– Эм… Пять минут?
– Да если б пять минут!
– Судя по адресу, это здесь. – Мы неуверенно топтались перед лестницей, ведущей в подвал. Над ней красовался логотип с надписью «Пивная борода». – Ярик дал этот адрес.
Открылась дверь, вышел бородатый парень:
– Мы узнали ваши туристические ноги! Заходите!
Внутри «Борода» оказалась довольно компактной. Стены и полки были завешаны и заставлены всем подряд – книгами, советской техникой, картинками и картинами, играми и игрушками. Место возникло как бар для себя и друзей.
– Мы тут практически все своими руками сделали, весь ремонт, – рассказывал из-за стойки владелец Степа, еще более бородатый.
– А обязательно носить бороду, чтобы тут работать? – полюбопытствовала Настя.
– Нет, но это помогает.
– Мы тут сегодня допоздна, – предупредил Ярик. – Можете пока по городу погулять, если хотите. Бросьте тут рюкзаки. А как надоест – возвращайтесь.
Гуляя по Хабаровску параллельно раскинувшемуся на полтора километра Амуру, я чувствовал себя лодкой в море. «Три горы и две дыры» – вспомнилось услышанное от кого-то описание города. Мы то взбирались на «Горы»-холмы, то спускались в разделяющие их «дыры» – ложбины, оставшиеся от речек. Как и в покинутом недавно Владивостоке, тут то и дело попадались дома конца девятнадцатого – начала двадцатого века. Но реже – японская артиллерия когда-то прошлась по городу катком.
Стемнело. Мы вернулись в бар и обосновались за стойкой. Ярик стоял на кранах и время от времени подходил к нам поболтать с неизменно полупустым – или полуполным – стаканом в руке.
– Мы тут подумали, – повернулась к нему Настя, – может быть, поработать в городе неделю-две. Не знаешь случайно, куда тут можно устроиться ненадолго?
– Хм… – Ярик задумчиво отхлебнул пиво. – Народ сейчас на путину едет в основном. А вот чтоб прям в самом городе… Боюсь, не могу предложить вам ничего, кроме банального гоп-стопа.
Бар закрылся, и такси повезло нас к Ярику. У него в наше распоряжение поступила целая комната.
– Вот ключи – если завтра гулять пойдете. А вот еще одна подушка. – Он протянул нечто подозрительно напоминающее большую и мягкую женскую грудь.
– Это я возьму себе, – быстро сориентировался Вова.
7 июляХабаровск
В самом начале, когда маршрут был еще только россыпью не связанных между собой точек на карте, я размышлял примерно так: «В Татев надо съездить, потому что его нахваливали друзья. В Самарканд нужно попасть, чтобы посмотреть на гигантские медресе. Чжанцзяцзе обязательно – это парк-аватар». Хабаровск тоже появился на карте среди первых, «потому что там мороженое».
– Нам, пожалуйста, одно кофейное, одно сырное и одну «Жгучую Нюшу».
В сырном, которое взяла Настя, действительно чувствовался сыр. Перцовый пломбир моей «Нюши» по-настоящему жег язык. А разжевывая попадающиеся вставки мягкой карамели, я обнаруживал в них кусочки жареного бекона. Удивительно вкусно. Говорили, что такой странный выбор ингредиентов произошел из-за желания производителя выйти на азиатский рынок, где, как известно, чего только не едят. Вспоминая мороженое со вкусом пыли из китайского Урумчи, оставалось признать – версия правдоподобная.
Под ноги ложилась набережная Амура. Несмотря на будний день, хорошая погода вытащила на улицы немало людей. Я с любопытством рассматривал прохожих. Это были в основном парочки или молодые семьи с маленькими детьми. Казалось, тут живет какая-то особая «порода» людей, красивых как на подбор. Мужчины высокие, плечистые, с широкой грудью и большими руками. Девушки стройные, подтянутые, с тонкими чертами лица и волосами всех мыслимых цветов. Забавно, но парни делились примерно в пропорции 50 на 50. Одну половину составляли эталонные «пацанчики» один другого четче, гладко выбритые, коротко стриженные, в спортивках и кепках. Вторую – хипстеры в рубашках, подвернутых джинсах, с ухоженными бородами. Часто те и другие вместе составляли одну компанию.
Я перегнулся через ограждение набережной. Внизу шла еще одна дорожка, по щиколотку закрытая речной водой.
– Пойдемте там!
Вова не захотел мочить ноги и продолжил путь поверху. Мы же с Настей довольные топали внизу, поднимая брызги.
– У тебя бывает такое ощущение, что жизнь как кино? – спросил я.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, что все складывается необычно. Слишком… не знаю… красиво, что ли, для реальности.
– Вот как когда мы в Армении приехали в Гарни, где храм как бы греческий. Мне врезалось в память: мы идем по дорожке, на которую падают абрикосовые лепестки. Горы вокруг. И храм этот. И весна! И дудук играет из колонок на столбах. Как саундтрек. Это же прямо как кино! И вот сейчас, мы идем с тобой по воде. Чер-те где, далеко-далеко от дома. В небе солнце, лето, мы бросили все и поехали на Край Света. Это кино. Жизнь как кино. Разве не здорово?
На вечер мы запланировали небольшую домашнюю винную вечеринку. Купив несколько бутылок, отправили Ярику смс «возьми что-нибудь к вину».
Раздавшийся из прихожей звон возвестил о возвращении хозяина. Компания пополнилась его девушкой.
– Я подумал, – говорил Ярик, выставляя на стол бутылки из пакета, – что можно взять к вину? Еще вина!
Прошло несколько часов. Винные бутылки опустели, а коньячная, добытая среди ночи, заметно ополовинилась. Девушка Ярика давно ушла в комнату, пожелав всем добрых снов.
– Что ж. – Вова поднялся со стула, слегка покачнувшись в процессе. – Пойду я, пожалуй, спать на сиськах.
Проводив взглядом Вову, завалившегося на полюбившуюся подушку, поднялся и Ярик: «Пожалуй, пойду займусь тем же самым».
8 июляХабаровск
– Ладно, спасибо.
Настя повесила трубку и подняла глаза.
– Тут тоже нет.
Все утро она обзванивала хабаровские хостелы с вопросом, не нужны ли им помощники на недельку. Помощники не требовались. Я еще накануне написал на пару своих бывших работ и получил заказы на две статьи и маленький сайт. Очевидно, что следующую неделю я проведу в Хабаровске. Вова же, не надеясь найти тут работу промальпа и не чувствуя восторга от перспективы драить гостиничные номера, активно агитировал поехать на Сахалин и бродить по нему с палаткой. И после каждого отказавшего хостела лишь удовлетворенно кивал – все складывалось.
– Это последний, – продолжила Настя. – Все же придется разделяться. Отдохнешь от нас.
Я думал об этом. И ощущения получались противоречивые. С одной стороны, возможность пожить одному целую неделю выглядела крайне притягательно. С другой – чувствовалась какая-то грусть. Хотя сам не понимал почему. Мы ехали вместе уже три месяца, не расставаясь больше чем на несколько часов. И вот теперь долгожданное одиночество. Но почему-то невесело.
9 июляХабаровск
– Ну что ж, через неделю увидимся.
Обнялись.
Я смотрел, как Настя с Вовой переходят на другую сторону дороги и садятся в подошедший автобус, чтобы добраться на нем до выезда из города. А дальше автостопом на север. Автобус уехал, и сразу появился мой трамвай – я направлялся в центр, в хостел. Три месяца и пять дней пути спустя мы в самом буквальном смысле разъехались в противоположные стороны.
Повернулся ключ, открылась дверь. Комната пять шагов вдоль, два – поперек, из которых один придется пройти по кровати. Судя по многоэтажности последней, это пространство рассчитано на двоих человек. Впрочем, мне пообещали никого не подселять. Я закрыл дверь, закинул рюкзак на второй ярус кровати. Лег. В окне серело небо. По карнизу стучали ленивые дождевые капли. Я был один. Ну, ура, видимо.
14 июляХабаровск
На следующие несколько дней я перестал быть путешественником. На самом деле я перестал быть им еще раньше. Возможно, где-то в Шеньяне или Уссурийске. Уже какое-то время мне было откровенно плевать на окружающие красоты. Все смазалось, все примелькалось. Исчезла свежесть впечатлений.
То, что еще недавно вызывало интерес, больше не бередило. Превратилось в рутину. А я вдруг везде стал местным.
В том смысле, в котором жители прибрежных районов зачастую отправляются к морю, только чтобы показать его приезжим друзьям.
Дни безучастно проплывали мимо, поглядывая на меня в окно. С утра до вечера я работал, сидя в номере. А когда солнце начинало клониться к Амуру, закрывал одолженный у Ярика ноутбук и шел на прогулку. Она всегда проходила примерно по одним и тем же местам – спальные районы, центральные улицы, набережная. Пара стаканов в баре – и домой. Чтение или кино, если позволял вай-фай.
Похоже, что именно такого мне и не хватало в Китае. Отсутствия большого количества новой информации. Необходимости постоянно что-то планировать. Вместо этого я получил тишину и личное пространство. Оно заполнило весь номер до краев. И он не воспринимался крошечной клетушкой, которой, по сути, и был. Нет, он казался мне очень уютным.
К вечеру четырнадцатого июля я закончил все свои работы. Рюкзак, все эти дни валявшийся на верхней полке, теперь стоял в углу комнаты – завтра предстояло вновь надеть его на плечи. А на сегодня еще оставалась прогулка. Тем более к Ярику приехали новые гости – на этот раз двое немцев.
Высокие и бородатые немцы отлично вписались в местный типаж. Один из них уже довольно долгое время провел в России и неплохо говорил по-русски.
– Андрей, – представился я.
– Эндрю, – поправила сидящая рядом девушка.
– Нет-нет-нет! Не Эндрю, Андрей, – запротестовал немец. – Это же другое имя, русское. Я не люблю, когда переделывают имена. Знаете, азиаты иногда говорят: «Меня зовут Ли Цзян Тоу, но вы можете звать меня Пол». Нет, ты не Пол, ты fuckin Ли Цзян Тоу! Вы когда-нибудь видели европейца, который говорил бы – «меня зовут Пол, но вы можете звать меня Ли Цзян Тоу»?!