Неверно было бы воспринимать Китайскую стену как один непрерывный забор. На деле это целый комплекс стен общей протяженностью в двадцать тысяч километров, ветвящихся в разные стороны. Первые укрепления заложили еще в III веке до нашей эры, а закончили строительство примерно через полторы тысячи лет. За это время в процессе успели поучаствовать миллионы людей, а сотни тысяч – тут и остаться, за что стену еще иногда называют «самым длинным кладбищем в мире».
Надо сказать, что с основной своей задачей – сдерживать кочевников – стена справлялась так себе. В первое время между укреплениями оставались большие пространства, так что они скорее напоминали запертую дверь посреди пустыни. Когда и на этих пространствах выросли стены, возникла другая проблема – физически невозможно было держать тут столько народа, чтобы все это охранять.
Стена повторяла рельеф. Если холм – значит, поднимаемся на холм. Ступеней при этом зачастую не появлялось, и мы, проскальзывая сандалиями по камням, взбирались по гладкой поверхности. После очередного подъема, тяжело дыша и обливаясь потом, устроили привал. Расселись на камнях, достали воду и перекус.
Тишина нарушалась лишь пением птиц и шуршанием фантиков от печенья. И журчанием.
– Вова! – вскинулась Настя. – Какого хрена?!
– Я не могу упустить такую возможность, – ответил Вова, не оборачиваясь и не вынимая изо рта сигарету.
– Да ты вообще, что ли? С Великой стены! Это памятник, это… АНДРЕЙ!!!
– Что? – Я встал неподалеку от Вовы, – Он прав, такую возможность упускать нельзя. Тем более мы делаем это в сторону плохих парней. Думаю, защитники стены нас бы поддержали.
– С кем я поехала? – вздохнула Настя и отвернулась.
Несколько часов спустя я стоял у начала тропы вниз и смотрел на стену, уходящую в опустившиеся на гору тучи. Хотелось идти дальше, но пришло время возвращаться. Я представлял, как приеду сюда снова. Обязательно красно-желтой осенью. И продолжу путь от Восточной Пятиоконной башни по стене вверх, в горы, в неизвестность.
Ночь застала нас в пекинском баре. Официант водрузил на стол пивную башню. Находившись и напотевшись за день, мы с Вовой пили одну кружку за другой и быстро хмелели.
– Знш чт мн огрчает? – спросил я, глядя на столбик поднимающихся в кружке пузырьков
– Шт? – поднял глаза Вова.
– Так, я вас уже не понимаю, – пожаловалась Настя, отставляя стакан сока. – Как включить субтитры?
– К сдлть жзн тереснй к вдео-гра? – продолжал рассуждать я.
[Как сделать жизнь интересной, как видеоигра?]
– Д хз.
[Что именно ты имеешь в виду?]
– Вгре сть цль, т крут, пнаешь кзлов, псность.
[В игре есть глобальная цель, ты побеждаешь врагов, добиваешься успеха.]
– Мжн дбвть эт в жзнь, – предложил Вова.
[Что-то можно добавить в жизнь. Пересечь пустыню на верблюде, добраться до Южного полюса – чем тебе не приключение?]
– Д, но цль!
[Но пока нет какой-то высшей цели, этакого «убийства дракона», это просто отдельные события. А еще… Вот так читаешь биографии особо отбитых приключенцев прошлого – и знаешь, что их объединяет? Война. Складывается впечатление, что «жизнь как игра» возможна только при постоянной угрозе этой самой жизни лишиться. И как найти цель? Где тот волшебник, что придет и скажет: «У меня есть для тебя интересное предложение».]
– Бд см.
[Будь сам себе волшебник.]
– Пф.
[Звучит прекрасно, но как это реализовать на практике?]
– Слжн. Нд дмать.
[Хороший вопрос. Нам нужно обдумать его со всей тщательностью.]
– Ван мор, – повернулся к официанту Вова.
30 июняПекин
Я выполз из комнаты и тяжело рухнул на скамейку в маленьком внутреннем дворике. Отвратительно орали птицы. Ужасно жарило дурацкое солнце. В горле словно опрокинулся мусоровоз. Судя по скорбному лицу появившегося следом Вовы, его впечатления не сильно отличались.
– Нужно поправить здоровье, иначе этот день нам не пережить…
К счастью, продуктовый нашелся совсем рядом. Вова вернулся быстро. Зашипело пиво в открываемых банках. С каждым глотком мир становился все более терпимым.
– Не понимаю… Мы не столько вчера выпили, чтобы сегодня так умирать…
– Думаю… – Большой глоток пива. – Уф… Думаю, это потому, что вчера было очень жарко, мы много потели, поднимаясь по стене на холмы, и пили мало воды. А вечером добавили алкоголя… Вот и «обезводились»…
Теория выглядела стройно, мы выглядели жалко. Порхающая Настя выглядела самоходной рекламой здорового образа жизни. Это раздражало.
Китайский этап путешествия близился к завершению. Сегодняшний день в Пекине был объявлен свободным от организованной культурной программы. Друзья намеревались закупиться дешевой техникой себе и родным. Я же, испытывая большую нелюбовь к шатанию по магазинам, наметил маршрут по ближайшим достопримечательностям.
Я шел по пекинским улицам в разгаре лета. Жарило солнце. Вспоминалось, как когда-то давно, словно много лет назад, я испытывал восторг уже от того, что находился на крыше дома в Тегеране. Хм… С тех пор прошло два месяца. Теперь, шагая по горячему асфальту китайской столицы, я не испытывал ничего, кроме похмелья. Китай надоел. Он был слишком громким, слишком людным, постоянно кашляющим и рыгающим, постоянно справляющим нужду, очень острым, гигантским во всем – размерах страны, культурной пропасти, монументальности достопримечательностей. Да, мы посмотрели слишком мало, да, столько всего еще осталось, и да, я не сомневался, что пройдет какое-то время – и снова захочется сюда вернуться, но сейчас я был сыт им по горло.
1 июляШеньян
Из Пекина к российской границе не нашлось прямых поездов. Таким образом, мы получили несколько часов на прогулку по Шеньяну в ожидании пересадки. И хотя до России отсюда сотни километров по прямой, то тут, то там глаз цеплялся за знакомые мотивы в архитектуре. Царская армия заняла город во время боксерского восстания, и пять лет он оставался опорным пунктом Российской империи в Китае.
Вова внезапно запрыгал на одной ноге – порвались сандалии. Другой обуви нет – рюкзаки остались в камере хранения. Мы с Настей юркнули в первую попавшуюся лавку и после коротких поисков обнаружили нечто.
– Нас будут долго обыскивать на границе на наркотики, – смеялся Вова, разглядывая обновку – серые резиновые тапки с большими улыбающимися заячьими мордами.
2 июляСуйфыньхэ
– Зидираствуите. Ви откуда? Меня зовуть Юра, – внезапно рядом материализовался русскоговорящий китаец.
Мы бродили по утреннему приграничному городу в поисках чайной лавки – что еще везти из Китая в качестве гостинца, если не чай? Юра вызвался показать ближайшую. И пока мы сновали между стеллажами, заставленными ароматными мешочками, потихоньку набирая их в охапки, он по-свойски болтал с хозяином.
– Это будет восемьдесят юаней, – сказал продавец, когда Настя высыпала перед ним свой улов.
– Э-э-э… Нет. По ценникам это получается сорок, – запротестовала она.
Продавец и Юра обменялись несколькими фразами.
– Так сенники опитовые, – взялся объяснять Юра, – а есели бирать постусно, то дорозе.
Выходило накладно. Мы попрощались и отправились на поиски другой лавки. История с неправильными ценниками повторилась там чуть ли не слово в слово. Когда Юра повел нас в следующий магазин, я шепнул друзьям:
– У меня уже полное ощущение, что нас дурят. Надо поговорить.
Сказав Юре, что идем снимать деньги с карты, чтобы хватило на чай, мы втроем забились в комнатку с банкоматами и уже смогли поговорить спокойно без лишних ушей.
– Есть подозрение, что Юра пытается нас развести. Каждый раз он о чем-то говорит с продавцом, и ценники внезапно становятся неправильными. Кто вообще вешает оптовые ценники в розничном магазине?
– Согласна, – кивнула Настя. – Похоже, он тот еще жук.
– Надо от его «помощи» избавиться, – поддержал Вова.
– Давайте скажем ему, – предложила Настя, – что не получилось денег с карты, поэтому чай покупать не будем – не на что.
– Ну сито, будити сяй брать?
– Нет, мы решили не покупать.
– Сьто-о-о? Я сь вами стёльке веремени потратиль, дайте мне писят юаней.
– Об этом, уважаемый, надо было сразу договариваться. Ничего не дадим.
– СЬТО-О-О?! – В этот момент глаза Юры стали почти идеально круглыми. Видимо, такого поворота он не ожидал. В руке появился телефон. – Не дадите? Тогида я зивоню в мафию!
– В мафию?
– Дя!
– Хорошо, тогда мы «зивоним» в полицию!
Мобильный из руки Юры исчез обратно. Он снова повторил о потраченном времени, но не найдя никакого сочувствия, ушел, недовольно ворча что-то по-китайски. Стоит ли говорить, что «оптовые ценники» из чайных магазинов в тот же миг исчезли как по волшебству.
В Суйфыньхэ не только аферисты разговаривали по-русски, тут на россиян ориентировалось вообще все. Начиная от дубляжа всех или почти всех надписей на великом и могучем и заканчивая названиями магазинов и кафе. Это были сплошь «Саша», «Лена», «Леша». А зайдешь внутрь – владелец куда больше похож на председателя Мао, чем на любого из виденных мной Саш, Леш и Лен.
– Автобус на Уссурийск уйдет через десять минут. Сколько там? Ух-х, дорого. У нас хватает?
Мы стояли на автовокзале рядом с кассой, выгребая последние монетки из всех карманов. Граница снова оказалась непешеходной, надежд на автостоп не было, оставалось только смириться и заплатить по тысяче рублей с человека за десятиминутный переезд из Суйфыньхэ в Пограничный – ближайший русский город. Но вдруг объявили автобус в Уссурийск. Он стоил дороже, зато и отвозил гораздо дальше. Это выглядело более разумным вложением денег. Но проблема заключалась в том, что у нас кончалась китайская валюта, а другую в кассе не принимали.