Сказав это, Цой тоже плюнул в лицо пленника. Следующий плевок был от молчаливого Вишневского.
Тем временем позади угрожающее затрещало дерево. Мириады волокон натягивались как тетивы и рвались, делая момент падения дерева неизбежным:
– Не надо!!! – заорал Чермет. – Прошу, не…
Веревка натянулась, врезаясь в шею и заставляя вывалиться язык. Но падение древесного ствола продолжалось. Петля сдвинулась выше, разрывая кожу на шее и с неимоверной силой давя на челюсть. Откусивший сам себе язык, приговоренный человек, уже не мог кричать и молить о пощаде. Слышался только странный жужжащий хрип. Из крепко сомкнутых губ и ноздрей струилась кровь.
Дерево, наконец, отправилось в свободное падение вниз по склону, и Андрей Жаров с жутким смятением в разуме наблюдал за тем, как отделенная от тела человеческая голова, будто пущенная из катапульты, пролетает над ним…
Он вздрогнул, почувствовав, что кто-то коснулся плеча, и открыл глаза. Уже глубокая ночь и небо мерцало мириадами огней ярких звезд, часть которых заслонила массивная туша Александра Цоя, склонившегося над Жаровым.
– Жар. Проснулся? Вставай. Дядя Женя вернулся уже.
Андрей тут же вскочил на ноги, растирая лицо руками и пытаясь отогнать от себя воспоминания о только что уведенном страшном сне. И самым страшным в этом сновидении было то, что все это произошло с ним когда-то в реальной действительности.
Несколько костров горело на берегу, возле холма. Очаги были расположены так, чтоб источники огня и отсветы нельзя было увидеть из поселения американцев.
Возле одного из костров на корточках сидел Сапрыкин и грел ладони, протянув их к пляшущим над свежими поленьями языкам пламени.
– Рассказывай! – потребовал Жаров.
– Что это? – Сапрыкин указал рукой на груду связанных попарно деревянных палок, образующих кресты. – Кого вы хоронить собрались?
– Это для чучел, Анатольевич, – пояснил Цой.
– Для чучел? – майор поднял вопросительный взгляд.
– Да. Андрей собирался взять половину людей и атаковать американцев с юго-востока. И мы хотели поставить в траншеях чучела, чтоб никто не заметил, что на этих позициях стало меньше бойцов.
– А тот здоровенный крест для чего? Для чучела Кинг-Конга что ли?
– Это сигнальный крест. После того, как там завязался бы бой, мы пошли бы в атаку с нашего направления. И после преодоления половины пути, оставшиеся здесь, в лагере, бойцы, должны были его зажечь, чтоб дать сигнал Андрею о нашем приближении.
Гневный взгляд Сапрыкина впился в Жарова, но тот лишь усмехнулся в ответ.
– Не надо на меня так смотреть. Этот план я задумал до нашего с тобой разговора. Так что я свое слово сдержал. Теперь твоя очередь. Рассказывай.
– Ну что ж, ладно, – покачал головой майор. – Рассказываю. А вы, слушайте внимательно, ибо дважды я повторять не буду. Нет на это времени. И начну с того, что все очень хреново…
Карл Риггз опустил бинокль и помассировал бровь над единственным и изрядно уставшим глазом. Наблюдать за лагерем русских теперь было бессмысленно. Даже в дневное время было трудно разобрать, что там происходит, поскольку позиции неприятеля находились на достаточном удалении. Но теперь была ночь и русские не жгли в своем лагере огней. Хотя, тускло подсвечивающие жидкий дымок отсветы выдавали наличие костров. Но они находились позади полукруглого холма и никак не могли помочь в наблюдениях за силами противника. Однако русские все же не смогут подойти незаметно. Вокруг поселения достаточно скрытых постов. Хотя это создавало проблемы. В Нью Хоуп было не так много жителей, чтобы круглосуточные и многочисленные посты не сказывались на всеобщей усталости. Даже ему, шерифу и лидеру общины, приходилось сейчас дежурить на крыше здания, и за минувшие сутки он едва ли позволил себе двухчасовой сон.
Карл вздохнул и окинул взглядом небо. Яркие звезды светили холодно и безучастно, будто потеряв всякую надежду, что человек когда-нибудь найдет в себе силы и мудрость стать еще хоть на один маленький шаг ближе. И мрачным подтверждением подобной мысли была стена плотных черных облаков, что приближалась с северо-востока, уже подступаясь к вершине ближайшего вулкана. Тучи двигались быстро, ведь еще час назад ничего подобного Карл на небе не наблюдал. Шериф легонько толкнул уснувшего рядом молодого парня.
– Кевин. Эй, Кев.
– Ммм… Да? – Кевин тут же встрепенулся и вскочил на ноги.
– Сходи к оповестителям. Пусть обойдут все посты и скажут, что приближается буря.
– Я думал, что в этих краях бурь не бывает. Из-за ландшафта…
– Посмотри на те тучи. Они не предвещают ничего хорошего. Иди.
– Да, сэр.
Кевин направился к ведущей вниз лестнице и, дойдя до нее, дал пройти поднимающемуся Рону Джонсону.
– Все в порядке? – Рон похлопал молодого человека по плечу.
– Да сэр. Но надвигается буря.
– Похоже на то, – кивнул здоровяк и направился к шерифу.
– Как там наши гости, Рон?
– Спят. Майкл теперь ни на шаг не отходит от Оливии. Антонио довольно долго наблюдал за вулканом и что-то рисовал. Не думаю, что сейчас стоит от них ждать сюрпризов.
– Уверен? – Карл наградил друга усмешкой.
– Ну, разве что они сопрут еще одно полотенце в моей комнате.
– Окей. Ты посты проверял?
– Разумеется. Хочкинс уснул. Впрочем, это в его духе. Остальные на чеку. Но люди устали. К тому же, в них растет агрессия в отношении русских. Многие считают, что если с ними покончить сейчас, то после уже не придется находиться в постоянном напряжении и лишать себя сна.
– Ты винишь их в этом?
– Я не могу их в этом винить, – Джонсон мотнул головой. – Просто мне интересно, кто сеет среди нашей общины такие настроения. – После этих слов здоровяк пристально посмотрел на Карла.
– Да сами русские и сеют, Рон. Русские, своим поведением… Постой-ка… Уж не думаешь ли ты, что я подогреваю агрессию в общине в расчете повести их в бой? Я правильно тебя понял?
– Что мне еще думать после того, как тебе в голову приходят сомнительные идеи?
– Сомнительные?! – возмущенно воскликнул шериф.
– Именно. Не сомнительно ли рассчитывать на союз с людьми, чей образ жизни, быть может, не менее отвратителен, чем их внешность.
– Отвратительная внешность? Слушай, Рон, это уже расизм.
– Черт тебя подери, Карл, при чем здесь расизм? Эти люди не родились такими. Они специально уродуют себя, будто хотят как можно меньше походить на любых представителей человеческой расы!
– Их образ жизни и внешность не отменяет фактора русской угрозы, Рон.
– Не следует забывать, что это мы здесь гости, Карл. Мы пришли сюда, на их землю.
– Да, мы здесь гости. Но русские отчего-то совсем не гостеприимны.
– Отчего-то? Ты чего ждал? Красную ковровую дорожку?
– Я ждал хоть немного понимания, – отмахнулся Риггз.
– Понимание придет.
– До или после очередной войны, Рон?
Снова мрачная усмешка и шериф повернулся в сторону позиций неприятеля.
– Мы делаем все, чтоб войны не случилось, – ответил Джонсон. – Я и Юджин стараемся…
– Почему ты доверяешь ему?
– Нельзя сказать, что мы с ним доверяем друг другу. По крайней мере, он свои сомнения не особо скрывает. Но он протянул нам руку…
Шериф покачал головой:
– Он протянул руку тебе.
– Я уже не часть общины, Карл? Он не хочет напрасной крови, как и я.
– И поэтому он убил пленного?
Джонсон хмуро взглянул на друга:
– Мы убивали пленных. Ты ведь знаешь, где я был и кем работал до войны. Я всегда был на войне. И мы убивали пленных. Пытали их. Все так поступали, затем с тщательностью и хладнокровием профессиональных киллеров умело заметали следы. Мы все родились в мире, где о добре и справедливости только герои комиксов говорили. В реальности же было все с точностью до наоборот. А те, кто громче других кричали перед телекамерами о правах человека, на самом деле интересовались лишь собственным правом обмануть, отобрать и убить. Говоря о том, что пытки и убийства это плохо, сами пытали и убивали. Только свои пытки и убийства затеняли нейтральными и сторонними терминами. И даже не только это. Безумие мы называли эпатажем, секс называли любовью, мошенничество – маркетингом, новое рабство – экономикой. Мы говорили, что Бог всех создал равными, но себя называли исключительными. И так поступали не только мы. Страны, полностью подчинившиеся нашей воле, мы называли свободными. Мы, как и Юджин, родились и жили в мире, сотканном из безумных фантазий Джорджа Оруэлла, Карл. Ужасный финал такого мира был закономерен.
– С этим я даже спорить не буду, Рон.
– Тогда с чем ты споришь?
– С тем, что ты забываешь об осторожности.
– Именно осторожность заставляет меня повторять, что попытка заключить союз с этими пришельцами может стать роковой ошибкой.
Карл хотел что-то ответить. И конечно, он не мог согласиться со своим другом, потому что ему казалось, что Джонсон руководствуется лишь эмоциями и не позволяет себе мыслить прагматично и здраво. Но все его внимание вдруг привлек источник света далеко на полукруглом холме.
– Какого… – Он резко поднял бинокль, и некоторое время всматривался, пока вдруг его руки не опустились и шериф разразился смехом.
– В чем дело? – спросил недоуменно здоровяк.
– Похоже… Похоже, этот твой друг шлет тебе послание, – продолжал смеяться Карл и протянул ему бинокль.
Взглянув на холм вооруженным взглядом, Джонсон увидел, как на вершине полыхает объятый пламенем крест.
– Вот ведь тупой сукин сын… – зло выдохнул Рон, после чего Карл расхохотался совсем уж громко.
– А вы с ним хорошо поладили, да? Хочешь, я его арестую за проявление расизма?!
– Иди ты тоже к черту, Карл!
– А-ха-ха!!! – изнемогал от хохота схватившийся за живот шериф.
Джонсон посмотрел на его реакцию, затем снова взглянул на горящий крест и тоже засмеялся.
– У этого Юджина действительно странное чувство юмора. Хотя, он мог просто не знать. Ладно… – Рон подошел к краю крыши и крикнул вниз: – Брюс! Эй, Брюс!