сказала она мне чуть позже, оформляя документы.
Я с сомнением посмотрел в загран. Оттуда хмуро пырился какой-то неандерталец. Классика паспортных фото. Через плечо заглянула Настя. Ее посетили схожие мысли:
– Если это не подкат, то я не знаю, что это.
Из окна номера открывался вид на небольшой малоэтажный городок, ярко-красные огни реклам и черные дождевые тучи. Вова развернул агитацию за прогулку, но в разгар речи по подоконнику вновь застучали крупные капли. Завтра погуляем.
21 июняЧжанцзяцзе
– Как читается это «Zhangjiajie»? Чха… Зханж… Зхангжыажыэ-э-э… Тьфу, короче, будет парк-аватар!
Только ленивый не сравнивал Национальный парк Чжанцзяцзе с планетой Пандора из фильма «Аватар». Китайцы сами активно культивировали эти аналогии, даже что-то переименовали по случаю. Окрестные горы по-прежнему скрывались в тучах. Стоило покинуть хостел, как футболка прилипла к телу – стояла жара и жуткая влажность. Спины безбожно потели под рюкзаками. Мы отправились к автостанции – нас ждал парк-аватар.
Билет на три дня обошелся нам в пересчете на рубли примерно в семь тысяч с человека. Если не оставаться на ночь, то можно посещать парк дешевле. Но утро и вечер, когда ворота закрыты, – самое благословенное время, потому что большая часть туристов уезжает. Сразу за кассами началась природа. Широкие тропинки вились по лесистым холмам, временами превращаясь в деревянные мостики через бурлящую реку. По деревьям, кустам и поручням на расстоянии вытянутой руки сновали обезьяны. Руки в такие моменты лучше было бы не вытягивать. Братья меньшие казались очень милыми, жуя выпрошенные или украденные у посетителей печеньки. Но стоило кому-нибудь вступить в борьбу за свои снеки, как обезьянья шерсть вставала дыбом на загривке, скалились зубы.
По сравнению с оставшимся внизу городом тут было не так жарко. По крайней мере, пока не пришла пора подниматься в верхнюю часть парка. Кажется, во всем заповеднике никто, кроме нас, не таскал на себе большие туристические рюкзаки. Порой в глазах спускающихся навстречу иностранцев даже читалось сочувствие.
За один очень долгий подъем мы добрались до первой смотровой площадки. И сразу стало понятно, зачем на самом деле сюда приезжают люди. Нет, вовсе не для прогулок по лесу, кишащему обезьянами-рекетирами. В Чжанцзяцзе едут ради таких видов. Под ногами простиралась долина, из которой то тут, то там тонкими пальцами торчали скалы. Они поднимались на сотни метров с гладкими стенами и шапкой из маленьких деревьев. Низкие облака то окутывали нас непроницаемым туманом, полностью скрывая окрестности, то опускались, оставляя наверху края скал, то разлетались без следа.